Жизнь, о которой он так долго мечтал.

-Хочу к Ване. - сказал альбинос, лёжа на диване и смотрел в потолок. -Нехер было бить его. - ответила Лиза, вздыхая. -Заткнитесь, я вообще-то вам серьёзные вещи говорю! - возмущённо закричал итальянец. -Ловино, у них и так сейчас проблем...- успокаивал испанец. -ЗНАЧИТ ТО, ЧТО НАС МОГУТ ГРОХНУТЬ ВАЖНЕЕ ОЧЕРЕДНОГО ПАЦАНА, КОТОРОГО ГИЛ ПОМОТРОСИТ И БРОСИТ?! - на весь дом заорал старший Варгас. Людвиг, Феличиано, Родерих, Лиза, Антонио и Гил, - все они молча уставились на парня. Кареглазый посмотрел на всех, а затем вздохнул и скрестил руки на груди. -Ловино, прекрати орать. Нам и на Ивана, и на тебя не плевать. Следи за тем, что говоришь. - улыбаясь, но как-то не по-доброму, сказал младший, поглаживая колено немца. -Феличиано, вот только ты бы рот не открывал! Заткнись, тебя тут вообще никто не спрашивает! Не надо меня учить, ясно? - грубо сказал Ловино, тыкая брату пальцем в лоб. -Ловино, прекрати! - гаркнул блондин, резко убирая руку парня от мужа. -А ты...! - возмущённо начал орать итальянец, но благо его оттащил Карьедо и закрыл рот рукой. -Ловино, прекрати! Мы решим эту ситуацию, то, что ты на всех орёшь ничего не даст! - начал говорить ему испанец. -Д-да, братик Иты, успокойся...- тихо сказал Гилберт, поднимаясь с дивана. -Д-да...идите вы все...- сведя брови, а затем всхлипнув, вжимаясь в грудь испанца, промямлил старший Варгас. -Внук великого...- тихо было начал говорить младший, но затем вздохнул и слабо улыбнулся, опуская взгляд. -Что они могут вообще сделать? - спросила Лиза, вздыхая и пригладила волосы. -Много чего, но однозначно, что завтра мы найдём труп нашего человека...в отместку за их...Чёрт, простите, нам серьёзно жаль, что эти ублюдки узнали о том, что семья Байлтшмидтов...- говорил испанец, поглаживая парня по голове. -Это сейчас никакого смысла не имеет. Рано или поздно, они бы всё равно узнали о том, что Феличиано мой муж...это же очевидно, мы много раз и много где ходили вместе, неужели нас не могли заметить. Дело в другом, что же всё-таки будет...- задумчиво сказал голубоглазый. -Если вы продолжите глушить людей по-одному...ну, это ничем хорошим не закончиться, но если вы решите выяснять дела...то...Чёрт! - сказала Лиза, скрещивая руки на груди. -Сложно. Ещё и ваша компания...если они...Нет, до этого не дойдёт. Они трогают низшие звенья, вряд ли до главарей пойдут, так? - тихо говорил Карьедо, хмурясь. -Что это значит? Так они ещё и нас тронуть могут...в смысле...что? - спрашивал альбинос. -Я...я точно не знаю, ясно? Просто будьте осторожны, но не бойтесь...- сказал испанец, вздыхая. -Д-да вы все придурки...я сразу говорил, что это нездоровая хуйня, та наркота...- всхлипывая, сказал Ловино. Но испанец не дал ему закончить, он резко закрыл ему рот, испуганно при этом вздохнув. -Веее? - удивленно распахнув глаза, сказал итальянец и посмотрел на одного немца, затем на другого, затем на Лизу с Родерихом. -Знаете, мы же семья, да? То, что ты сейчас хотел сказать, Ловино, напрягло некоторых из нас, а это значит, что они знают? Рассказывай дальше, раз начал. - сказал австриец, поправляя очки, и слегка свёл брови. -Оу, семья, да?! Родерих, я хоть и главный там, но по сути за меня решали эти уебаны. Они связались с какими-то торговцами, пообещали им золотых гор, в обмен на наркоту, которую они даже не сами жрали, а мне теперь отдуваться за это! Отдуваться за всё то, что эти идиоты натворили! Я ещё никогда так не боялся! Тот сукин сын, что сейчас в больнице с русским, был главным потребителем этого дерьма, потом ещё и весь притон свой кормил! Людвиг постоянно туда таскал, потом и Гил начал! Хоть отвечаю за всё я, но я не виноват! - на одном дыхании говорил итальянец, смотря на Родериха, не моргая. Затем он вздохнул, испуганно распахнул глаза. В зале повисла просто гробовая тишина. Гил посмотрел на испанца, затем они оба на Людвига. Все хлопали глазами, а немец нахмурился, сжимая губы. -Ловино, что ты про Людвига сказал? - улыбаясь, но всем уже было понятно, что улыбка эта недобрая, спросил Феличиано. -Вот ч-чёрт...- тихо сказал Ловино, стискивая зубы. *** -Ай! Ты, что ты творишь, придурок?! - возмущённо закричал наркоман, хватаясь за нос. Ваня же нахмурился сильнее и встряхнул рукой. -Ты думал я поведусь на это? Да чёрт тебя подери, Говерт, хватит лезть ко мне. - серьезно сказал Иван. -Да ладно тебе, Вань...Ну ты и сука...Прости, блять! - сказал наркоман, шмыгая. -Не прощу. Никогда. Ни за что. - стиснув зубы, сказал мужчина, скрещивая руки на груди. -Ладно...Я понял..