Дай мне силу жить

      Алый закат задребезжал на горизонте. Длинные тени от ветвистых деревьев укутывали чащу, погружая ее в темноту. Тимбер, с непрекращающимся шорохом двигался вдоль тропы, с хрустом наступая на блекло-коричневые опавшие листья. В лесу тихо. Словно жизнь замерла в этом месте, ни следов животных, ни криков птиц, одна сплошная тишина и множество теней.       Память демона участливо напоминает ему, что нужно сойти с тропы возле раскидистого почти черного старого дерева и пройти на север, в самую чащу. По дороге он никого не встретил, что впрочем, было неудивительно, так как эти места не были популярными в мире демонов.       «Надеюсь, учитель Барбатос все еще живет тут, иначе эта затея окажется бессмысленной», — отстраненно подумал повар Транси, рукой отодвигая очередную ветку, протискиваясь через нескончаемые деревья, которые все сильнее и сильнее окружали его.       Когда последний красный лучик уходящего солнца погас, Тимбер наконец-то нашел то, что так долго искал. Небольшой одноэтажный домишко, построенный из блеклого серого камня, выглядел как нечто чужеродное посреди самого сердца леса. В голове мельком пролетели давние воспоминания, когда совсем еще демоненком он ходил колоть дрова, срубая в день по два, а то и три дерева из этого леса. Со стороны может показаться, что такое огромное количество дров запасать бессмысленно — за один день столько нельзя сжечь, однако печь стоящая внутри затрачивала много топлива лишь для того, чтобы разогреться, для того чтобы поддерживать температуру Тимберу иногда приходилось ходить в лес еще несколько раз.       Старший из тройни облокотился о ближайший ствол дерева и пристально вгляделся в очертания дома. Окна были занавешены шторами, но даже сквозь плотную ткань можно было увидеть, что внутри ярко горит свет. Вдруг чувствительный нос уловил запах, карминовые глаза метнулись к крыше дома, а точнее к дымоходу. Шел дым, а значит его учитель все же был в доме. Однако низший демон не мог понять, почему он совсем не чувствует его присутствия.       С тихим шлепком на его плечо опустилась чужая ладонь, покрытая стертой почти до мяса кожей, однако хватка не становилась от этого слабой.       — Явился все-таки, — дерганным хриплым голосом донеслось за спиной Тимбера. Он тут же встал прямо, повернувшись к говорившему мужчине лицом. Учитель совсем не изменился.       — Надо же, а ты знатно вымахал с тех самых пор, когда я видел тебя в последний раз… — приподняв каштановые брови, впечатлено протянул тот. Бросая насмешливый взгляд из-под своей треугольной, натянутой почти на самый нос, охотничьей шапки, он создавал впечатление негостеприимного человека. Словно он знал, что к нему придет гость, но до последнего надеялся его не увидеть. Он оглядел с ног до головы молчаливого Тимбера и как видно остался удовлетворенным увиденным.       — Вы ждали меня, — утверждая, нежели спрашивая, произнес после недолгого молчания парень. Демон, стоящий напротив, дернул уголками губ, показывая небольшую усмешку. Легким движением он скинул со своих плеч связанную охапку дров и передал её Тимберу, который послушно взял ношу. Мужчина в шляпе неопределенно махнул рукой, таким жестом подзывая Тимбера следовать за ним, и пошел в сторону дома, с каждым шагом лишь сильнее втаптывая бесконечные листья в землю.       Повар Транси перекинув свою ношу за плечо, последовал за другим демоном. Четыре слова все крутились у него в голове: «Учитель совсем не изменился». Впрочем, он демон, едва ли его ждет нечто подобное всю следующую вечность.       Барбатос в его памяти навсегда останется необычным и даже сумасшедшим демоном, который имея возможность овладеть несметными богатствами, решил игнорировать свой дар и уйти жить в самый дальний уголок мира. Будучи герцогом, он мог жить, наслаждаясь праздной жизнью, давая каждый день балы, содержать хоть сотню суккубов, однако все это для него было пустым звуком. Этот демон выбрал путь отшельника, и это с раннего детства заставляло Тимбера недоумевать.       «В чем смысл поиска сокровищ, если я точно знаю, где они все спрятаны?» — отвечал демон, качаясь в своем кресле, накрыв охотничьей шапкой лицо. В тот день он перебирал тонкой работы колье, которое при свете огня в камине, отражало блики на стену. Своими белыми всполохами, оно точно рисовало на темной стене бесконечный небосвод и тысячи звезд на нем. Колье быстро оказалось выкинуто в очередной сундук, который учитель хранил в недрах своего дома, складируя и время от времени перебирая свои сокровища, точно какой-нибудь дракон из людских сказок.       