После уроков с понедельника по пятницу.

      В узком школьном коридоре раздается протяжная трель звонка. Полностью пронизывая собой огромное здание, заполняя каждый кабинет, она оповещает об окончании занятий. Довольные, но усталые школьники, быстро побросав учебники и канцелярские принадлежности в рюкзаки, спешат скорее покинуть этот опостылевший храм наук.       Здесь, как и в любом обществе, есть свои одиночки, которые, заткнув уши наушниками, медленно бредут, наслаждаясь обществом самих себя. А также здесь есть и стадные индивиды, которые, сбиваясь в группы, оглашают коридоры и улицу гомоном своих голосов.       В это же время не менее усталые учителя торопятся скорее покинуть свое рабочее место, чтобы наконец отдохнуть от пустых рыбьих глаз своих учеников, которые даже не пытаются проявить интерес к тому или иному предмету. Вместо этого дети то и дело норовят поговорить с кем-то из соседей, посмеяться или залипнуть в своем смартфоне. Преподавателям это так надоедает, что порой они решают просто не обращать на это внимание. Их и так утомляет тратить свои силы и время на нежелающую получать знания молодежь.       Правда, исключения есть всегда. В каждом классе есть пара заинтересованных слушателей, а после уроков всегда остается несколько наказанных, которых решили проучить учителя. Впрочем, директор, завуч и дежурные вынуждены находиться в этом душном здании практически до самого вечера.       Один из классов был специально отведен для провинившихся и, надо отметить, никогда не пустовал. Но нельзя сказать, что простое лишение свободы после уроков на пару-тройку часов было очень действенным способом перевоспитания. Многие из хулиганов могли месяцами ходить туда, но после вновь и вновь повторять свои проступки. Однако, всегда были те, кто «осознавал» свою вину и стремился пакостить так, чтобы не попадаться. Ну, или не пакостить вовсе. Только последних было все же меньшинство.       Как только уроки заканчивались, наказанных со всех классов вели их учителя к тому-самому-кабинету, чтобы они не имели возможности удрать вместе со всеми. Преподаватель, отвечающий за воспитательную работу, сорокалетний бета мистер Уолкер, открыв старенькую деревянную дверь, пропустил внутрь всех наказанных и сам сел за учительский стол. Ему до смерти надоело выполнять функцию конвоира, но за это доплачивали, а деньги никогда не были лишними.       Последнюю, исписанную различными непотребствами, парту быстренько оккупировали двое рецидивистов-альф из десятого класса, парту впереди них занял подранный, очевидно в драке, бета, из их параллели. Еще две парты на этом ряду были заняты несколькими новенькими, которые только перевелись в старшую школу и стремились доказать всем и вся свою крутость. У окна на первой парте примостился ботаник-альфа из выпускного, Шон Катерски. На соседнюю с ним парту на втором ряду буквально упал его одноклассник, не менее побитый, чем наказанный бета, местный красавчик-омега, которого считают чуть ли не принцем, Филипп Бутч. На втором ряду уселась еще троица старшеклассников. На последнем, третьем, ряду оказался один лишь омежка, только перешедший из среднего звена, предпочитающий, судя по виду, готическую культуру.       Мистер Уолкер безынтересно осмотрел провинившихся. Вздохнув, бета выудил коробку из ящика своего стола и двинулся в сторону присутствующих.       — Сдаем свои мобильные и прочие гаджеты, — громко огласил он, подойдя к готу.       Тот не откликнулся, продолжая сидеть, глядя в одну точку.       — Мистер Перч, вас это тоже касается, — учитель потряс коробку почти перед его носом.       Омега быстро отмер и закинул в коробку черный смартфон. Уолкер для себя кивнул и пошел дальше. Альфа с потухшим взглядом, что сидел по левую руку от Филиппа, молча отдал и часы, и телефон. Но когда очередь дошла до Бутча, тот не спешил расставаться со своим сокровищем. — Мистер Уолкер, ну можно я его оставлю? — взмолился парень. — Мистер Бутч, правила едины для всех, — жестко произнес бета. — Ну пожалуйста, мне родители могут позвонить, — он попытался состряпать как можно более печальную рожицу, но учитель остался непреклонен. — Позвонят — я сам с ними поговорю, заодно и на беседу по поводу вашего поведения вызову.       Надув губки, Фил все же отдал мобильник. В мыслях окрестив бету мудаком.       Стоило Шону распрощаться со своими смартфон и электронной книгой, как Уолкер замер, пристально глядя на него. — Что такое? — забеспокоился Катерски, — Я сделал что-то не то? — Да нет, просто неожиданно видеть вас здесь, мистер Катерски. — все еще рассматривая его произнес учитель. — Думаю, я постараюсь выведать у других преподавателей интереснейшую историю о попадании бесспорно лучшего ученика школы в комнату для наказанных. — Да ничего там интересного и нет, — буркнул себе под нос альфа, а бета уже и не услышал его, переходя к бугаям и помятому бете с последнего ряда.       