Папочка

      Был самый обычный вечер субботы. Почти все в Йокогаме наслаждались выходным после тяжёлой трудовой недели: парочки устраивали романтические вечера, модные и бойкие девушки ходили по дорогим магазинам, семьи наблюдали за детьми на площадках, в целом, мало кто оставался один. Время текло незаметно. Спустя всего пару часов, солнце начало садиться за горизонт, не желая, видимо, больше греть своими тёплыми лучами воздух. От этого многие расходились по домам, чтобы закончить этот день просмотром какого-нибудь мультфильма или сериала. Только Чуя так и остался сидеть у барной стойки, медленно потягивая напиток из стакана.       Взгляд голубых глаз был устремлён куда-то в угол у входа. Накахара сидел молча, безразлично глядя перед собой и подперев щёку рукой. В голову лезли не самые приятные воспоминания о вчерашнем дне. Ведь как такое могло случиться? Сам Чуя Накахара проиграл самый тупой и идиотский спор этой чёртовой ходячей мумии! Он все еще сидел в баре, но казалось, будто томные вздохи и хрипы слышны наяву. Память услужливо подбрасывала более яркие и точные картинки происшедшего. А ведь всего лишь-то стоило не вестись на слабо.

      — Глупый, дурной мальчик Накахара. Такого стоит наказать…

      Чуя уже не прерывал потоки мыслей — алкоголь сделал свое дело. Хотя тело есть тело, и мягкое место все еще болело. Осталось только надеяться, что этого придурка не занесет сюда. Потому что Накахара выбрал самое неприметное, самое далёкое заведение, и все ради одного — не видеть своего напарника, чьё имя уже было изменено в контактах телефона. Еще одна часть спора.

      — Ну же, Папочка хочет тебе только добра.

      Чуя с мучительным стоном кладёт голову на стол. Как же стыдно. Перед собой. Перед Дазаем. Ему, воспитаннику Коё, до ужаса стыдно за все свои слабости. За пристрастие к вину, за любовь к насилию и да чтоб ты в аду горел Дазаю. Рук снова словно касаются шёлковые черные ленты, глаза будто снова не видят ничего в кромешной тьме, и в этой тьме, наполненной похотью и одним лишь желанием властвовать, отчётливо слышатся звуки удара плети о плоть.

      — Я ведь хочу быть для тебя хорошим Отцом. А теперь я сам покажу тебе, как я хорош.

      — Накахара-сан, добрый вечер. —вовремя появившаяся ниточка спасения не даёт окончательно увязнуть в этом липком и противном омуте.       Тачихара. Всего лишь он. А об Осаму нужно просто забыть. Да, пожалуй, просто забыть с очередным стаканом спиртного. Рядом примостился младший из подчинённых, уже потягивая какую-то странную жидкость из ёмкости. Накахара косо смотрит на это некоторое время, а после снова отворачивается, устремляя взгляд к двери. По дешёвым заведениям его приятель вряд ли пойдёт шастать. Но кто сказал, что без присутствия Дазая невозможно испортить день?       Телефонный звонок раздаётся настолько неожиданно, что Чуя даже успевает удивиться. А потом раскраснеться от стыда.       — Все ещё зовёшь отца «Папочкой»? — слегка подвыпивший, Мичидзо, видимо, совсем потерял страх, ибо раньше не позволял себе никаких колкостей в адрес вышестоящего.       А тот лишь быстро схватил телефон и как можно тише произнес:       — Чего, Дазай?       На это он не получил никакого ответа. Лишь поперхнувшегося жидкостью Тачихару и хихикающего сзади Осаму.