Часть 1
25 июня 2018 г. в 22:16
Иногда дом – это просто человек.
Дом – это комната. Постеры к фильмам, которые говорят о подростковых мечтах и амбициях, афиши и программки, билеты на спектакли, на которые она умоляла маму сходить. Коробка со сценариями школьных мюзиклов, которую она бережно хранила и в которой было все: от роли служанки номер 1 до главной роли злодея. Письма и фотографии ее лучших друзей на зеркале.
Дом – это стол. Стол, за которым она завтракала, обедала и ужинала со своей семьей, спорила с сестрами, приглашала друзей. Стол, на котором она лениво рисовала, когда мечтала о вещах, намного больших, чем математика или домашняя работа, состоящая из эссе по Гекльберри Финну. Стол, за которым прошла первая в жизни читка сценария – она с трепетом смотрела на других актеров, имена которых были написаны на карточках перед ними, а рядом лежали сценарии, готовые к чтению вслух.
Дом – это машина. Тачка ее мечты, корабль, в котором она сделает свой первый смелый и самостоятельный шаг – ни плана Б, ни возвращения, только это: совершенно другая девушка отправится к ярким огням Лос-Анджелеса, желая добиться чего-то большего. Динамики ревут все от Dixie Chicks до Lady Gaga. Все то, что звучит настолько громко и эмоционально, что не позволяет страху и сомнениям поглотить ее. Все то, что вызывает блеск в ее глазах и рождает мечты в голове.
Дом – это матрас. Пока это все, что у нее есть. Простыни из IKEA, которые она купила, пытаясь добавить в небольшое пространство комнаты домашнего уюта. Она укутывается в них, ожидая очередных прослушиваний и звонков. Иногда они перезванивают, а иногда нет. Она погружается в сон, думая стоит ли все это того.
Дом – это телефонный звонок. Всего один. Один. И она кричит, она плачет, она благодарит Бога, потому что уже была готова сдаться, а он прозвучал так вовремя. И после него она почувствовала, что перед ней открылось миллион дверей и, что все теперь возможно.
Дом – это съемочный трейлер. Он маленький, но у нее никогда раньше не было своего собственного трейлера. В нем был обогреватель для холодных вечеров в Ванкувере, телевизор и закуски, которые она выбирала сама. Все это вызывало в ней пьянящее чувство исполнения мечты.
Но иногда, когда приходит он – с его обширным словарным запасом, ясными голубыми глазами, и смехом, который пронизан весельем и уверенностью в себе – она сомневается в том, что именно ее пьянит. Все это или ее собственные желания.
Дом – это машина. Снова.
Но на этот раз его.
Она запоминает то, как он водит – одна рука на руле, другая слегка поглаживает губы, скучающие по сигарете.
Со временем эта рука соединится с ее ладонью.
Со временем ее вещи будут накапливаться в багажнике – ее куртки и сценарии, пакеты с недоеденными чипсами.
Со временем она изучит заднее сидение так же хорошо, как и пассажирское – ощущение кожаной обивки на обнаженной коже спины, и насколько далеко она сможет вытянуть ноги, прежде чем они неудобно уткнутся в дверь («Коул, мне нужно пространство», - говорила она, смеясь.)
Дом – это его диван в субботу после обеда. На котором ей нужно немного подремать. Она знала, что он не хочет спать, но он все равно лежал там, читая Капоте и Кафку, ожидая пока она проснется и позволяя ей положить голову себе на грудь, прекрасно зная, что она может, черт возьми, пускать слюни на его любимые рубашки во сне.
Дом – это его камера на ее подоконнике. Медленное накапливание одежды в квартирах друг друга, чтобы каждый раз не приходилось собирать сумку для ночевки. Две зубные щетки над раковиной (его зубная паста, потому что он предпочитает конкретную).
И постепенно дом становится им.
Она рисует Большую Медведицу на его коже, прослеживая каждую родинку и веснушку, пока он спит. Она утверждает, что его губы это ее собственность. Она нашла для себя укромный уголок в его руках, которые идеально ей походят. Ночью, когда они спят, она прижимается своим телом к нему. Она начинает хныкать, когда обнаруживает, что во сне они отдалились друг от друга. И он тут же снова обвивает ее своими руками, иногда даже не открывая глаз. Как будто они были компасом, настроенным на север.
Когда он уезжает на длительные промежутки времени, то что она обычно делает, это живет своей жизнью. Встречается с друзьями, устраивает беспорядок в шкафу, смотрит фильмы ужасов, чтобы скоротать время.
Но она осознает в себе тоску по дому, не имеющую ничего общего с местоположением или географией. Она связана с его отсутствием.
Поэтому, когда он подходит к ее двери после самых длинных трех недель в ее жизни, она шепчет себе «Соберись, Лили». Она вытирает потные ладони о футболку и делает медленный вдох, когда слышит, как его сумки падают на пол.
- Коул? – зовет она, выходя в коридор.
Он стоит там, измученный и уставший, но каждой клеточкой явно жаждущий ее. Она бежит к нему и он, зарычав, подхватывает ее и заключает в страстные объятия, яростно и лихорадочно целуя. А она теряется в нем и отчаянно нуждается в большем. Прямо там.
Он кладет голову ей на плечо, обвивая руками талию.
- Я дома, Лили.
- Я знаю. – шепчет она в ответ.
Она запускает пальцы в его волосы и вдыхает его запах. Она чувствует, как пульс замедляется от того, что тело снова в безопасности.
Прежде чем поцеловать его еще раз, она говорит:
- Я тоже.