Шон тем временем, подвинул к себе свой портфель, а его сосед, подперев голову рукой, постукивал пальцами другой по столу. В тишине отчетливо было слышно тиканье часов и стук небольших каблучков строгих кожаных туфель Уолкера.       Наконец, закончив сборы, учитель кинул какие-то вещи со своего стола в ту же коробку и пошел к двери, напоследок произнеся: — Я отойду к директору по очень важному делу, ваши вещи пойдут со мной. Двери и окна будут закрыты, чтобы особо умные, — он покосился на альф-громил, — не подумали бежать. Приду как раз к окончанию вашего наказания и выпущу. Вопросы?       Вопросы он слышать не хотел.       Но руку поднял омежка-гот. — А мы не помрем тут без свежего воздуха с запертыми окнами и дверьми. — И не надейтесь, Перч, — хмыкнул бета, — пара верхних форточек открыты нараспашку, но никто из вас туда физически не пролезет. За сим откланяюсь.       Он вышел за дверь, послышалось щелканье замков и повороты ключа.       По каким важным делам Уолкер ходит к директору шепталась почти вся школа.       Когда к ним на руководящий пост пришел совсем молоденький альфа, Эндрю Фрайл, только-только отучившийся, слюну на него пускали почти все преподаватели омежье-бетового типа и слабого пола. Но тот постоянно околачивался с сухарем бетой, что в первые годы своей работы в школе был классным руководителем Фрайла. А позже кто-то застал их в обнимку в одном из классов. Вот так вся школа и прознала о пылких отношениях великовозрастного ледышки-беты и молодого харизматичного альфы.       Обо всем этом был осведомлен и Бутч. — Твою мать, сам трахаться идет, а нас тут без средств связи с внешним миром бросает, — ядовито прошептал он, плюхаясь на лежащий на парте портфель.       Так как заняться омеге было откровенно нечем, то он стал косится на всех, кто его окружает. Омега на первом ряду, явно желавший выделиться из толпы своим кричащим образом и макияжем, вызвал у него усмешку.       «Очередной "не такой, как все" », — заключил Филип, — «Сто процентов про готов знает только из интернета и дешевых ситкомов, да и от крыс, воронов и кладбищ шарахается. А самая тяжелая музыка в его плейлисте — сопливый поп-рок.», — он призадумался, — «Или хочет привлечь к себе побольше внимания в школе, или дома. Ничего интересного».       На альфу справа он взглянул совершенно без интереса.       «Вот куда девается этот бесстрашный герой, Иен Сторм, что с гордостью проносит косяки и бухло в школу, после уроков.», — омега оценил его все еще мутный вгляд, — «Долбанный обкурыш, от одного вида воротит. Никогда не пойму тех придурков, которые цепляются к нему из-за его образа плохого парня.»       Почувствовав на себе чей-то взгляд, Фил обернулся.       «Ну кто бы сомневался», — он закатил глаза и отвернулся обратно, — «Новенькие «типа крутые» альфы, которые надеятся завалить самую красивую задницу школы, то бишь мою.», — омега рефлекторно поежился, и натянул свою футболку еще ниже. — «А тот бета, с последнего ряда, кажись, или дохера выебистый, или просто на рожон полез. А может просто оказался не в том месте не в то время?», — снова плюхнулся лицом в портфель, — «Ску-у-учно».       Слева послышался довольно громкий в этой тишине шелест страниц. Омега рефлекторно обернулся.       Солнечные лучи мягко падали на лицо и глянцевые страницы комикса. Отражались в толстых линзах стареньких очков. Большие для альфы светлые глаза щурились то ли от света, то ли от попыток прочесть мелкий шрифт. Крупный нос картошкой почти не выдавал дыхание своего обладателя, а и без того тонкие губы были сжаты в одну тонкую линию. Парень, казалось, был в своем собственном мире. Как, в общем-то, и почти всегда.        Шона он знал, как и каждый в классе. Знал и не общался. Парень был по уши погружен в учебу. Обычный ботаник. На каждом уроке, стоило преподавателю спросить, Катерски спокойно отвечал на его вопрос. Но, кроме учителей, альфа ни с кем и не разговаривал. Да и другие никогда не пытались начать диалог с ним.       Стоило кому-то врезаться в него или наехать, как Шон сразу белел, язык его заплетался. А слова становились похожими на кудахтанье курицы. Вид слишком уж жалкий, чтобы поднять на него руку. Все равно что бить лежачего. По сему Катерски и не являлся куклой для битья. Хотя драки для школы все равно были большой редкостью.       Портфель альфы был усеян значками с супергероями и какими-то странными словами. Возможно что-то из этого было названием группы, а что-то сериала. Фил знал лишь единицы. Но он узнал персонажей комикса, что читал одноклассник. В глубоком детстве, омеге нравились мультики про этих парней-мутантов.       