Чёрт, хорошо, Ваня, я не буду тебя шантажировать и рассказывать тоже ничего не буду, но ты мне всё равно дашь, идёт? - улыбнувшись, сказал Говерт. -Нахуй пошёл! - возмущённо сказал русский, схватив подушку наркомана и начал лупить его ею. Голландец отмахивался и смеялся, даже слегка покраснел от того, что какие-никакие силы тратил на то, чтобы защищаться, хотя его щёки пекло больше от смущения... -Всё-всё, малыш, прекрати! - смеясь, сказал наркоман, а затем распахнул глаза и удивленно захлопал редкими ресницами. Зеленые глаза уставились на такого же, ничего не понимающего и смущенного русского, который прижал подушку к себе и просто хлопал ресницами. -Чёрт, я...- сказал голландец, опуская взгляд. -Всё кончено, Говерт. - сказал Брагинский и осторожно положил подушку на место. -Постой...- сказал наркоман, хватая Ваню за запястье, когда тот уже собирался пойти к своей койке. -Чего тебе? Говерт, я больше не твой, не трожь меня! - краснея сильнее, сказал Иван, выдергивая свою руку из хватки. -Я...Вань...можешь меня поцеловать? - сжимая потрескавшиеся губы, спросил наркоман. -Н-нет..- смущенно отводя взгляд, сказал русский. -А ты хочешь? - тихо спросил зеленоглазый. -Нет...- также тихо ответил Иван. -Один раз...- улыбаясь, прошептал голландец. Ваня вздохнул и посмотрел в зелёные, слегка мутные глаза, а затем свёл брови. -Я же сказал тебе, что нет. Говерт, на меня это уже не работает. - серьезно сказал русский, а затем сел на кровать и тут же лёг, отворачиваясь от наркомана. Минута, может две, хотя русскому кажется, что вечность...Ваня не может уснуть, слышит, как тяжело вздыхает голландец и хмурит брови. Ваня не любит Говерта определённо, но что-то кольнуло его в сердце, когда он назвал его малышом...Ностальгия по тем временам, когда всё было хорошо? Возможно. Но Брагинского это уже не волнует, хоть и было приятно. -Интересно, а если бы я бросил Кику и снова попытался бы подкатить к тебе, правда бы начал бросать употреблять, старался вернуть всё то, когда мы только начинали...ты бы согласился вновь стать моим? - тихо спросил наркоман. Ваня свёл брови сильнее и сжал губы. Ответ, определенно, - нет. Ваня достаточно настрадался, верить Говерту ему не хотелось, но от его слов становилось приятно. Русский молчал, улыбаясь, но эта улыбка была скорее ухмылкой, грустной ухмылкой. Говерт очень хорошо лижет уши, это Ваня понял уже давно, поэтому кроме мимолётной радости его слова ничего не вызывают. -Ты спишь? Знаешь, иногда я вспоминал о том, что это ты всегда засыпал позднее меня. Помню, как просыпался от твоего плача. Мне всегда было тебя жаль, но ты же знаешь, что я не люблю слёзы.. Мне было жаль тебя, когда немцы драли тебя во все щели. Сидя на кухне, я слышал, как ты стонал, кричал, помню даже, как в первые разы звал меня. Помню, как ты плакал, но всё равно делал всё, что тебе скажут...Даже под кайфом я прекрасно понимал, что всё это было ради меня..Мне было жаль тебя тогда, когда Кику с этими розами...Мне стыдно за все поступки и слова...плохие. Не скрою, что иногда я и правда считал тебя шлюхой, но опять же...вспоминая, что всё это ради меня...Кику бы так никогда не поступил. Он работает, как проклятый, но знаешь, если сравнивать, то мне его жаль меньше, чем тебя. Порою ты мне казался жалкой сукой, меня бесспорно очень забавляло то, как ты выполняешь всё, что я тебе говорю...Когда нанюхаешься очень трудно понять, что ты это делал, потому что любил меня.. Сука, я сейчас говорю со спящим мишкой...Он ведь правда спит? Гов, заткни свой ебальник, вдруг он проснётся, а ты тут сопли разводишь. - тихо говорил Говерт, а затем, видимо, стукнул себя по лбу. Ваня же очень сильно покраснел, но старался сохранять видимость того, что он спит. «Когда ты в последний раз меня мишкой называл, придурок? Этот же так мило, неужели ты меня всегда так называешь, когда говоришь сам с собой?» - подумал Брагинский, прикрыв рот рукой, но очень медленно. -Короче, пошёл ты нахуй, мишка. Я конечно тебя люблю, но раз ты больше не даёшь, раз ты больше не любишь меня, мне рядом с тобой нечего ловить. Чёрт, а может всё же ещё попытать счастье? Нет или да? Нет...Но я бы так не отказался хотя бы ещё разок тебе вс...Ладно, Гов, заткни ебальник. Что со мной не так, почему я говорю, как какая-то неугомонная девка? Почему меня вообще так понесло на этот монолог? Стоп, а такое слово есть? А...да, блять, короче всё нахуй...надо кончать с этим дерьмом, может тогда у меня больше шансов будет...- тихо говорил, а затем начал бурчать себе под нос зеленоглазый. Ваня же свёл брови, но затем слабо улыбнулся, вздохнув. «Ты такой придурок, Говерт.» - подумал русский, а затем и сам не заметил, как уснул.