Тимбер зашел за своим учителем в дом и по привычки сразу же отнес дрова в чуланное помещение. Как он заметил ранее, дым шел из трубы, а значит, демон успел не только разжечь в камине огонь, но и повторно выйти в лес, одновременно встречая гостя и пополняя запасы.       — Какая нужда привела тебя в мое скромное обиталище? — Тимбер незамедлительно повернулся на голос. Барбатос, как только зашел в дом сразу же направился в гостиную. Она была совсем небольшая. Большую часть занимал камин и два кресла, стоящие так близко, что собеседники могли бы беспрепятственно влезать в личное пространство друг друга, даже не наклоняясь. Тимбер думал, что учитель сначала проверит свою магическую печь, как он делал это всегда в прошлом, однако этого не произошло.       Взрослый демон звучно плюхнулся в кресло и с тихим расслабленным стоном вытянул конечности, не потрудившись даже снять запачканные лесной грязью высокие сапоги. Возле камина стоял столик и именно на него учитель Тимбера любил складывать свои длинные, словно у саранчи ноги. Именно так он и поступил и на сей раз. Тимбер успел только мельком разглядеть густую темно-коричневую бороду, как демон, пряча свое лицо, вновь натянул свою шапку по самый нос. Незнакомцу могло показаться, что демон решил поиздеваться, начал диалог, а затем так поспешно сделал вид, что совсем не заинтересован в беседе, однако слуга Анафелоуз прекрасно знал все «причуды» своего учителя и такое поведение было совершенно естественным для него. Тот, отчего то отчаянно не любил показывать свои глаза и лицо в целом, поэтому шапка была его верным спутником. Он всегда натягивал ее низко-низко, так что Тимбер при воспоминании о внешности учителя думал не о его индивидуальных внешних чертах, такие как борода или довольно круглые, как для демонической расы щеках, а именно об этой темно-зеленой шапке.       — Единственное, зачем я мог позволить себе прийти к вам, это за советом, касательно моего дара… — негромко начал Тимбер, скрещивая руки за спиной. Эта привычка вставать в любом удобном случае в такую «прислуживающую» позу уже настолько глубоко вдолблена в подкорку его сознания, что он сам не замечает за собой все эти жесты: — Мне было видение, которое своим содержанием глубоко меня встревожило…       — И ты отыскал в себе те последние крупицы храбрости, чтобы вмешаться в ход истории? — хрипло донеслось из-под шапки. Тимбер непроизвольно вздрогнул, голос учителя, как и его собственный по большей части бы лишен каких-либо ярких эмоций, однако если старший демон находился не в лучшем настроении, об этом было совсем не трудно догадаться. Вот и сейчас, демон лениво взмахнул рукой в воздухе, плавно поманил пальцами, жестом приглашая сесть в соседнее кресло. Выровняв дыхание, Тимбер межевался всего секунду, но всё-таки последовал указаниям Барбатоса.       Сев на самый краешек молодой демон не мог понять стоит ли ему продолжать говорить или учитель уже и сам все видел. Однако молчание и так затянулось, поэтому он все же продолжил, тщательно обдумывая слова, дабы ненароком не выдать большего, чем он на самом деле готов был поделиться:       — Я изменил будущее, думая, что таким способом смогу избежать ненужных беспокойств… — учитель перекинул одну ногу на другую, соблюдая тишину. Тимбер облизал губы, чувствуя, как его демоническое сердце пропускает удар, второй, перед тем как он решается сказать, то, что его по-настоящему тревожит: — Однако.…Теперь я не уверен в том, что поступать так следовало… Даже время завтрашнего дня стало мне неподвластно… не то чтобы даже говорить о далеком будущем…       Секунда и Тимбер чувствует, как до этого расслабленно лежащая на подлокотнике рука Барбатоса хватает его за шею, близко притягивая к своему лицу. Впрочем, хватка не была удушающей или какой-то подобной, просто учитель держал его крепко и с предупреждением. Тимбер быстро моргнул, глаза его незамедлительно опустились вниз, как только он заметил, что старший демон приподнял свою шапку с лица, уставившись на него широко распахнутыми желтыми, как у филина глазами. Всего секунда, но Барбатос сумел воспользоваться этим мгновением, чтобы безжалостно ворваться в мысли Тимбера, срывая, словно неукротимая буря все ментальные препятствия на своем пути.       «Не идеально, но уже не плохо. В конце концов, это я научил тебя, как их ставить» — словно отдаленное эхо, последнее, что услышал Тимбер, прежде чем его затянуло в круговерть воспоминаний. Это дело всегда было неприятным. Сколько молодой демон помнил свои ученические годы у Барбатоса, тот всегда действовал неожиданно и резко. Старший демон предпочитал растирать его в мелкую крошку и заново лепить себе идеального послушного ученика, нежели брать лишнюю работу и муторно перевоспитывать демоненка.       «Барбатос — самый талантливый демон, с таким же даром, как и у тебя. Его уважают, его превозносят и прославляют в нашем мире. Его ценят, хоть он излишне простодушен и безынициативен, это не отменят того, что он, как и мы все — демон, Тимбер, его стоит бояться. Запомни только одно, никогда не смотри в его глаза, если не уверен, что сможешь вытерпеть всё, что он тебе покажет» — назидательно предупреждала Ханна в прошлом. Тимбер не мог точно сказать, сколько столетий назад это было, однако он помнил, что тогда он и его братья были демонессе ростом ниже плеч, и что тогда Анафелоуз очень неохотно согласилась отпустить их от себя, разрешив учиться у других высших. В тот день она сама привела его к самому дому Барбатоса и очень неохотно покинула его. Это было желание Тройни — стать сильнее. Ханна поддерживала их, но она оттягивала момент их обучения так долго, сколько она могла себе это позволить. «Ваши учителя — лучшие из лучших, как вы того и хотели, но если вы не сможете закончить у них обучение, я не приму вас на службу. Как вы и говорили, вы уже не беспомощные демонята и сами в состоянии постоять за себя».       «Все-таки госпожа Анафелоуз имеет слабость к детям…» — подумал старший из Тройни, вспоминая, как госпожа часто наведывалась к нему, утешала, и время от времени разрешала возвращаться в свой замок, и это все вопреки тем холодным словам.       «Ханна, разве Клод не научил тебя, что простым служанкам запрещено смотреть прямо в глаза своих господ?» — из ниоткуда вдруг вспыхивает воспоминание из прошлого, когда Барбатос, как видимо, проникает достаточно глубоко в сознание своего ученика, чтобы начать там хозяйничать, проигрывая прошлые видения Тимбера. Тот жмуриться, ниже отпуская свою голову, отчаянно прогоняет от себя картины, что он уже видел, но те все никак не уходят. Он опять видит, как его госпожа Ханна лишается глаза. И хоть она высшая демонесса, и ее регенерация справилась бы с этим пустяком за секунды, все это альтернативное будущее выглядит настолько унизительно и неправильно, что Тимбер не может себя пересилить. Следующее просто ужасное — Ханна в крови, она словно тряпичная кукла Вуду практически распята на старом дереве. В ее животе багровая дыра, а рядом слышно непрекращающееся жужжание косы смерти. Полная луна освещает ее смуглую кожу и разодранные белые одежды, все это так неправильно, так нереально, что Тимбер от отчаяния проявляет непозволительно много эмоций для демона, который может менять будущее, который всегда должен быть рассудительным и спокойным.       «Я не могу позволить этому случиться».       А потом Тимбер видит смерть своих братьев и свою собственную. И это все так нелепо и быстро, что его плечи трясутся, однако он не поднимает головы, потому что знает — стоит ему увидеть два горящих желтых глаза и он точно сорвется и станет непозволительно честным. Сорвется, потому что в мире людей, никто не знает, что он видел, что он фактически пережил. Никто, все знают лишь на словах, а Тимбер к тому же научился говорить красиво и убедительно, никто никогда и не заподозрит его в том, что он где-то недоговаривает. Но учитель, учитель это другое… Его дар возможно даже сильнее чем у Тимбера, он видит не только прошлое и будущее, он видит всё. И это одновременно ужасает и восхищает.       — Фуух, ну и каша у тебя в голове, — первое что слышит молодой демон, после того как мысли в его голове начали сматываться в огромный черный клубок, грозящийся полностью погрести его в себе. Слуга Транси протер двумя руками лицо, чувствуя, как с него ручьем течет пот, а руки неприятно мелко подрагивают. Хотя, казалось бы, он демон и столь явные слабости у него быть не должны. Барбатос вновь натянул на свое лицо шапку и продолжил лежать в статичной позе, лишь изредка покачивая носком своих сапог, словно в голове у него играл какой-то музыкальный мотив: — Я рад, что ты смог сам разобраться с теми видениями, однако не думай об этом так много. Твое вмешательство, безусловно, изменит ваши жизни, однако я всё еще вижу тебя в будущем, а это значит, что всё в порядке. О том было ли твое решение вмешаться верным или неверным мы узнаем позже.       