Увлекшись своими счастливыми воспоминаниями, Бутч начал засыпать. Так и проспал весь свой срок наказания. Очнулся лишь когда этот самый ботаник теребил его за руку. — Что случилось? — хрипловато произнес омега. — Все уже ушли, на сегодня все, — ответил Шон, закидывая рюкзак на одно плече и шествуя к двери. — А ты что не ушел? — спросил Филип практически в пустоту, его собеседник был в дверях. — Не оставаться же тебе в школе и на ночь, — спокойно послышалось из коридора.       Положив лежащий на столе телефон в свой ранец, омега выскочил из пустого класса.       За окнами ярко-розовое небо медленно переходило в синеву. Уже зажглись фонари. Бутч неохотно плелся в пустой дом, задумавшись купить по дороге какие-нибудь полуфабрикаты. В последний раз за сегодня он съел на завтрак крохотный сэндвич из остатков в холодильнике, теперь желудок предательский урчал, подобно группе синих китов.       На следующий день Фил уже припас с собой сэндвич, бутылку холодного чая, старую записную книжку, где порой от скуки выводил ветвистые каракули и одну из своих любимых книг, вмещающую в себя детективную и любовную линии. Передав телефон и дождавшись, пока учитель уйдет, парень выудил из рюкзака книгу и принялся перечитывать ее. Бутч даже и не помнил по какому кругу.       Сегодня, также как и вчера, слева от него сидел Шон. Однако, сегодня комикса в его руках не было. Альфа, часто поправляя съезжающие на нос очки, задумавшись над очередным примером из домашнего задания, ерошил свои непослушные волнистые каштановые волосы.       Омега периодически отвлекался от чтения, все пытаясь понять, что же делает Катерски. Только когда второй наконец вытащил пару учебников, Филип смог утолить любопытство и вернуться к чтению своей книги. Он и не знал, что и сам ботаник постоянно бросает на него заинтересованные взгляды.       «Филип Бутч с книгой?! Никогда бы не подумал, что увижу такое», — с усмешкой думал альфа.       Шон никогда не был из числа поклонников омеги. Не умирал от одного его взгляда и голоса, не падал ниц, надеясь коснуться шелковистой, как говорят легенды, кожи. Но парень бесспорно признавал, что Фил красив. Возможно краше всех в школе.       Бутча можно было считать идеалом омеги. Прекрасное, стройное, гибкое тело, рост чуть выше среднего, чистая кожа лица. Поговаривали, что он и не красится совсем. Мол, природа одарила. Прическа у него была — самый писк омежьей моды у парней. Длинные светлые волосы, густые и объемные, мечта стилиста. Филип всегда собирал их в высокий хвост, чтобы не мешались.       Сам Шон уже устал выслушивать от знакомых по шахматному клубу о «чудесных синих глазах Бутча, что словно чистейшие альпийские озера» и о «аккуратном маленьком носике, что потрясающе сочетается с пухлыми алыми губами». Устать устал, но сидя так близко к этому мистеру идеалу и рассматривая все это воочию, был обязан признать, что все слова о его внешности верны.       «Раз это правда, то и про его личную жизнь, думаю, все правда», — как-то горько признал Катерски.       Этому ангелу воплоти постоянно приписывали романы то с одним альфой, то со вторым. Если верить слухам, его уже поимел каждый крутой альфа в округе и вся футбольная команда. От этого такому моралисту, как Шон становилось тошно. Решив больше не отвлекаться на «какого-то едва знакомого омегу», он вернулся к куда более родной ему домашке.       Так проходили дни, парни совершенно не общались между собой, но все равно садились рядом. Так было как-то спокойнее и уютнее. У Фила появилась привычка разглядывать обложки комиксов, что таскал с собой Катерски. Он играл сам с собой в игру, пытаясь вспомнить как можно больше персонажей. А Шон каждый раз удивлялся, видя новые, достаточно сложные книги в руках у школьного принца.       Быть может они и не заговорили бы друг с другом до конца наказания, если бы ни один случай. ***       Шон тогда просто шел по школьному коридору. Биология давно закончилась и вот-вот должен был прозвенеть звонок на геометрию, а альфа катастрофически опаздывал.       «Не стоило мне стоять в очереди за эти пончиками», — корил он себя и те злополучные мучные изделия.       В близь искомого кабинета Катерски услышал рев голосов и крики. Он было остановился и замер, а потом неуверенно зашагал в сторону двери, стараясь не попасться никому под руку. Заденут и не заметят, как все здесь.       Но, видимо, попасть на геометрию ему было не суждено. Пол школы встали тромбом в проходе и усиленно кричали, улюлюкали кому-то. Как бы Шон не старался, протиснуться ему не удавалось.       «Никогда не прогуливал и сегодня не хочу», — решил он для себя.       Припав к кафельному полу, парень практически пополз меж чужих ног. К удивлению, у далеко не щуплого от природы альфы получилось пробраться в центр и увидеть самое настоящее побоище.       