***
Прошло около трёх месяцев с момента проявления метки, а Шикамару всё размышлял, стоит ли оно того. Даже сейчас, идя по вечерним улицам Конохи, он думал именно об этом. Ленивый, казалось, ничем не обременённый взгляд какой раз пал на засунутую в карман правую руку. Он вынул её, неслышно вздыхая. Это почти стало привычкой. Под перевёрнутым треугольником, заключённым в круг, резкими размашистыми линиями вычерчивалось имя: «Хидан». «Как там его? Знак Джашина?» — он бестолково пялился на него некоторое время и брезгливо цыкнул, запрятывая руку обратно в недра кармана. — «Уродство».***
— Э-эй, Шикамару-у-у, — пьяно протянул Киба, во всю шатаясь. — Ты какого хрена всё ещё прячешь её от нас, своих лу-учших друзей, а-а?! Твой день рождения давно прошёл, чёртов… ик!.. умник! Неджи, которому не повезло стоять рядом со в стельку упившимся Инузука, с отвращением поморщился и отступил на шаг. Однако тему подхватил: — Несмотря на грубую формулировку и градус, я с ним согласен, — сказал он. — Каждый имеет право не говорить, если не хочет, но я замечу, что всех наших соулмейтов ты уже знаешь. Нечестно, не находишь? — Нахожу, — непринуждённо кивнул Шикамару. — Однако вам действительно не стоит знать. Я пока сам… не разобрался со всем этим. «Если узнают, покоя не дадут. Сначала полезет Ино, притащив Чоуджи, потом она же разболтает новость якобы узкому доверенному кругу, а на следующий день будет знать вся Коноха. Особенно будет надоедать Инузука. Пьяный Инузука, постоянно жалующийся на своего Шино и жестокую жизнь соулмейтов, хотя сам постоянно напоминает нам, какие у его мерзавца Шино чудесные глаза». От последнего его передёруло. Влюблённый Инузука — это жуткий Инузука. — Слышь, умник! — вновь напомнил о себе печально известный. — Ты задолбал! Показывай метку! «Проблематично…»***
— Ты уверен, что это именно он, тебайо? — хмуро спросил Узумаки Наруто, отрываясь от поглощения рамена. Всё внимание было приковано к запястью друга, которое он ему доверительно демонстрировал. — Уверен, — скорбно кивнул Нара, убирая руку в карман. Наруто смотрел ему в глаза, обдумывая ситуацию. Положив палочки и отодвинув тарелку, он спросил: — И что ты намерен делать? Он ведь… ну, — он глубоко нахмурился и мрачно понизил голос: — Он ведь убил Асуму. Губы Шикамару сжались в тонкую линию, взгляд помутнел. Слова Наруто больно кольнули по сердцу. Будто гений не думал об этом. Абсолютно наоборот, ведь это основная причина того, почему он ненавидит, колеблется. Убийство сэнсэя — корень всей проблемы. Шикамару прикрыл глаза и достал пачку сигарет. — Не знаю, Наруто. — Зажигалка чиркнула, поджигая сигарету, и по раменной медленно разошёлся запах табака. — Не знаю…***
— Вот что я тебе скажу, Шикамару, — серьёзным тоном начала Ино, — жить без своей судьбы больно. Пусто. Серо. Будто и не живёшь вовсе: грёзишь о красочной, наполненной счастьем жизни, но мечтания ничего не дают. От этого становится досадно, пусто и — ты меня понял. Если есть шанс избежать этого, я бы сделала именно так. — С чего бы такие красочные познания? — хмыкнул Шикамару. — Что-то я не видел, чтобы у вас с Саем были проблемы. — Так я себя чувствовала, когда думала о Саске. Несколько лет, понимаешь? Несколько лет я думала не о том самом, а о каком-то бесцветном варианте жизни с кумиром. — И что ты предлагаешь? — лениво поднял бровь юный гений. Яманака, в одно мгновение убрав со своего красивого лица всю серьёзность, ласково улыбнулась лучшему другу. — Иди к счастью, Шика. Жизнь в сером мире не для тебя. Ни для кого, на самом деле.***
