Не игрушка

Ревности не было. Совсем. Лишь легкая апатия, уж точно не вызванная увиденным недавно действом в медпункте. – Кота-нии... – чуть устало выдохнул он, прислонившись лбом к прохладному стеклу окна, у которого в данный момент стоял. С высоты четвертого этажа был не самый лучший вид, да и не интересовало сие ныне. Разобраться в своих чувствах тоже не получалось. Странно, его даже ярость не прошибла в тот момент, когда довелось отворить дверь и услышать доносящиеся из-за ширмы до боли знакомые звуки. Узнавать, с кем развлекался его названный старший брат, не захотелось. Отчасти потому, что сам иногда замечал выскальзывающего потихоньку в коридор Амаху, порой даже средь бела дня. Как Президент еще не раскрыл эту подрывоопасную сволочь?! Вздохнув, Мизушима отвернулся от окна и оглянулся. В коридоре было пусто, и неудивительно: третий академический час только завершается. Наверное, не стоило уклоняться от занятия, хотя его ученики наверняка более чем рады отсутствию сенсея и вовсю бедокурят в аудитории. Знакома ситуация – проходили. До слуха долетели звуки легких шагов со стороны лестницы. Он напрягся: если это Харуки-сенсей, то проблем точно не оберешься, однако втайне даже желал его появления – хотелось хоть кому-либо съязвить, а затем уйти с гордо поднятой головой. Шаги миновали этаж, где он находился, и продолжили спускаться вниз. Судя по их важной неторопливости, это мог быть только Ширануи. Может, метнуться за ним и рассказать, что известно? Нет, тот не поймет, а сам он выдаст очень даже многих. Хотя... есть ли смысл? Ведь не скрывают же своего романа заместитель Президента и капитан Клуба Лучников, пусть эти двое тоже шмыгают по потайным уголкам, где можно без помех насладиться друг другом. Вот только не заметить отражение их эмоций в глазах и обмен некоторыми жестами попросту невозможно. А что он? Некоторые давно прицепили к нему кличку "цепной пес". В коей-то мере, более чем заслужено: за Котаро он был готов убить любого, лишь бы сохранить благополучие старшего в неприкосновенности. После смерти Юи никого не осталось ближе него, и, хотя внешне это никогда не показывалось, Ику питал к названному брату искреннюю, сильную любовь, отчасти отдающую собачьей преданностью. Да, у него есть своя личная жизнь, в которую не допускался абсолютно никто, но некоторыми ее секретами он вполне охотно делился со старшим, всякий раз получая совет, поддержку, участие и прочее в подобном духе. Да и сам стремился всеми силами в чем-либо помогать тому. Последнее же порой доходило до оказания более чем откровенных услуг. Однако сие не делало их постоянными любовниками. Близкими друзьями – да. Но любовь в более масштабном смысле... Нет, это не в их стиле. Как бы они хорошо ни понимали друг друга, но постоянство в любви – не для них. Лучше оставаться теми, кто они есть на самом деле. Хотя бы потому, что секреты дружбы разрушить сложнее, чем узы любви. Стоять окончательно надоело. Тихо вздохнув, Мизушима лениво отлепился от подоконника, к коему ранее прислонился спиной, и двинулся к лестнице. На это потребовалось чуть дольше полуминуты, на спуск ушло втрое больше времени. Куда торопиться? Цели и желания куда-либо идти не было, лишь бы просто двигаться. Поэтому ноги сами несли его, куда глаза глядят. И довели до коридора, ведущего в студенческую столовую. На несколько мгновений он задумался, прикидывая, не зайти ли попросить немного вина: в запасах, как он давно знал, всегда хранился алкоголь, выдаваемый обычно по праздникам. Однако почти каждый день у кого-то случается день рождения, поэтому отговорка на сей случай вполне может прокатить. А хоть на время заглушить апатию путем возлияния не помешает: глядишь, и потянет на одно слабенькое приключение. Ему повезло: на выдаче находилась всего одна еще молодая женщина, которую удалось по-шустрому охмурить и этим выпросить бутылку испанского порто. Сию редкость дамочка принесла быстро, а заполучив в качестве благодарности поцелуй в щеку, она смущенно покраснела и хихикнула. Добраться до ближайшего укромного уголка не удалось: в первом же таковом местечке, к досаде учителя-практиканта, обнаружилась одна на редкость потрясная парочка. Несколько секунд Мизушима изумленно поглядывал на ребят со стороны, а потом подошел ближе и негромко кашлянул. Ноль реакции. Нда, вот ведь увлеклись эти двое друг дружкой..! – Так, ребята, почему бы вам не поискать место понадежней? – открыто поинтересовался он. Вздрогнув, Какино отшатнулся от своего партнера, и оба они изумленно уставились на стоящего совсем рядом человека. – Сенсей, вас-то каким ветром сюда занесло? – с недоумением спросил он. – Мимо проходил и случайно вас заметил. – Просто так?! – острый взгляд Шуго быстро заприметил в руках старшего бутыль аколголя. Перехватив направление его взора, Мизушима отвел руку со своим уловом за спину и невозмутимо ответил: – Вас нетрудно заметить, если идти с этой стороны коридора. Оба парня смущенно покраснели, развернулись и спустя несколько секунд удрали влево по коридору в направлении выхода к общежитию. "Как банально!" – мысленно высказался он в их адрес, проводив взглядом, после чего задумчиво оглядел освобожденный закуток, поразмыслил и шагнул туда. * * * * * Появление младшего незамеченным не прошло. Главным образом потому, что он ожидал увидеть того. Равно как и ожидал увидеть в не самом привычном состоянии. – Как у тебя печень еще остается цела?! Мизушима лишь хмыкнул на сей риторический вопрос, шагнул в мед-отсек и, пошатываясь, прошел до дивана, на который устало рухнул, закрыв глаза и откинувшись на низкую спинку мебели. – Запретить бы тебе бегать в столовую за выпивкой, – беззлобно протянули, полулежа рядом. Он усмехнулся, сглотнул вязкий комок от порто, до сих пор ощущавшийся в горле, и потянулся к собеседнику, намереваясь поцеловать. Однако на полпути остановила ладонь того, обхватившая практиканту нижную часть лица. – Ику, выспись лучше. Многозначительный взгляд, такой же в ответ. Молчание с минуту. И – тихое мурлыканье, после коего улеглись сверху, стиснув мужчину в объятии, причем, не столько дружеском, сколько ревностно-собственническом. – Было бы к кому тебе ревновать, – со вздохом отметил Хошизуки, зарывшись ладонью в волосы названного брата и взявшись поглаживать там.