Филип и какой-то омега, валяясь на полу, с особой жестокостью избивали друг друга. Бутча даже несколько раз головой о пол приложили. А на плитке остались пятна крови. Да и сами омеги были подраны, словно под стаю оголодавших псов попали. Раны на лицах, волосы в клочья, одежда на тряпки больше походит. В общем, не лучшее зрелище.       У Шона даже как-то внутри похолодело. И ведь никто не рвался разогнать этих двоих, что больше пугало тихого ботаника.       Увидев как неизвестный сомкнул руки на горле у Бутча, а тот отчаянно бил соперника коленом в живот, Катерски собрал все свое немногочисленное мужество в кулак и отправился разгонять этот кошачий бой.       Омеги не слушали его крики, не реагировали, когда парень пытался оттянуть их друг от друга. Они только усиливали хватку. Тогда Шону пришлось расцеплять их руки. Но только отцепившись от Фила, неизвестный вновь старался ухватиться за него, поэтому альфа не нашел ничего лучше, чем заломить незнакомцу руки за спину.       Бутч, видя, что враг обездвижен, криво усмехнулся и принялся идти в атаку, как из толпы послышалось: — А ну разойтись, паразиты! — ледяной, просто пробирающий насквозь, голос Уолкера.       Толпа резко испарилась, показывая учителю интересную картину.       Избитые и перемазанные в крови омеги и получивший пару раз случайно альфа в чуть менее грязной одежде. Один из омег, Фил, так и замер в боевой позе, а другого удерживает ранее незамеченный в сценах насилия Катерски. Не отражающее до сего момента эмоций лицо беты жутко исказилось. Шон успел только сглотнуть. — Ты, — он спокойно указал на неизвестного, — живо в медпункт, — омега кивнул и пулей убежал, словно и не был побит весь. — А вы, парочка, лапы в руки и за мной, сегодня у меня для вас будет наказание похлеще, чем простое сидение в классе.       Альфа и хотел было сказать, что разнимал и пытался помочь, но слишком его напугал Уолкер, чтобы хоть что-нибудь ему сказать.       Раздался звонок, огласивший начало урока. Все ученики резво поспешили занять свои места и не получить нагоняй от преподавателя. Однако, вид того, как грозный мистер Уолкер ведет за собой покоцанного принца школы и какого-то ботаника, заставлял многих остановится и понаблюдать за процессией. Такое шоу бывало не часто, тем более с подобными участниками. Поэтому и вызывало уйму вопросов, ответы на которые были только у свидетелей омежьей битвы.       Шона такой интерес отнюдь не радовал. Парень старался как-то сжаться, скрыться, стать меньше, чтобы не привлекать ничье внимания. Просто раствориться в толпе. Увы, толпы не было. Глядя сквозь проходящих мимо людей, он только и смог пару раз уцепиться взглядом за развешенные на стенах постеры и рекламу. Школьный бал в честь дня основания школы, событие ежегодное, но не интересующее альфу вообще; распродажа выпечки, где мать или папа почти каждого учащегося будет пытаться выпендриться своими кулинарными талантами; наборы в спорт команды и клубы — тоже не самая важная информация для него.       Фил, в отличие от своего товарища по несчастью, не пытался скрыться или спрятаться, шел с гордо поднятой головой и надменным взглядом. Он ощущал себя королем средь плебеев даже в таком скудном виде. Парень старался никогда не падать в грязь лицом. Но и его маска уверенности треснула, стоило увидеть, как его избитого противника под ручку ведет Рик Шелвик, самый желанный альфа школы и, по совместительству, бывший Бутча. В глаза омеги запылала ярость и даже Катерски вышел из своего транса и ошарашенно уставился на Филипа.       К счастью, их одернул учитель. — Сюда, — скомандовал он.       Бета провел их в свой кабинет и, плюхнувшись на свой стул, скрестил руки на груди. — А теперь хотелось бы мне узнать, с чего это вы решили устроить бойню с нашим новеньким? — начал он тираду.       Парни уже открыли рты, начать свои рассказы, как Уолкер снова заговорил. — Хотя нет, мне даже не этот факт интересен. Гораздо важнее, с чего это вы, мистер Катерски, помогать ему полезли? Или на вас так прошлый опыт повлиял, во все тяжкие уйти захотелось? — Да я…это самое, ну то… — в первый раз за семнадцать лет жизни блестящий мозг Шона решил предательски его подвести.       В результате простая фраза: «Я пытался их разнять». Превратилась в мычание теленка. — Так ладно, с этим позже, — не услышав внятного ответа, преподаватель перешел на второго участника конфликта. — А теперь, мистер Бучт, вы поведаете мне, с чего на те же грабли снова пошли. — Этот урод сам напросился, — прорычал омега.       Уолкер глубоко вздохнул и устало побрел переносицу. Никогда не понимал он эти альфа-омежьи разборки. Битвы за самок и самцов казались бете таким бредом.       