Охота

Июньский бал в Клойстере был традиционно самым роскошным, самым важным событием года, когда тронный зал Замка украшали пышными гирляндами живых цветов, платья знатных дам были откровеннее, чем обычно, а кавалеры всех возрастов настроены игриво и легкомысленно. Но самым роскошным цветком этого бала была молодая невеста Короля Клойстера - загадочная Лайонесса Ниала. Многие кавалеры мечтали потанцевать с восхитительной Госпожой, но никто не решился пригласить её, опасаясь гнева ревнивого Брамвелла, время от времени окидывающего зал снисходительными взглядами. Что же такого загадочного, на зависть придворных дам, находили самые завидные женихи Клойстера в Лайонессе? Необыкновенное сочетание нежной, ласковой улыбки и грусти, проскальзывающей в зелёных глазах. Грациозность и порывистость движений. Как будто дикая кошка, запертая в помещении, вдруг забывает, где она, и представляет зелёные просторы и роскошь природных сводов леса. Лишь один человек смел пригласить Госпожу потанцевать. Сэр Элмонт, не боясь гнева вседержителя, с низким поклоном предложил свою руку слегка покрасневшей Ниале. Это был их последний вечер. Пришло время покидать Клойстер. Для тайного побега Ниалы всё было подготовлено её супругом - командиром королевских гвардейцев, с которым сейчас она кружилась в танце по залу, напоминающему сад. Тот самый сад в Заповедном Лесу, где впервые он признался в чувствах к ней. Тот зачарованный сад, где заключили они свой священный союз. Они танцевали свой первый танец, не замечая направленных в их сторону любопытных взглядов. Они танцевали нежно и страстно, поддавшись какому-то внезапному, необъяснимому порыву. Они танцевали, чувствуя холодное дыхание Рока, занёсшего свою десницу над их совместной, сплетённой в единое целое, судьбой... Но вот грустная мелодия танца закончилась. Подведя Лайонессу к трону, Элмонт низко поклонился, припав к её чуть дрожащей руке своими горячими губами. - Элмонт, Ниала - какое эстетическое наслаждение вы доставили нам своим прекрасным танцем! - добродушно проговорил Брамвелл, сжимая ладонь Ниалы в своей. Снисходительный тон Короля, которому и в голову не приходило рассматривать гвардейца в качестве своего конкурента в делах любовных, задевал гордость Элмонта. Но, одёрнув себя, он всегда мысленно напоминал себе о долге и обязанностях по защите своей любимой от гнева Брамвелла, который, несомненно, обрушился бы на их головы при малейшей тени подозрения. Но Король был слеп. Или же притворялся таковым... - О, Родерик! Мой верный Советник, чем ты развлечёшь нас в этот замечательный вечер? - Брамвелл обратился к вошедшему в зал приближённому. Родерик склонился в глубоком поклоне перед троном. - Ваше Величество, Лайонесса! Я приготовил для вас чудесный сюрприз! Зная увлечённость придворных дам мистикой и чудесами, с Восточной границы по моему приказу в Клойстерский Замок доставлена известная чародейка - Великолепная Мадам Мира! Танцующие потеснились, освобождая место в центре зала для закутанной в многочисленные шали, горбатой старой цыганки. Седые волосы выбивались прядями из-под украшавшего голову цветастого платка, глубоко посаженные, утопающие в морщинах чёрные глаза, словно кинжалы, впивались в толпу, выискивая себе жертву побогаче, мониста и многочисленные кольца поблескивали в свете свечей в высоких канделябрах. Мадам Мира вызывала двоякое впечатление: внешность отталкивающая компенсировалась гипнотической, поистине мистической силой взгляда. Цыганка принесла с собой на Июньский бал настоящую, чёрную магию в самом худшем своём проявлении, и Ниала инстинктивно сжала руку всё ещё стоящего рядом Элмонта, словно бы ища у того защиты перед неизбежностью. Сэр Родерик, не спускавший внимательных глаз с лица Лайонессы, довольно продолжил, обращаясь ко всему залу: - Великолепная Мадам Мира принесла с собой мистический артефакт, доставшийся ей в наследство от её знаменитых предков - цыган-кочевников. Когда-то давно, до того, как Заповедный Лес заполонил Северные земли, побывали они в одном волшебном королевстве. Всем известно, что цыгане - народ вороватый! Предки Мадам Миры увезли в своих расписных кибитках чудо-зеркало в причудливой оправе. Говорят, что диковинное стекло явит миру истинную сущность посмотревшего в него. Есть ли на Июньском балу желающие познать самоё себя? Есть ли в зале смельчаки? Заинтригованная толпа гостей загудела, забурлила, словно горный поток после майской грозы, когда в залу по сигналу Лорда внесли покрытый шёлковыми чехлами предмет. Мадам Мира, хранившая до сих пор молчание, резким движением сорвала чехлы, представив на всеобщее обозрение высокое зеркало в оправе из сплетённых в причудливый узор, увенчанных листьями искусной работы серебряных ветвей. Поводив руками над холодной поверхностью зеркала, цыганка запела песню на причудливом, непонятном наречии, и её неожиданно низкий голос, казалось, заполнил всё пространство зала, проникая в души всех слушателей. Ниала чуть вскрикнула. - Утраченное Серебряное Зеркало! - прошептала она так тихо, что расслышать её смог лишь стоящий рядом Элмонт. А Родерик, между тем, продолжил: - Неужели же нет в этом зале желающих явить нам свой истинный образ? Неужели же не найдётся здесь смелых рыцарей, не боящихся посмотреть в лицо своему истинному отражению? Может быть, самый благородный и достойный из гвардейцев? Сэр Элмонт? Зал встретил предложение королевского советника вздохом облегчения и аплодисментами. Раздались подбадривающие крики - как же, кто же ещё решится первым испытать себя, если не капитан королевских гвардейцев? Не замечая ужаса в глазах своей любимой, Элмонт с лёгким поклоном, адресованным пропевшему ему дифирамбы Лорду Родерику, вышел вперёд. - С разрешения Вашего Величества! - сказал рыцарь и, получив снисходительный кивок головы со стороны Брамвелла, сделал несколько шагов по направлению к зеркалу, чья тёмная глубина так и манила подойти поближе...