Под ногами Шикамару успокаивающе похрустывала листва, а сам он, засунув руки в карманы, мерным шагом уходил вглубь леса, не особо спеша туда, куда направлялся. Он думал. Думал, правильное ли решение принял; правильно ли сделал, что послушал Ино. Он не знал. Впервые Шикамару не мог даже вынести процент вероятности того, какой ответ будет правильнее. Он просто… не мог. Сознание говорило остановиться. Сердце и душа твердили ни в коем случае не останавливаться. «И к кому прислушиваться?» — вздыхал Нара, мученически смотря на покачивающуюся листву деревьев. В конце концов время на размышления ушло. Шикамару добрался до назначенного места, туда, где был заживо погребён Мацураси Хидан. Где он, Нара Шикамару, собственноручно обрёк его на вечную темноту, земляной холод и компанию червей. — Ну, вот он я, здесь, — со скепсисом в голосе сказал он сам себе. — Что дальше, Шикамару? Откопаешь его? Нукенина S-класса? Поехавшего на жертвах Джашину язычника? Да, не вижу никаких проблем. У этого определённо не будет никаких проблематичных последствий, с которыми придётся разбираться мне. Лес ответил полной тишиной. Даже ветер, до сего момента тихонько раскачивающий листья, стих. Нара прислушался к своим ощущениям, гипнотизируя взглядом место погребения. Метка стала неприятно покалывать, и с каждой секундой ощущение непонятного желания всё нарастало. Сейчас, когда Нара так близок к своему соулмейту, он понял, что… Странно, но он понял: не сможет жить спокойно, пока по крайней мере не откопает его и не… сделает что-нибудь. Он сам не мог подобрать слов для описания того, что именно хочет сделать, но буквально всё естество говорило не отступать, взять и сделать что-то. — К чёрту, — раздражённо бросил он. И начал копать. Сначала нехотя, заставляя себя, а потом в голове как щёлкнуло: желание быстрее увидеть стало почти непреодолимо, и Шикамару вспомнил тот момент, когда говорил с Мацураси в последний раз. Его перекошенное от ненависти лицо и страх в глазах; окровавленные зачёсанные назад белёсые волосы; маниакальная, бросающая в дрожь улыбка — всё накрепко впечаталось в память и беспокоило его во снах долгие месяцы. «Знаешь, — про себя размышлял Шикамару, не переставая копать, — я поклялся, что ты останешься там навечно, — он сжал лопату крепче, — но, боюсь, мне придётся взять свои слова назад». Руки заработали быстрее. Волнение, что до этого только маленьким комочком кроилось в подсознании, стало стремительно расти, грозясь вот-вот в полной мере себя проявить. Пальцы, держащие лопату, начали подрагивать, а безразличное ко всему лицо, давая трещину, преображаться. Теперь Шикамару действительно волновался. И боялся. Нет, он не боялся Хидана. Он боялся встречи с ним, но хотел её. Было множество вариантов развития событий, но самым худшим из них… «А что, если мы всё так же будем друг друга ненавидеть?» «Можно ли ненавидеть своего соулмейта?» «Он вообще знал, как меня зовут, когда убивал дорогого мне человека?» Подобные мысли крутились в голове, пока лопата наконец не наткнулась на что-то мягкое. Шикамару, ведомый эмоциональным порывом, отбросил инструмент и принялся копать руками. Осторожно, насколько то было возможно, чтобы не повредить и так разодранное на куски тело. Сначала были откопаны руки, затем туловище, а после и ноги. И только через несколько невыносимо долгих и напряжённых минут копошения в земле из неё была извлечена и голова. Выгрузив всё из глубокой ямы по частям, Нара разложил конечности так, как они должны прирасти друг к другу, стараясь не смотреть на израненное, изгвазданное в грязи тело и лицо. И принялся ждать. Несколько минут ничего не происходило: Хидан не дышал, глаза его были закрыты, части тела не двигались, ни один мускул на лице не дрогнул. Шикамару был растерян, взволнован и чему-то искренне напуган. Неужели всё-таки умер?.. Рука язычника вдруг с силой дёрнулась и уже через мгновение стала стремительно прирастать к плечу. Вскоре