Действительно, вокруг столько свободных особей бегает, а они за одного все цепляются. Учитель знал, что нравоучительными беседами тут не поможешь, такое только само должно пройти. Осознание обычно приходит со временем. А сейчас тренируй — не тренируй, ничего не сделаешь. — Эх, ладно, — бета глубоко вздохнул, — идите досидите до конца урока, а потом придете ко мне, дам вам что-нибудь в наказание, — парни уже пошли к двери, как он прокричал им в след, — Бутч, не забудь сначала в мед.кабинет заглянуть.       Для Шона остаток геометрии прошел в большом напряжении. Альфа все время смотрел на часы. Тиканье заглушало собой даже голос преподавателя. А тема о мутациях совершенно не откладывалась в его сознание. Фил, сидящий на последней парте, был совершенно спокоен. С пофигистичным выражением лица он то что-то в мобильном высматривал, то в тетради что-то выводил.       Когда наконец учащиеся стали покидать школу, эти двое направились к уже ожидающему их Уолкеру. Он уже высматривал их у двери в свой кабинет. На лице у мужчины практически улыбка сияла. Одноклассники сразу поняли — не к добру. — Вы как раз вовремя. Я нашел просто замечательное наказание для вас, — лучился радостью учитель. — У нашего уборщика течка началась внепланово и пришлось его отпустить. Поэтому нам очень повезло, что вы сегодня бои без правил затеяли. Заодно и нанимать никого не пришлось. — Это значит… — начал Фил. — Да, это значит ноги в руки и за мной, я открою вам кладовую, а после ребятки, вы познаете удивительный мир клининга.       Бета несся на крыльях счастья, а ребята угрюмо плелась позади.       Он отпер дверь и дал им забрать ведра со швабрами. — Я закрывать не буду, сейчас пойду остальных провинившихся проверять, а за вами коридор и спортзал. Как закончите, инвентарь назад и можете быть свободными, — после он удалился в сторону классов.       Альфа и омега, оценив неутешительные размеры предстоящей работы, сникли еще больше. — Бля-я-ять, — вздохнул Филип, припадая к стене, — теперь моему маникюру окончательно пиздец.       «Чем раньше начну, тем быстрее закончу», — не обращая на него внимание рассудил Шон и стал закатывать рукава.       Через пол часа работы они не справились и с третью коридора. Однако спины болели у них обоих уже знатно. И это несмотря на то, что Бутч начал на десять минут позже своего «товарища». Все с духом собраться не мог. — Сука, никогда в своей жизни на такую работу больше не подпишусь, — выдал Фил, когда они перешли к спортзалу.       Когда парни наконец закончили с исправительной работой, на улице уже было темно. Да и в самой школе свет горел не везде. Бутчу было немного жутко, но он старался не выдавать это. Взяв швабры и ведра в руки, парни, убитые, но с чувством выполненного долга, поплелись к подсобке.       «Будто в ужастике», — подумал омега, оглядываясь по сторонам в ветвистом темном коридоре.       Подсобная комната раньше была кабинетом прошлого преподавателя, отвечающего за воспитательную работу. Но потом тот уволился, а в школе затеяли ремонт. Итогом стала огромная комната в которую помещались не только швабры, метлы и тому подобное, но и спортинвентарь со всяким хламом. Даже место оставалось.       В комнатушке было довольно темно. Лампочка перегорела, а сменить ее вечно забывали. Поставив ведра у самого входа, парни заметили, что они не стоят нормально. Шатаются. — Давай оттащим их поглубже, тут наверное что-то попадало, а если все зальем, Уолкер опять может запрячь, — предложил Фил и Шон согласился. Дверь они оставили нараспашку, чтобы свет с коридора немного проникал внутрь и было лучше видно.       Парни тем временем складывали моющие средства, когда за их спинами послышался «бум» и комната погрузилась во мрак. — Бля, — только и успел сказать Фил. — Эй, тут есть люди! — завопил он во все горло, но ответа не последовало.       На ощупь они ломанулись к выходу.        Идти было трудно, под ноги то и дело что-то падало. Альфа постоянно ударялся и спотыкался. Да и у омеги, судя по матерной брани, дела обстояли не лучше.       Преодолев препятствия, одноклассники припали к двери и забарабанили в нее. Они колошматили руками и ногами, вопили во все горло. Все тщетно. Уже на ладонях Катерски появились ссадины, а на коленях синяки. Их никто не слышал. Охранник вернулся на свой пост. — Надо попробовать позвонить кому-нибудь, — сказал альфа и полез в карман за смартфоном.       Яркий свет экрана резко поправилась сквозь кромешную тьму. От непривычки парень зажмурился, а после старался как можно быстрее привыкнуть. Омега отвернулся.       Когда зрение стало чуть лучше, оба с надеждой уставились в телефон, но иконки сверху были неутешительны. Связь тут не ловит. — Какого хера? — недоумевал Фил и, решив проверить свой телефон, быстро вытащив его из переднего кармана портфеля.       