Тимбер хотел возразить, однако голос к нему не спешил возвращаться, горло сжималось, словно кто-то фантомный сжимает его. Демон хватает ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба и понимает, что эта небольшая «прогулка» по его сознанию всё-таки пробудила тварь, сидящую внутри него.       — Единственное, о чем, пожалуй стоит тебя предупредить заранее, так это о том, что этот мальчишка, которому ты изменил жизнь, он не такой простой… Что-то в нем есть.       — Видите…его? — хрипло прошептал Тимбер, царапая до крови собственное горло, досказать какое-то короткое слово «будущее» у него не хватило сил. Ощущения удушья никуда не уходило, но избежать этого было просто нельзя. Каждый раз, когда тварь выходила наружу она делала это максимально болезненно для того, кто её сторожит. Более молодой демон сжал зубы, из последних сил сдерживая себя и ее, ему нужно было узнать информацию о младшем господине прямо сейчас, потому что если ему предстоит провозиться со своей «зверушкой» какое-то время, то гарантировать, что он останется во вменяемом состоянии не могут даже Предки. Едва ли он будет думать о каком-то человеке, который, между прочим, и был одной из причин, почему ему вообще придется выпускать существо наружу.       Барбатос хмыкнул, казалось бы, ничуть не встревоженный демоном, корчащимся возле его кресла, буквально сипло задыхающегося возле его ног. Он по деловому сложил кисти рук «домиком» соединив кончики пальцев, но оставив между самими ладонями пустоту. Спокойным голосом, словно до этого только и делал, что медитировал, да мантру читал, он ответил:       — Хоть я и не вижу будущего твоего человечка, думаю, быстро не помрет, в нем есть что-то… живучее? — демон философски пожал плечами, Тимбер порывисто кивнул, обозначая тем самым, что он услышал слова учителя. Тело вдруг встряхнуло, отчего повара Транси приложило лбом о пол в доме, он сдавленно рыкнул, ощущая, что теперь его перестали душить, но решили просто расплющить под давлением. Горячая шершавая ладонь опустилась ему на спину, Барбатос похлопал его, как обычно поощряют собак и произнес наконец-то слова, обозначающие для Тимбера, что можно уже наконец-то не сдерживаться: — Можешь выпускать её, я подстрахую тебя, — более молодой демон с облегчением выдохнул и широко распахнул алые полыхающие глаза.

***

      Меж тем в поместье графа Транси было спокойно. Светловолосый юноша провел большую часть дня наедине с самим собой, иногда к нему наведывалась Ханна, но парень сам просил оставить его одного. Говорить с демонами не хотелось. Транси не желал никого видеть, разве что он был бы не прочь услышать голос виконта, тот удивительным образом действовал на графа, как что-то успокаивающее и расслабляющее. Но, к сожалению, Чембер уехал вместе с Кентербери в город, и вернуться они обещали только ближе к обеду, отчего подросток чувствовал себя немного одиноко. Если утром он вел себя достаточно энергично, как для того кто был ранен, то ближе к полудню на него начала накатывать апатия.       Он лежал в своей постели, отдаленно подмечая своим телом тяжесть одеял, укрывающих его. Это напомнило ему о его первом пробуждении в этом чудаковатом доме. Тогда тоже одеял было много, они ощущались душным коконом, оттого их хотелось как можно быстрее скинуть. Сейчас же это чувствовалось иначе. Транси медленно провел своей ладонью по покрову одеяла, бездумно поправил углы, скорее просто отвлекая себя, нежели и в правду совершая необходимые движения. С тихим вздохом откинулся на подушку, закинул голову наверх и посмотрел на потолок.       «Что вчера произошло?» — подумал он про себя. Голубые мутные глаза закрылись, Алоис прислушался к внутренним ощущениям. Он хотел единолично обдумать произошедшее, однако кое-кто явно настроился на совершенно иной расклад.       — Ты испуган, — словно говоря неопровержимый факт, тихо и вкрадчиво прозвучало в голове Алоиса. Парень поежился в постели и сильнее натянул на себя одеяло, он попытался перевернуться на бок, но вовремя вспомнил, что так делать ему лучше не стоит. Молодой человек обреченно вздохнул и замер неподвижно, в любом случае от этого голоса он не избавился бы так просто.       «Я не собираюсь опять разговаривать с тобой, нет уж, я не буду потакать какому-то внутреннему голосу» — подумал граф и для большей уверенности поджал губы. Со стороны он выглядел несколько необычно, словно недовольный хорек, готовый в любой момент вцепиться своими мелкими клыками в руку любого, кто посмеет его беспокоить. Однако любой бы понял, что это напускное и ненастоящее лицо Алоиса в данный момент, что его душевные переживания несколько более глубоки, чем те, что он показывает другим.       — А тебя кто-то спрашивает? — голос смеется совсем негромко, едва слышно. Алоис трет уши, словно это как-то может помочь ему избавиться от своего вечного спутника, но все так же безрезультатно, потому что голос еще громче, словно пробираясь все ближе и ближе к парню вымолвил: — С самого рождения у тебя ведь не было никакого выбора, не так ли, Джим~ми?       Светловолосый дышит глубже, по спине он чувствует, как протекают капельки холодного пота, одеяло и постель вдруг становятся слишком неудобными и душными. Граф не мешкая, покидает свой «кокон» и отходит к окну. Раскрывает широкие ставни нараспашку и дышит. Глубоко вбирает в сжавшиеся легкие уже мерзлый осенний воздух. Легче от этого не становится. Уши покраснели из-за длительного трения, голос ненадолго прервался, словно опять погрузился на глубину и оттуда что-то неразборчиво шептал, однако то была лишь иллюзия, продлившаяся всего мгновение. Стоящий возле окна парень вдруг ощутил прикосновение к своей спине, к месту чуть выше лопаток, оно было мимолетное, но отчетливое и реальное, словно кто-то материальный дотронулся до него.       «Т-ты… Как?» — даже в своих мыслях Алоис запнулся, глубоко пораженный произошедшим, он обернулся, но позади него никого не было. Молодой граф выглянул в окно, но единственный кого он там увидел, был Томпсон, который не отлынивал от своих рутинных забот в саду и старательно сметал опавшие листья в небольшие кучки. В груди что-то дернулось.       Транси задышал мелко-мелко, чувствуя, что его легкие переполнены, стало страшно, что еще мгновение и он просто захлебнется, «нечто» рвануло вверх по горлу, это «нечто» поднималось порционно поэтому не вызывало дискомфорта которого могло бы принести. Уголки губ парня вдруг дернулись, намокли, парень неуверенно вытер пальцами влагу, все еще продолжая дышать как загнанное в угол животное, часто, неглубоко, потому что так было легче и «нечто» не двигалось слишком яростно.       Черный. Алоис оторопело смотрел на свои пальцы, испачканные темной жидкостью, которая на ощупь по консистенции напоминала что-то среднее между разжиженной грязью и липкой субстанцией. В груди что-то захлюпало, и хоть Алоис понимал, что он физически не мог услышать что-то, что происходит в глубине его тела, он все равно поверил в этот звук и ужаснулся.       — Хаха, видел бы ты свое лицо, — саркастично хохотнув, проронил голос и в тот же миг все прекратилось. Молодой человек несколько раз моргнул, словно сгоняя веером светлых, коротких, но густых ресниц морок со своих глаз.       «Знаешь ли, это не помогает!» — в сердцах воскликнул мысленно подросток, нарушая собственное обещание не говорить. Голос засмеялся, издавая переливчатые звуки, которые своей открытой лживостью вызывали у человека только отторжение и раздражение.       — Становишься старше, но все еще не меняешься…. мы в этом похожи… — Алоис потер горло, все еще пребывая в некой прострации, однако говорившего он слушал со всей внимательностью: — ты и я…       «ТЫ причина почти всех моих прошлых страданий и ошибок, я не хочу иметь с тобой ничего общего, жить по твоим словам, слышать тебя не хочу! Дай мне начать все заново хотя бы в этой жизни!» — подросток с хлопком закрыл окно, перенося свои эмоции на окружающие его предметы, шторы с вжикающим звуком плотно схлестнулись, отделяя Транси от света. Голос словно пропустил всю первую часть пламенной реплики парня и неожиданно серьезно и проникновенно сказал, словно до этого не раз сам приходил к этому диалогу:       — …. я считаю, что твое рождение никогда не было ошибкой, — будь Транси в менее смешанных чувствах после встряски с жидкостью, он возможно бы расчувствовался под эффектом слов приставучего голоса. Однако он изначально не ждал ничего подобного от него, поэтому конец фразы: — смерть впрочем, тоже, — он воспринял как должное и само собой подразумевающееся.

