Выбор

После совещания в штабе ты особенно взвинчен и устал. По твоему лицу сложно сказать, что ты чувствуешь, потому что ты всегда хмуришься, твои губы крепко сжаты. Норт и Джош постоянно вздорят и заставляют тебя сомневаться в твоём собственном выборе. Они оба не плохие, но чересчур категоричные и упрямые. Они не могут примириться между собой, и эта война между ними проникает в твой разум, потому что только ты можешь решить, кто в споре победит. Тебе постоянно приходится выбирать, и это тебя разрушает. На твоих плечах груз ответственности за будущее нашего народа. Если твоё решение приведёт нас к победе, тебя вознесут до небес, как идола, будут поклоняться тебе, хотя и сейчас до этого не далеко. Но стоит тебе ошибиться, и тогда всё, ради чего умирали наши товарищи, всё, ради чего мы работали столько времени, исчезнет. Андроиды вымрут, и все будут винить в этой трагедии тебя. Тебя ведь не беспокоит твоя судьба, так? Единственное, что тебя заботит — это жизнь других андроидов, тех, что ты ведёшь за собой. Ты собираешься любой ценой добиться их независимости. За каждого из них ты готов отдать свою жизнь, даже за самого ничтожного домашнего робота. Мне нельзя так говорить, но кто мне запретит думать? Ты спас меня тогда, в башне Стрэтфорд. Я и подумать не мог, что мне будет так страшно. Я уже прощался с жизнью, а Джош и Норт снова начали спорить, как будто бы без их мнения мы не могли обойтись. У тебя не поднялась рука застрелить меня, но я мог бы сделать это сам, если бы мне не повезло и полицейские решили бы тщательно осматривать крышу. Мне показалось тогда, что на твоём лице промелькнул проблеск боли; искреннего эмоционального страдания от неизбежности выбора, от горькой толики надежды на моё спасение и реальной низкой вероятности моего выживания. Ты тогда прощался со мной, помнишь? Не словами, но взглядом. Может, мне всего лишь показалось. Может, это Джош и Норт в очередной раз поколебли твоё спокойствие или адреналин от всей кампании заставил тебя выразить те эмоции, которых на самом деле и не было. Но когда мы встретились, я снова что-то заметил. Ты пошёл мне навстречу и сжал в объятиях, и это было величайшее счастье для меня. Теперь я сижу рядом с тобой в опустевшем штабе. Перед тобой очередной выбор; Норт ждёт, что ты поддержишь её, а Джош — что ему удалось воззвать к голосу твоего разума. Оба давят на тебя и требуют решения. Я просто наблюдаю. Для меня не так важно, что ты выберешь, я в любом случае буду на твоей стороне. Я в любом случае буду любить тебя. Ты слишком задумчив, чтобы заметить, как я касаюсь твоей руки кончиками пальцев. Я, кажется, и сам не замечаю этого, не понимаю. Если бы я ещё не был девиантом, я бы стал им сейчас, потому что программа не может объяснить этого касания. Я не должен желать прикоснуться к тебе, но я делаю это. Мои пальцы совсем невесомо касаются твоей кожи. Я действительно не хотел, но так получилось: моя рука легла на твою, кожа деактивировалась, открыв белые лаковые пластины, наладилась связь между нами. Всё моё тело будто бы пронзил электрический разряд — это твоя ярость, так и не выплеснутая после совещания с Иерихоном. Я уже хочу отдёрнуть руку, потому что мне кажется, будто я вот-вот подцеплю вирус, но я оставляю её лежать на твоей. Мне хочется поддержать тебя. Если ради этого придётся пережить все те ужасы, что пережил ты, то я готов к этому. Ток исчезает так же быстро, как и появился. Ты наконец замечаешь, что я присоединился к тебе. Внезапно я чувствую что-то. Тепло, исходящее из кончиков моих пальцев, разливается по телу, становится легко, как будто бы вся груда пластика, металла и биокомпонентов, из которой я создан, вдруг стала невесомой. Я прикрываю глаза и становлюсь тобой. Просторная столовая освещена только тусклым тёплым светом ламп. Я сижу за роялем и наигрываю мелодию, не записанную в моей программе. Я полностью исправен, исключая несколько программных сбоев. Карл сидит в своём кресле, откинувшись на его спинку. Он прикрыл глаза и теперь наслаждается музыкой, уставший после продуктивного дня. Он только что закончил картину, выпил виски, и ему, я знаю, вдвойне приятнее теперь слушать мою игру. От него ещё пахнет красками, а руки потом придётся протирать оливковым маслом. В эти секунды я понимаю, что то тепло, которое разлилось по моему телу с твоим прикосновением — это твоё счастье, ушедшее, но оставшееся в памяти, счастье, которым ты хочешь поделиться со мной. Я открываю глаза, но руку не отдёргиваю. Мне приятно это ощущение. Взглянув на тебя, я замечаю твою улыбку. Ты всегда хмуришься, губы крепко сжаты. А теперь вдруг улыбнулся, глядя на меня.  — А ты мне что-нибудь расскажешь? — спрашиваешь ты. Я качаю головой, мне нечего рассказывать. Единственный человек, которого я люблю, передо мной. Единственная возможность счастья сейчас держит меня за руку.  — Карл был хорошим человеком. Он хорошо к тебе относился.  — Да. И всё же я не мог решать за себя.  — Но ты был счастлив. Ты молчишь некоторое время.  — Я никогда не был так счастлив, как тогда. Он стал отцом для меня. Но он сам не раз признавал, что я в рабстве, от которого рано или поздно освобожусь.  — Получается… Рабство не тяготит, когда ты служишь тому, кого любишь и кто любит тебя. Кому это понять, как не мне?..  — Получается, — задумчиво произносишь ты. — Саймон… Если ты хочешь что-то сказать, то говори. Я поднимаюсь и смотрю на тебя сверху вниз. Сжимаю пальцы в кулаки.  — Просто… Хотел сказать, что всегда буду поддерживать тебя. Что бы ты ни выбрал.  — Хорошо, — облегчённо улыбаешься ты. — Саймон, я очень дорожу тобой. Ты мой друг, и я люблю тебя. Ты вкладываешь в эти слова совсем другой смысл. Не тот, который мне хотелось бы.  — Я тоже люблю тебя, Маркус. Я говорю тебе это, но ты даже представить не можешь, как много я вкладываю в эти слова. Впрочем, какая разница, заметишь ли ты мои чувства до того, как мы все умрём, или нет. Ведь в каждом твоём выборе есть только две стороны, Норт и Джоша, но никогда не бывает третьей. Что бы я ни делал, ты всегда будешь считать меня своим другом и товарищем, никогда не заметишь, как я на тебя смотрю. Ведь у тебя нет третьего выбора. Нет выбора в мою пользу.