Связи нет. — Нам че тут помирать? — задал вопрос в никуда омега, медленно оседая на пол. — Не думаю, завтра будний день, а значит в школе будут люди. Может нас услышат и откроют, а нет — уборщик или еще кто-нибудь обязательно сюда сунется и нас найдут, — ответил альфа. — Ахуительно, хочешь сказать, что придется спать тут, — Филип помедлил, посвятив на собеседника, — с тобой?       В его голосе было раздражение. — С тобой спать никто не собирался, — также грубо произнес Шон, — я и сам не в восторге от этой ситуации, знаешь ли.       Осмотревшись с помощью скудного телефонного света, альфа тоже опустился на пол, но отстранился как можно дальше от собеседника, почти вжимаясь в стену. Всем своим видом он пытался показать, насколько ему неприятна эта компания.       Уставившись в смартфон, Катерски тупо листал меню, шарил в галерее с картинками. В общем, делал все то, что делают, когда не знают, как убить время, а разговаривать с окружающими не хотят. Да и Фил делал тоже самое.       Боковым зрением Шон заметил что-то странное с рукой омеги. Переведя свет от экрана на него, альфа смог лицезреть его окровавленные сбитые костяшки. Парень даже как-то вздрогнул, словно ощутил что у самого также. — Ты что делаешь? — озлобленно вскрикнул Филип, прикрывая глаза рукой.       Его одноклассник молча подполз ближе и аккуратно взяв его руку своей, притянул ее к себе. Омега недоумевал. — Дай посмотреть, — сосредоточенно сказал альфа, освещая раны.       Бутч попытался одернуть запястье, но ему не дали, сильнее придерживая его. — Я ничего плохого не сделаю, просто хочу обработать раны. — Ха! С чего ты взял, что мне нужна чья-то помощь? Тем более такого, как ты, — с ядом спросил принц.       Катерски глубоко вздохнул, стараясь подавить в себе желание плюнуть неблагодарному в лицо. — Начнем с того, что тебе самому очевидно больно и неприятно. Также хочу заметить, что сейчас мы в захламленной фактически мусором кладовой. Черт его знает, что тут есть и кто всего этого касался. Так что ты рискуешь занести себе в раны заразу. Ну и третье, самое важное для меня, — он поправил очки, — ненавижу вид крови. Внутри сразу все холодеет.       Переварив информацию, омега рассудил, что стоит все же довериться этому ботанику. Он протянул обе руки вперед и стал ждать дальнейших действий со стороны одноклассника.       Тот в тусклом свете, нарыл что-то в своем огромном рюкзаке и положил прямо перед ними.       На пол брякнулся какой-то спрей, полупустая упаковка ватных дисков, влажные салфетки и открытый бинт. Не мешкая, Шон протер руки Фила салфетками. Причем делал это очень бережно и нежно, стараясь не вызвать еще большую боль. После попрыскал на раны спреем. Бутч скривился и зашипел от пощипываний. — Это антисептик, чтобы обеззаразить, — прокомментировал ботаник.       Дав лекарству пару минут, Катерски мягко убрал излишки ватой и принялся перевязывать пострадавшие костяшки. — А ты прямо профессионал, — удивился омега. — Постоянно с собой аптечку носишь? — Да, — сухо ответил Шон, делая узелок у большого пальца. — И зачем? Неужели так часто нужна. — Ну, случаи выпадают не редкие, но все же, — он чуть улыбнулся, — Да и сейчас, как видишь, пригодилось.       Закончив, парень отпустил чужие руки и снова припал спиной к двери. Но на сей раз расстояние между ребятами было в разы меньше.       Оценив работу альфы, Филип собрался с духом и решил немного отойти от привычного всем и самому себе амплуа. — Спасибо, — по-доброму сказал он. — И прости, что так сорвался на тебя. Это все нервы. — Да ничего, — отмахнулся тот. — С кем не бывает. Но, можно вопрос? — Валяй, — Бутч сел поудобнее, вытянув ноги и оперся ими во что-то. — Почему ты с тем парнем подрался сегодня? Я ведь правильно понимаю, что и в прошлый раз ты был наказан из-за него? — Ты ахуеть как прав, приятель. Просто этот придурок, только заявившись в нашу школу, испортил мне жизнь, — Фил скривился, вспомнив соперника. — Ты, должно быть, в курсе, что я последние два года встречался с Риком Шелвиком. — альфа кивнул. — Так вот, все было просто замечательно. Ходили мы под ручку, зажимались по углам и часто бегали на свиданки к нему домой, но тут заявилось это чудо конопатое, — омега сжал кулаки. — Лукас Фотч. Весь из себя такой белый, невинный и несчастный. С ангельскими рыжими кудряшками, миловидной рожей и тонким голоском, — говорил он наигранно одухотворенно. — Краснел, блять, от каждого слова. С альфами говорить стеснялся. А одевался как? Деревня деревней. Да и родом он, вроде, оттуда же. И вот что-то в нем да и зацепило Рика. Он стал буквально хвостом за ним ходить. Весь из себя галантный, ну просто, сука, джентльмен. То упасть не даст, то от приставал-альф спасет, то пончиком поделиться.       