***

      Кентербери нетерпеливо вываливается из повозки и метеором взлетает вверх по ступеням, оставляя «родственничка» Транси в одиночестве, слушать нескончаемую болтовню виконта у демона уже просто не было сил. Если раньше он считал, что язык без костей абсолютно точно принадлежит его брату Томпсону, то сейчас он в этом очень сильно сомневался. Так много информации за столь непродолжительную поездку он не узнавал никогда и ни от кого. И неплохое бы было дело, если бы виконт между делом говорил что-то важное или полезное, но то была лишь светская чушь и личные эгоцентричные монологи Друитта о чем-то возвышенном и неприступном. В какой-то момент Кентербери даже подумал, что поставь он китайского болванчика на свое место, то обладатель васильковых глаз, столь выделяющиеся для человеческого рода, даже и не заметил бы подмены.       Благо, подумал демон, что их дороги сейчас разойдутся, ему нужно навестить Алоиса, а потом заглянуть к Фаустусу, для того чтобы передать ему полученное в городе письмо. Оно было с королевской печатью, но Кентербери сразу же откинул мысль, чтобы передать его светловолосому графу. Тому нужно было восстановиться, а дежурящий за углом демон вряд ли поспособствует этому. Так что с легкостью и неким облегчением, Кентербери решил скинуть груз ответственности Паука ее Величества на Клода. Не он ли недавно, этот срывающийся с цепи демон, говорил что-то, о том, что младший господин всегда может положиться на него?       «Тц» — одна лишь мысль об этом поднимала внутри управляющего пламя такого жара, что раскаленная лава показалась бы лишь теплой ванной для купания младенцев. Демон качнул головой и сменил направление, он не мог сейчас зайти к подростку. Слишком уж Кентербери распалился, еще немного и он скажет что-то неправильное и очевидно лишнее.       Он быстро находит комнату, в которой обосновался другой демон. Её внутреннее содержимое столь же скудно, как и в других комнатах в которую не заходят люди. Постель — только для видимости, стеллаж книг — как наскучившее средство убить скуку по ночам, письменный стол, шкаф с одеждой для прислуги — и на этом все, многое демонам и не нужно. Кентербери заходит беспардонно, даже не постучавших, хотя раньше никогда себе такого не позволял и порывисто кидает на стол письмо. Он его не вскрывал, но, что бы там ни было — оно от королевы, а значит какое-то дело. Пускай с ним разбирается не мелкий граф Транси, а кто-то другой, и Кентербери, абсолютно уверен, что на роль этого «кого-то другого» превосходно подходит Фаустус.       Демон до этого педантично протирающий пыль с полок обернулся на звук, его черные брови немного приподнялись вверх, показывая его вопрос куда лучше слов. Управляющий смотрит на дворецкого и словно натыкается на непробиваемую стену, Клод вернулся в прежнее состояние и теперь ни единым своим движением не показывал, что вчера в дуэльном зале происходило что-либо выходящее за рамки «принятого». Кентербери немного унимает свою раздраженность, привычно подавшись умеренной и спокойной, почти леденящей ауре, которая пульсировала вокруг другого демона и хмуро буркнул:       — Тебе следует разобраться с этим, — кончики пальцев Клода слабо дернулись, словно трепещущие лапки хищного паука, но Кентербери этого не заметил, он продолжил: — Младший господин как раз оправиться после…раны.       Клод прикрывает глаза, непривычное обращение младшего демона на «ты» неприятно режет слух, но в прочем не так сильно, чтобы ради этого предпринимать хоть какие-то меры. Слова Кентербери имеют смысл, он не первый говорит, что ему нужно ненадолго уйти из поместья, Ханна опередила его. «Разобраться с этим», хах, звучит довольно просто, если дело касается всех этих человеческих интриг, преступлений и прочего, …однако Клод отчетливо слышит в словах самого младшего из тройняшек «Иди, выплесни всё наружу, главное не сорвись здесь»       — Хорошо, — для пущей картины Клоду следовало бы поднять руки и послушно кивнуть головой, но он боялся что это все-таки будет перебор и ему точно не поверят… Хотя подразнить зарвавшегося юнца было неплохой идей… «Может быть в следующий раз». Кентербери молчит, смотрит пристально и не доверяет. Клоду надоедает на него смотреть в ответ, словно они играют в гляделки, что за крайняя тупость, поэтому он добавляет, что отправиться сразу же, как только Кентербери выйдет из комнаты. Тот наконец-то удовлетворенный ответом кивнул, проронив тихое «Надеюсь» и направился к двери, чтобы выйти, но, только прикоснувшись к ручке пальцами он застыл, решаясь, в данный миг сказать то, что на самом деле его волновало больше всего в данный момент.       