Знак, что мы живы

Красноволосый долгое время испытывал боль. Ужасную, сводящую с ума. В это время у него проростали на руках цветы, что делало эту муку ещё более невыносимой. Парень знал, что его соулмейт страдал. Знал, но ничем не мог помочь. Ему было его жаль, да, но иногда этому проказнику просто хотелось заехать со всей дури в нос. Просто так, для профилактики. "Неужели тебе настолько плохо?" - спрашивал каждый раз себя парень, отрывая очередной цветок из запястья. То, что это был парень, Юнги не сомневался: он всегда чувствовал себя странно, смотря на парней. Но он нисколечко не переживал из-за этого. Ведь, хоть у него и не было матери, зато было двое прекрасных отцов, которые поддерживали в трудную минуту. А вот его соулмейт страдал. Наверное, Юнги должно быть стыдно - он просто-напросто ломает паренька, которого даже не знает в лицо. Но он любил эти цветы и листья на своем теле: признак, что они вдвоем все ещё живы. Внезапно запястья красноволосого начали выть от боли, а кожа начала обрываться, пропуская через себя молодые ростки. "Опять балуется" - подумал бы парень, если бы в эту же секунду не ощутил адскую боль, пронзившую все его тело. Хотелось кричать. И он кричал. Беспомощно, отчаянно. Настолько, что прибежали его отцы, надеясь успокоить. А он не мог. Его руки все больше оплетали красные розы, своими колючками впиваясь ему в руки, заставляя те ещё больше кровоточить. Продолжалось это пару часов, которые оказались всего лишь несколькими минутами. А потом наступила темнота, отступила и боль. Проснулся Юнги в больнице под капильницей. Правда, он понял это не сразу - в глазах все расплывалось, а горло давило из-за недостатка воды. - Чт... что я здесь делаю? - заприметив отца возле своей кровати, прошептал он. До этого времени они обходились лишь валерьянкой и психологом, которые все это время держали юнца на плаву и не давали свихнуться. Но больница.. Это не через чур? - Мы вызвали скорую, когда тебе стало плохо. Мы хотели отвязать его от тебя, - жалостливо проговорил мужчина, подвинувшись к сыну и схватив того за руку. Наверняка, они уже не могли смотреть на него, ведь это был крайний случай. Отвязаться от соулмейта можно только путем спаривания кожи и извлечения луковицы цветов. - Но похоже, больше в этом нет нужды. Красноволосый уставился на свою руку, которую бережно держал отец. На его глазах выступили слезы - она была вся черная. Неживая, мертвая. Она была настежь протыкана дырами и порезами. Парень отвёл глаза - было страшно представить, что стало со второй. - Где? - пробормотал тот, шарясь по всей комнате глазами. Мужчина вытащил из комода рядом с кроватью букет. В этих черных бутонах роз Юнги признал свои. Своего соулмейта. Он не дождался его. *** И вот прошло уже три месяца. Юнги перестал чувствовать руки после той роковой ночи, поэтому от одевания до написания домашней роботы ему помогала сиделка. Ещё парень побывал на похоронах своего истинного - их еле туда пустили. Кареглазый видел его, да. Кожа соулмейта была белой, а руки были скрыты под черной рубашкой. Даже не смотря на все это, он был красивым. Юнги влюбился в него, как подросток. В его густые ресницы и светлую шевелюру, в побитые и длинные пальцы. " Почему же ты не подождал ещё чуть-чуть? Совсем немного... Я настолько мешал тебе жить? Мне очень плохо не чувствовать цветы, милый. Ведь они - единственный знак, который даёт понять, что мы живы. "