Голос парня дрогнул, он шмыгнул носом. — А мне за эти годы даже сраного цветка не подарил. В кафе мы были только раза два. Да и то потому, что он пожрать хотел. И годовщины никогда не отмечали. Да что уж там говорить, ебал он меня только и все, — глубокий вздох и Бутч продолжает рассказ. — Я старался все это терпеть, не обращать внимание, делать вид, что ничего не происходит. Но тут уже за моими спинами начали откровенно ржать. Дескать, а наш мачо от своего красавчика-принца бегает к деревенщине. Мой статус трещал по швам. В глазах людей я становился посмешищем. Естественно терпеть такое я был больше не в силах, — он поджал ноги под себя, скрестил руки на груди. — Подкараулил этого недотепу Лукаса и доходчиво объяснил, где его место. Но только вот на следующий день ко мне подлетел озверевший Рик и чуть не придушил. Облил грязью прилюдно, опозорил. Да еще и слова такие подобрал прелестные. А после сказал, что бросает. Цитирую: «Такая шлюха мне не нужна».       Филип снова замолк и сглотнул, говорить становилось трудно. — Даже не помню, как домой бежал. Помню только смешки и тычки в спину. Мерзко так. А сегодня, этот ангелок врезался в меня в коридоре и шепнул так на ухо: «доигрался, блядь?». Вот у меня кукушка и поехала. — А родители что? Когда увидели тебя, ничего не сказали? — Шону было искренне жаль собеседника, но проявлять сочувствие он нормально никогда не умел, вот и попробовал сменить тему. — Ха, родители, — горько усмехнулась в ответ, — Думаешь, если им насрать на то, что их семнадцатилетний сын в такое время хер пойми где застрял, то им будет не насрать и на мое поведение? Да я их не вижу практически. Отец вечно в командировках шляется, а папа то на спа, то всякую модную хуйню ездит смотреть, то по любовникам шастает. Вся их родительская забота заключается в высылание денег на еду, лекарства, шмотки и гандоны. Даже каждые пол года мне поход в медцентр оплачивают, лишь бы венерических букетов не набрался и не залетел в школе. Фамилию позорить не хотят.       «Не лучшую тему я выбрал, чтобы его успокоить», — Шон опустил голову вниз, постукивая пальцами по бетонному полу. — Ты это, прости, что на тебя все это вылил, — голос у омеги был в разы спокойнее и тише. — Просто все время в себя носил вот и накопилось. — А друзья, почему им не выговаривался? — Да какие они мне друзья. Подпевалы да, но не друзья. Это же самое настоящее крысиное общество, где все стараются ухватиться за место под солнцем и забраться на пьедестал. Дашь слабину, тебя турнут или воспользуются. — С чего взял, что я другой? — Не знаю, считай омежьей интуицией, — Фил улыбнулся, даже в полумраке заметно.       Шон улыбнулся в ответ. — Ну теперь ты, мистер идеальный студент, колись за что наказали. Не каждый день такое случается, — Фил с интересом уставился на собеседника.       Впрочем тот не спешил говорить, обдумывая за и против. — Эй, давай. Я тут тебе всю душу излил, — поторопил его омега. — Хорошо, — нехотя собрался Катерски. — Если прямо очень кратко, то за порчу школьного имущества. Если более развернуто, то я разбомбил свой шкафчик. — Да ладно?! И с чего это отличнику вымещать гнев на бедной железяке? — со смешком спросил Бутч.       Альфа понял, что придется выкладывать все с самого начала. — Сейчас будет одна из самых заезженных фраз: «Все началось еще в детстве». В общем, мой папочка-альфа хотел сына спортсмена, звезду футбола и все такое. А родился я — астматик с тягой к наукам. И когда он осознал, что весь этот бред с бейсболом и прочими играми мне по боку, я исчез из его жизни. Отец просто перестал меня замечать, словно теперь я — пустое место. Но тут уже, не растерявшись, мной занялась мама-омега. Она решила вырастить будущего гениального ученого, сына-академика. Поэтому загрузила меня по полной. Каждый день после уроков куча дополнительных занятий, курсов и кружков. Начиная детским садом и заканчивая уже последними годами обучения здесь. У меня никогда не было ни друзей, ни приятелей, потому что просто не было времени даже поговорить нормально с кем-либо. Я не мог пойти гулять после школы и поиграть в игровые автоматы. Ведь мама всегда говорила: «Зачем тебе это? Хочешь стать придурком, что деньги в казино просаживает? Иди лучше займись чем-нибудь! Игровые автоматы не помогут в Гарвард поступить». Да что там говорить, у меня даже не всегда поспать выходило или кино глянуть. А стоит расслабиться и получить на бал ниже, как дома начинаются упреки. Мог даже временами отец вмешаться и перейти к физическому насилию, — парень рассказывал это, как заученный текст, не дрогнув ни мышцей на лице, да и замер, притянув колени к себе, — Но по голове мама меня бить не позволяла, вдруг отупею.       