Словно надеясь услышать от Клода что-то важное, управляющий немного прикусывает губу и поворачивает голову в бок, бездумно осматривая стены, которые ничем не отличались от других стен всего дома. Молодой демон выдыхает, и из его рта вырывается облачко пара, он сжимает ладони в кулаки и скомкано выпаливает: — Это лицо… оно всюду преследует меня и это сводит с ума…        Кентербери мечтает откусить самому себе голову, лишь бы не признаваться в том, что ужас на лице человека смотрелся восхитительно хорошо. Что ему одновременно понравилось видеть Алоиса таким, и одновременно с этим он хотел сжечь все до пепла, даже себя, чтобы «не натворить дел» — как это бы сказал Тимбер.       Дворецкий молчит, длинными музыкальными пальцами поправляет очки на переносице, выглядит как обычно невозмутимо и спокойно, но в глубине души ему несколько смешно. Он давит в зародыше усмешку, в которой его губы хотели растянуться, потому что он чувствует, что они вдвоем с Кентербери как-никогда близки к тому, чтобы начать «охоту». Демон усердно давит, крепче затягивает «цепи» у себя на шее и словно один из буддийских монахов, со всем своим авторитетом и уверенностью не советует, а скорее лишь туманно намекает:       — Страсть лишена определенности, она лишена правды, поэтому… если разум пленен вожделением, ты в опасности, — но как показывает практика, даже таких слов для Кентербери достаточно, он переводит на Фаустуса взгляд, не веря в слова Клода теперь так просто как раньше. Он кивнул, принимая слова старшего демона, но уже не выглядел, как тот демон, что раньше внимал бы каждому слову Фаустуса с завидным рвением. Управляющий уходит, не сказав больше ни слова, но дворецкий Транси и так понял, что вот он, переломный момент. Он потерял то уважение, что раньше к нему испытывал Кентербери, да каждый из Тройни. Демон несколько минут пялиться на закрытую дверь, в голове у него ничего лишнего, он не чувствует сожалений или расстройства. Ему не нужны эти «игры» в крепкую демоническую «семейку» потому что они никогда ею и не были.       Клод снимает очки, откладывает их в нагрудный карман и скалиться, совсем немного выпускаю наружу едва ли сотую часть своего раздражения, позволяя ему отразиться на своем лице. Ладонь, облеченная в перчатку с силой трет переносицу, Клод рычит, проклиная тот день, когда душа Маккена впервые вскружила ему голову, проклиная тот день, когда эта же душа стала вдруг такой недосягаемой.

***

      Странный человек хозяйничал на кухне его брата и напевал какой-то игривый мотив, заполняя помещение приятными слух звуками. Однако…       «Назойливый» — уверенно вынес свой вердикт Томпсон, игнорируя комбинацию из самых разных запахов, которые шлейфом следовали за каждым взмахом руки этого человека. Нос у демона чесался, хотелось чихнуть, чтобы прогнать эти и впрямь назойливые ощущения. Чембер казалось, не замечал блуждающий по себе взгляд. Он настолько погрузился в приготовление нужных в данный момент лекарств и мазей, вдумчиво сверяя все с рецептом, одновременно не теряя своей ауры беззаботности, что даже если бы садовник одним своим прикосновением руки к его длинной изящной шее, заставил бы упасть на колени, распахнув при этом свои чертовы странные глаза, в которых эмоции были слишком противоречивые, тот бы даже не заметил.       — Ах~~ Надеюсь это поможет графу Транси поправиться как можно быстрее, — Томпсон нелепо кивает, забывая, что вообще-то стоит в тени и едва ли человек, восторженно болтающий себе под нос, увидит его движения, поэтому он поспешно исправляет ситуацию:       — Да, ваша забота наверняка очень дорога мл… господину… — немного запинаясь на «младшем» учтиво ответил демон, до конца не понимая, почему ему так «странно» находиться рядом с виконтом. Казалось бы, нескончаемый запас эмоций и энергии, которой мужчина буквально фонтанировал, это было чуть ли не благотворительным подарком для такого искусного эмпата, как Томпсон, который буквально из воздуха мог начать вытягивать все самое вкусное и «приторно-сладкое» из души этого человека, однако….       Что-то темное было в нем, и это «что-то» не могли спрятать ни безупречные костюмы светлых тонов, ни ослепительная дружелюбная маска, редко покидающая лицо этого человека, потому что глаза, сиреневого оттенка, зеркала души, хаха, если так угодно романтичным людям, всегда говорили Томпсону, что «есть» этого человека не стоит.

