***
- Боже, Рэпп, сколько можно? Всё, моё терпение лопнуло! Это был твой последний проступок! Ты перешёл... - директор интерната всё кричал и кричал, хлопал руками по столу, брызгал слюной, но подростку, стоявшему перед ним, было всё равно. Ну, покричат, а дальше-то что? Всего-то переселят куда-нибудь в другое место. Ведь что по сути они могут ему сделать? Да ничего. Тем более они ему никто. Всего лишь работники, которые должны следить за ним и ещё сотней таких же неуравновешенных подростков. Да он даже имени этого человека не знает,а этот от него ещё что-то требует! Разве могут эти люди понять его, понять, как ему больно?***
Когда-то родители говорили мне, что за чёрной полосой всегда идёт светлая.***
- Митч, парень, посмотри какая девушка! Она красотка! И ты ей явно приглянулся, - да, получать локтём под дых от однокурсника такое себе острое удовольствие. Но вот прав ведь дурень - девушка действительно красива. Она выглядит так мило и, кажется, бросает сюда украдкой короткие взгляды. А её лицо кажется смутно знакомым. - Ми-итч, да ты ей приглянулся! Она весь вечер на тебя поглядывает. Кстати! Кажется, я её вспомнил! Это, похоже, наша сокурсница из третьей группы - ну, помнишь, у нас ещё вторая пара по средам совпадает? - приятель говорил что-то ещё. Скоро, уже вовсю жаловался на приставучего препода. Только вот парню было всё равно - всё его внимание было приковано к милому ангелу в другом конце зала. Да разве мог его приятель понять, как это круто, когда девушка соглашается на танец?***
Родители когда-то говорили ему, что если нашёл своё счастье - не отпускай.***
Она была так прекрасна в лучах солнца, и было что-то такое притягивающее в том, как волны омывали её бёдра, пока она заходила в воду. Когда волна почти накрыла её с головой, ему захотелось громко рассмеяться. - Митч, ты что - снимаешь это? - её голос был полон возмущения, но в нём проскальзывали и смешливые нотки. - Конечно снимаю! Просто представь, что это наш медовый месяц. Я же должен запечатлеть наш медовый месяц? - как хорошо, что его собственный голос не дрожал. Он рад. А грудь так и распирает от предвкушения. - Боже, Митч, какой медовый месяц? Мы с тобой даже не женаты! - она смеялась и пыталась забрызгать его. В её представлениях, видимо, до смерти. - Да, медовый месяц! - он держал перед собой кольцо на шнурке и наблюдал, как медленно сменяется выражение её лица. Он даже представил, как кровь остаётся внутри его ушей после её звуковой атаки. - Итак, ты выйдешь за меня? - О, Господи! Митч, да! - нет, всё-таки её ультразвук превзошёл все его ожидания. Она запрыгнула на него и чуть не задушила от счастья. Внутри всё распирало от радости. Разве мог он когда-то подумать, что волны будут омывать его ноги, любимая девушка пытаться его задушить, а люди сзади подбадривать её аплодисментами?***
Когда-то родители говорили ему, что мир не вечен.***
- Катрина! - он бежал к ней изо всех сил боясь, что не успеет, что не найдёт, что опоздает. - Катрина! - вокруг падали и оставались лежать сломанными куклами люди. Кто-то где-то кричал, кто-то молился; все звуки слились в одну отвратительную какофонию. И на этом фоне особо остро выделялись звуки выстрелов. После каждого громкого выстрела в голову как-будто врезалось сверло, сердце пыталось разорвать грудную клетку, а в голове на миг становилось пусто. Но лишь на миг. А потом всё с новой силой обрушивалось на барабанные перепонки и тонуло в выбросах адреналина. - Митч! - он услышал её. Она стояла недалеко, но не видела его. Она стала оборачиваться. На сетчатке его глаза на вечно выжглась сцена того, как упало её тело. Как её всегда такие живые глаза остекленели. Он никогда не забудет того, как мир обрушился, но не восстал из пепла. - КАТРИНА! - он не успел. Он не смог защитить - он не смог сберечь. Разве боль в плече может сравниться с утратой любимого человека?***
Родители когда-то говорили, что время лечит. Она добавляла, что человеческая память не вечна.***
- Митч, чувак, мы соболезнуем. Мы всё понимаем. Но стоит ли оно того? Может ты просто возьмёшь академ, да отдохнёшь немного? Не стоит так кардинально всё менять, - нет, хватит с него - наотдыхался уже. Он понимает, что они за него волнуются. Он им благодарен. Но после всего он просто не может продолжать жить так. Пусть лучше все считают его двинувшимся, чем он сгниёт изнутри заживо. Разве могут они понять, как сильно жажда мести разъедает его?***
Когда-то родители говорили ему, что если сильно захотеть - можно перевернуть горы. Она же добавляла, что нет предела человеческим возможностям.***
Это чувство горело внутри него. Иногда, когда силы почти что покидали его, оно подпитывало его и открывало второе дыхание. Да, в самом начале было тяжело. Настолько тяжело, что он не мог шевелиться, не мог даже глотать. Потом стало легче. Постепенно он менялся. Изнуряя себя тренировками он становился сильнее, быстрее, опаснее. Он жил жаждой, которая съедала его изнутри. И не было ни дня, чтобы из-за неё он пропустил свою ночь кошмаров. Он учился убивать. И из-за этого ему всё сложнее было налаживать контакты с людьми. Труднее сдерживаться. Разве может хоть кто-то понять, что утолить его жажду очень сложно?***
Родители когда-то говорили ему, что он очень упрям. Она добавляла, что он просто придурок.***
Он так долго и усердно готовился. Он так долго искал. Так долго ждал. И вот, его старания вознаграждены. Он пылает. Он в предвкушении. Он так давно ждал этого. Ждал, как встретится с ними. Как заговорит. Как разделается с ними. Жёстко. Даже жестоко. Он так давно мечтал всадить пули в их тела, растерзать на куски голыми руками, посмотреть в глаза и увидеть в них океаны страданий и ужаса. Никто не поймёт, какого это чувствовать предвкушение на грани с облегчением.***
Когда-то родители говорили мне, что всё воздается по поступкам... Она добавляла, что многое возвращается бумерангом...