Billie Elish — Bellyache
Три утра. Намджун хрустит костяшками пальцев и решает, что пора бы сделать перерыв. Его глаза уже жутко болят от яркого света экрана монитора, а бит, над которым он так усердно и долго трудится, все равно никуда не денется. Ему срочно нужно выпить кофе, если он, конечно, не хочет упасть в обморок. Эти месяцы всегда самые трудные. Недолгий период перед камбэком. Около трех месяцев полного отсутствия общения с фанатами и подготовки к промоушенам. Это очень изнуряет; без поддержки фанатов сложно каждый день заставлять себя вставать с кровати и вновь приступать к работе. Иногда он просто хочет лечь прямо здесь, завернуться во все эти листы, словно в кокон, и долго ни о чем не думать. Конечно же, он не может этого сделать. Чем ближе камбэк, тем дольше тянется время. Намджун вздыхает, мельком глянув на часы, стоящие на столе. Да — кофе. В здании пусто и тихо. В коридоре горит свет, оставленный сотрудниками, которые знают, что лидер проводит здесь много ночей. Он мог бы попросить оставить ему на ночь заваренный кофе, но счел это перебором. Не так уж и сложно самому заварить себе кофе. Судя по тому, как болят мышцы, его тело все еще никак не может приспособиться к ежедневным изнурительным тренировкам. И нога все еще заживает от полученной на прошлой неделе травмы. Неизвестно по какой причине на полу валялся гвоздь, и, естественно, Намджуну нужно было наступить именно на него. Так уж устроен этот суровый мир. На кухне включен свет. Ким мысленно благодарит за это стафф, открывает дверь и тут же замирает на месте. На столе стоит кофейник с только что заваренным, горячим и черным, как полночь, кофе. А за столом, сжимая пластиковый стакан в руках, сидит Чонгук. — Чонгук-а, — тянет Намджун, слегка опешив, — Что ты тут делаешь? Чон делает глоток напитка и тут же морщится от горького вкуса. — Ра — мгх, как противно — работаю над новой песней, хён. — Ты же ненавидишь кофе, зачем ты заварил целый кофейник? — усмехается лидер, наливая в чашку горький напиток. — Я не ненавижу его, — отрицает Чонгук, хотя выражение его лица говорит об обратном. — К тому же, ты любишь его. Я думал… мы могли бы выпить его вместе. Макнэ опускает голову и смущается. Намджун подавляет порыв громко засмеяться от того, каким неловким может быть Чон, учитывая то, кто он есть. Учитывая то, что он молодой, талантливый айдол, умеющий прекрасно петь и танцевать, да еще и нереально красив. Учитывая то, как он усердно работает над собой, какой он решительный и непоколебимый. Учитывая то, что он Чон Чонгук. — Спасибо, Чонгук-а. Это мило. Ким делает глоток кофе, позволяя горячей жидкости слегка обжечь его горло. Они сидят в сонной, уютной тишине, медленно опустошая свои чашки. На Чонгуке огромная черная толстовка, рукава которой полностью закрывают его кисти. В тусклом свете он выглядит маленьким. Мягкий, поглощенный теплом своей толстовки и дымящейся чашки перед ним. Намджуну это жутко нравится. Прошло почти восемь лет с момента их первой встречи, и он наблюдал, как растет Чонгук на протяжении всего этого времени. С каждым годом он становится все более взрослым, более ответственным, более уверенным в себе. Но в такие моменты как сейчас, в уютной теплой обстановке, в мягкой огромной толстовке и с сонным лицом, он больше похож на маленького мальчика, которого когда-то встретил Намджун. Он помнит маленького Чонгука, свернувшегося милым клубочком на его кровати. Он помнит измученного и сонного Чонгука, лежащего на плече Сокджина, когда они возвращались домой с радиостанции. Он помнит Чонгука, его глазки полумесяцы и блестящую улыбку, согнувшегося от смеха так, будто он никогда не остановится. Сердце Намджуна наполнено любовью к этому ребенку. Восемь лет назад он даже не представлял, что способен так сильно любить. Даже не думал, что сможет так сильно привязаться к тринадцатилетнему мальчику. — Мы прошли долгий путь, — пробормотал Ким скорее себе. Гук, который облокотился на руки, сонно заморгал и поднял глаза. Его глаза такие черные, заметил Ким. Они очень черные, но в них так много света, будто там миллионы танцующих звезд. Его ресницы такие длинные и слишком… милые. В Чонгуке все очень милое и уютное. — Хён, что ты сказал? — сонно спросил макнэ. Намджун улыбается. Какой милый, думает лидер и смеется про себя — он звучит как одна из многочисленных поклонниц в Твиттере, которые обмениваются фотографиями Чона в больших свитерах и с растрепанными волосами. Какой милый кролик. Какой ребенок. — Просто подумал, — Ким вздохнул, — мы прошли долгий путь. Чонгук широко улыбнулся. Его глаза вновь превратились в полумесяцы, которые помнил лидер. — Да, хён. Милый, вновь думает Джун. Но уже очень поздно. Он быстро допивает оставшуюся часть уже теплого кофе. — Я собираюсь вернуться обратно в студию‚ — говорит он. — Ты должен идти домой, Чонгук-и. У нас на завтра плотный график. Я могу позвонить Сокджин хённиму, если хочешь. Чон хмурится. Нет, он вот-вот заплачет. И опускает глаза. Намджуна охватывает легкая паника. Он не знает, как успокаивать Чонгука; Сокджин и Чимин, которые хорошо разбираются в его чувствах, могут помочь. Намджун, Хосок, Тэхен и Юнги в этом очень плохи. Особенно он сам. — Что не так? — взволнованно спросил лидер. — Ты хочешь еще кофе? Хочешь, чтобы тебя забрал Сокджин хён? Хочешь… — Я хотел провести время с тобой‚ — проговорил Чон, запинаясь. — Мы могли бы… мы могли бы посмотреть фильм или… или поиграть в настольную игру… я не знаю. — Его глаза всё еще устремлены на руки, он всхлипывает. Все равно милый, думает Намджун. Это и есть он настоящий. Намджун… Что ж, у Намджуна просто напросто не остается выбора. — Ладно, давай что-нибудь посмотрим. Еще раз Железного Человека? Чонгук улыбается, и вновь на лице сверкают глазки полумесяцы. — Да, хён. Пожалуйста. Ким улыбается. — Хорошо. Вылей остатки кофе. Не хочу, чтобы ты давился им. И тогда пойдем смотреть Железного Человека. — Спасибо, хён. — Он больше не плакал. Губы Чонгука вновь растянулись в широкой кроличьей улыбке. Намджун лишь смотрел на него, сам невольно улыбаясь, и думал: «И все-таки он слишком милый»Часть 1
25 июня 2018 г. в 01:55