***

      Кентербери заходит в комнату Алоиса, так и не дождавшись, когда тот привычным мягким тоном скажет «войдите» после первых же звуков стука в дверь. Демон переступает порог, глаза уже автоматически пробегают по всем углам в поисках подростка, тот лежал на кровати и читал книгу.       Светловолосый парнишка сгреб подушки и одеяла себе за спину, и устроился в постели полулежа, почти как в кресле, но куда мягче. На нем не было привычных графских одежд, простые хлопковые штаны, да широкая рубашка, чтобы не сдавливала бинты сильнее нужного. Кентербери тихо закрывает дверь и показательно покашливает, чтобы привлечь к себе внимание. Мечтательно выражение тут же слетает с лица Алоиса, он убирает свою ладонь, которой раньше придерживал свою щеку и неохотно отпускает книгу, закрывая ее.       Демон успевает прочитать только название «Лазурные воды», управляющему почему-то захотелось закатить глаза, потому что, сколько бы книг он не читал, но вот такие названия сразу давали ему понять, что ничего стоящего в этом бульварном безвкусном романе нет.       — О, — смешно округлив глаза, как видимо от неожиданности тихо воскликнул Алоис: — Вернулся наконец-то.       Кентербери улыбнулся, совсем чуть-чуть, это даже за улыбку считать нельзя! Вид макушки, большей походящей на гнездо странно грел. Возможно, подумал управляющий, его пламя просто не до конца утихло. Граф меж тем нетерпеливо заерзал и откинулся на свою кучу подушек, капризно протягивая:       — Ууу, мне уже надоело сидеть в четырех стенах, такая скука! Неужели мне тут еще придется долго валяться? — демон пристально наблюдал за человеком, он начал рассказывать о поездке, в целом не отдавая себе отчет, о чем он именно говорит, куда более занимательной для него была сейчас странная реакция, а точнее поведение Алоиса. Тот словно вернулся в норму, привычно легко и непринужденно болтал, словно позабыв о своем утреннем настроении побыть какое-то время «отшельником», прятал в уголках губ улыбку и то и дело смешно щурил мутные голубые глаза. Демону внутри оставалось лишь поражаться, с того как быстро граф менялся, подстраивался под все жизненные ситуации и продолжал свое дело дальше.       Кентербери какое-то время еще болтал с графом, ожидая вместе с ним прихода Алистера, тот не заставил себя долго ждать. Виконт пробурчал что-то на французском, интонациями напоминающие обвинения, и попросил управляющего оставить «родственников» наедине. Демон неохотно, но покорно кивнул, только перед тем как выйти он спросил у молодого парня, наклоняясь в его сторону чуть ближе, стоя почти в шаге от кровати графа:       — Вы…в порядке? — Алоис фыркает, закатывает глаза. Поднимается плавно, упираясь в постель одной рукой, дергает не сильно за переднюю прядку, словно какую-то глупую бурёнку, а затем смотрит в расширенные зрачки демона и очаровательно улыбается со словами:       — Это мелочи, Кентербери, я не настолько слабый, чтобы и впрямь думать об этом так много. Ступай и передай Тимберу, что я хочу какой-нибудь десерт.       Алистер делает вид, что он сильно занят лекарствами, хотя все его внимание было увлечено созерцанием перешептывающейся пары людей. Даже когда слуга ушел Чембер не перестал деловито развязывать свежие белоснежные бинты, чтобы после нанесения мази замотать в них светлое тело.       — Птичка, рубашку снимай, — певуче протянул горе-врач, ставя поднос с необходимыми вещами на стоящую возле кровати тумбочку. Молодой граф неприязненно скривился, услышав нелюбимую кличку, но рубашку послушно снял.       — Я же просил, не называть меня так, — особо ни на что, не рассчитывая, пробубнил подросток, когда тонкие длинные пальцы прикоснулись к его старым бинтам, начали аккуратно их снимать. Друитт понимающе покивал головой, но по его бесстыжим глазам было видно, что он не перестанет так звать Транси. Тот в ответ насупился, еще больше становясь похожим на растрепанную птицу.       — Да-да, ты же у нас за формальности, верно граф? — театрально закатив глаза, отмахнулся от его слов Чембер. Мужчина быстрыми, но точными движениями обработал края раны и нанес остатки на синяки, уделяя большое внимание на потемневшем участке кожи чуть ниже плеча: — Этот слуга… Ваш любимчик? — и для большего эффекта блондин вздернул бровь, оставляя за собой пикантный намёк.       То, как взметнулись в искреннем возмущении голубые глаза, лишь сильнее позабавило виконта, он «не нарочно» надавил на плечо, отчего подросток зашипел, как рассерженная кошка. Алистер же невозмутимо ждал ответа. Когда молодой парень, покраснев из-за того, что его начали дразнить, хмуро вымолвил, что-то похожее на «он просто друг» старший мужчина звонко прищелкнул языком, разлохмачивая волосы Алоиса еще больше:       — Тогда держитесь этого друга ближе, он только и делал, что поторапливал меня с вашим лечением всё утро, — виконт капризно надулся и откинул выпавшую прядь волос из своей уложенной прически назад за спину: — Ух… хоть у меня давно не было практики, думаю вы уже скоро опять будете носиться по делам Её Высочества и опять влипать в разные неприятности.       — Аминь, — мысленно поддакнул голос в голове у Транси, отчего сам светловолосый отвернулся лицом в подушку и обреченно застонал. Эти двое точно когда-нибудь сведут его в могилу.