Катерски поежился, сжимая сильнее твердую ткань джинс. — В тот день я понял, что устал, что с меня хватит. Хотелось просто выйти из этого всего и отдохнуть. Я украл пистолет отца, что он купил для самозащиты и принес его в школу. Хотел покончить с собой, — на коже Фила появились мурашки как от холода. — да и не просто так, с пафосом. Шоу устроить думал. Выйти на школьную крышу как раз, когда все будут выходить и, приставив пистолет к виску, нажать на курок, — говорил он очень красиво, но омеге становилось жутко. — Но спалился я очень глупо. Как раз прятал пушку в шкафчик, где меня окликнул физик и я со страху на курок нажал, — рассказчик зажмурился, — грохоту было. И хорошо, что меня просто наказали, а не в полицию сдали. Ведь могли подумать, что я расстреливать людей пришел. — А твои тебе ничего не сделали, когда узнали? — обеспокоенно спросил Бутч. — Ну, — Шон призадумался и приподнял край свитера и футболки, — отец пару раз отъехал за кражу пушки, — на бледной коже отчетливо сияли темно-фиолетовые синяки. — Мать наорала, что теперь придется график менять отменяя большую половину занятий. Но мне так даже лучше, — Катерски улыбнулся.       Филипп сам немного расслабился от этого. — А твои комиксы и значки, они не злятся из-за них? — омега наконец полностью развернулся к собеседнику. — Да они и не знают о них, — альфа махнул рукой, — Я сам покупаю и сам их заказываю через интернет. — Я тоже в детстве обожал этих ребят в латексе и кальсонах, — омега чуть придвинулся. — Особенно того синего хвостатого бету, крылатого и супербыстрого альфу. Нравилось, что бета, несмотря на всю ненависть окружающих, остался хорошим парнем, помогающим другим. Что типа ангел плевал на слова отца и делал то, что считал нужным. А еще я обожал шутки суперскоростного и то, что он несмотря на то, что являлся злодеем иногда приходил другим на помощь. Жаль, что я не смог стать таким, — только теперь Фил уловил, как на самом деле холодно в комнате, он приобнял себя, потирая руками плечи. — Холодно? Погоди, — Шон снял с себя худи и протянул однокласснику, — возможно от нее пахнет, но хоть согреешься. — Спасибо, — произнес омега, накидывая на себя толстовку.       Он подвинулся как можно ближе к Катерски и, положив голову ему на плечо, набросил половину худи на альфу. — Вот так мы оба не замерзнем, — глядя глаза в глаза. — Ранее ты сказал глупость, никакой ты не плохой. И думаю, все же похож на своих кумиров, — он улыбнулся, — А этот Рик, — Шон зевнул, хоть и старался это подавить, — придурок. Запомни мои слова, он еще тысячу раз пожалеет, что вы расстались и на коленях приползет.       На это Филип уже ничего не ответил лишь плотнее прижался.       Моральная и физическая усталость дали о себе знать. Паутина сна быстро обернула парней в свой кокон и они мирно отправились в дрему. ***       Дверь резко открылась, Шон и Фил, что лежали в обнимку, дружно рухнули вниз. — А что вы тут делаете? — раздался ошарашенный голос мистера Уолкера.       Парни резко подскочили, так до конца не осознавая, где находятся. Но память пробудилась быстро. Яркий солнечный свет слепил глаза, а тела у обоих ломило от неудобных поз для сна. — Мы убирали швабры, когда нас кто-то запер. Докричаться не вышло, пришлось там дремать, — сонно ответил Катерски.       Бета вздохнул. — Ясно, вчера смена у Айзенберга была, а он глух на ухо уже лет десять, — он оценил потрепанный и усталый вид учеников. — До начала уроков еще час, но ваш вид… В общем, на сегодня даю обоим отгул. Идите домой, выспитесь, а завтра все как положено. Уроки и комната наказаний. — Хорошо, мистер Уолкер, — хором ответили парни.       Они, пошатываясь, ковыляли к выходу. В их головах было непривычно пусто.       Лишь выйдя за ворота, Шон опомнился. — Скажи, а мы теперь будем общаться? — спросил он Фила, когда они дошли до места, где расходились их дороги к домам. — Я только за, но так в открытую это полностью разрушит мой и так треснувший имидж, — быстро выпалил он, и только потом осознал, что ляпнул. — Прости, я не… — Да нет, я все понимаю, все нормально, — альфа развернулся и пошел в свою сторону.       Парню было ужасно грустно, да и в груди болело. Филип никогда не интересовал его как омега. Не пленяла его красота и грация, но после разговора этот человек стал в глазах Катерски совершенно иным.       Тяжелая рука упала на плечо альфы и он обернулся.       За спиной стоял запыхавшийся Бутч. — Ну ты и быстрый, ужас просто, — он отдышался с полминуты и, уже со сногсшибательной улыбкой предложил. — После уроков с понедельника по пятницу. На эти две недели наказания можем общаться в это время, а там все решим. Идет? — Ага, — Шон улыбнулся в ответ. — Так что, до завтра? — До завтра, — омега развернулся и сделал шаг, — и захвати мне какой-нибудь комикс, вспомню детство. — Идет.       Парни шли по противоположным друг другу дорогам, сияя мечтательными улыбками на лицах, другие же школьники только собирались покинуть свои дома. День только начался.