с остальными конечностями стало происходить то же самое. Не умер, чёрт возьми… По телу разошлась волна облегчения, и Шикамару, пересилив инстинкты шиноби и особенно логику, придвинулся ближе. — Эй, — нахмурив брови, он пару раз ударил Мацураси по лицу, — спящая красавица, живой? В ответ ему только невнятно промычали. Сердце кольнуло от такого сладкого и приятного слуху звука, от чего Нара на секунду замялся, тяжко осознавая свою реакцию. Хидан поморщился и отвернул голову от сидящего около него на корточках спасителя. Шикамару склонился над язычником и флегматично сказал: — Не игнорируй меня. Услышав это, Хидан резко подорвался, а Шикамару еле успел отпрянуть, чтобы не удариться с ним лбами. Мацураси, не замечая своего спасителя-убиенца, попытался сесть, о чём тут же пожалел: к туловищу пусть всё и приросло, но пока совершенно не надёжно. Тело пронзила боль, от которой джашинист тут же повалился назад, глухо падая спиной на холодную землю. — Бля!.. — он зажмурился и ослабшей рукой потянулся к лицу. — Какого хе… — Для первого слова после восстания из мёртвых ничего получше придумать не мог? — со скучающей ухмылкой спросил Нара, подперев рукой голову. Хидан заметно вздрогнул и резко отдёрнул руку от своего лица. Малиновые глаза встретились с ониксовыми. Язычник вначале подумал, что его достал из этой Джашином проклятой ямы кто-то из организации «Акацуки», но, рассмотрев парня, мужчина чуть ли не со звериной яростью уставился на него. — Ты-ы! — рычаще растянул Мацураси, тыча пальцем. — Неужели великий Джашин снизошёл до тебя, и ты наконец решил умереть от моей руки, а? Нахуя вырыл, узкоглазый?! Только исходя из этих нескольких фраз, Нара смог ответить на все свои вопросы. От рычащего голоса тело вновь вздрогнуло, сердце забилось чаще, а глаза хищно прищурились, полностью сосредоточившись на созерцании тела и лица Хидана. Смотря на него, Шикамару понял, что та ненависть, что он копил в себе целый год, не испарилась, но призраком ушла на второй план, уступив место… желанию. Опять этому непонятному желанию. Игнорируя попытки бессмертного встать и атаковать его, юный гений задрал рукав кофты, обнажая запястье с меткой. Хидан в этот момент, шипя маты, пытался задействовать дрожащие руки, однако был прерван спокойным голосом: — Мацураси Хидан, последователь Джашина, — он сощурил глаза, изучая лицо. Хидан скривился. — Чё? Занахуй ты мне это говоришь? Я и сам знаю, кто я! — Шикамару Нара, будущий глава клана Нара, — продолжил он, указывая пальцем на себя. Хидан резко притих, прекратив все попытки подняться, и натурально застыл. — Не скажу, что приятно познакомиться, но нужно было сделать это раньше. Намного раньше. Сказав это, Шикамару продемонстрировал метку. Хидан долго в неё всматривался и с каждой прошедшей секундой всё больше хмурил брови. Он, только заслышав имя, сразу понял, кто перед ним. Его соулмейт. И шиноби Конохи, чьего сэнсэя он убил. Вот кто перед ним. На осознание потребовалось не больше минуты тишины, за которую внутри сто раз всё перевернулось. Он наверняка его ненавидит. А это нехорошо, чертовски нехорошо. Даже Хидан знал, какой херовой становится жизнь без всей этой судьбоносной херни. — И я убил твоего учителя, — утверждая это, он даже забыл про мат. — Убил. — Ненавидишь? — Ненавидел. — А есть, блядь, разница? Нара нескольких долгих секунд ничего не предпринимал, размышляя над возможным ответом. Но в итоге вместо слов он поднёс руку к мертвенно-бледному лицу и провёл пальцем по потрескавшимся губам. Улыбнувшись от вида раскрытых в удивлении глаз Хидана, он приблизился и легко коснулся губами его. Джашинист, замявшись всего на секунду, рассеянно сощурился и принял такой ответ.***
— Чёрт… — Ненавидишь? — Люблю. — Хах. Слава Джашину.