Out of Reach - Reamonn
Звездам нет до нас дела.
На Титане родных звезд не видно. Становится очень пусто впервые за долгое время. Пока тихий шепот не согревает его снова. «Мы слышим тебя, брат.» «Мы видим тебя, брат.» «Мы помним тебя брат.» «Мы расскажем им о тебе, брат.» «Мы отнесем тебя к ним, брат.» Они шепчут все наперебой, сверкают ярко, желая, чтобы он на них взглянул. А он улыбается впервые за долгое время. Звезды всегда рядом, где бы он ни был. — Мистер Старк? — звучит неуверенный голос Питера. Тони смотрит на него с легкой улыбкой. Умный мальчик. Мог бы стать желтым карликом и дарить какой-нибудь избранной планете своё тепло. И запускать кометы в созвездия, играясь и веселясь, как делал сам Старк, когда только выпал из своей колыбели. И он бы обязательно попал парочкой в надоедливые созвездия по соседству — для Тони такие всегда были Гончие псы: неугомонные и слишком яркие. Питер бы нашел свою Полярную звезду, которая показала бы ему полные жизни планеты, как Тони, которая бы пела свою тихую песнь для него, и звезды бы подхватывали её, пока всё бы не слилось в единый космический хор, а далекие туманности не стали бы мерцать в такт. И Питер бы уютно спал, а созвездие укрывало бы его от всех невзгод. И он тоже мерцал бы мелко-мелко, переменно, как когда-то мерцал Старк. Но Питер ведь умный мальчик, он бы не упал. Он бы, как все порядочные звезды, однажды просто взорвался и понёсся по просторам вселенной, найдя себя в новой колыбели и родившись вновь. Он ведь не Тони, которого Космос не поймал, который больно упал, разбился о маленький голубой шарик рядом с желтым карликом в 1970 году. И люди бы не назвали его таким нелепым названием — «SN 1970G». У него было Имя. Которое ему дала Большая Медведица, что хранила его долгие годы, что пыталась не позволить ему упасть. А он оставил после себя лишь туманность. Всё, чем он смог отплатить. Ему ведь даже никогда не нравился этот мир, были и другие полные жизни планеты. Но сестра всегда, снова и снова, указывала ему на этот замызганный шарик и шептала: «Он особенный, брат. Вот увидишь. Он ловит тех, кого зовёт пустота.» И это почему-то больше пугало. Тони старался не заглядывать на Чёрные дыры. Они ловили всех, кому не везло родится и взорваться рядом. Их имена эхом проносились по галактикам, как напоминания об еще одной погибшей навсегда звезде. И он боялся, что однажды такая поймает и его. Уцепит за хвост, как он кометы, и поглотит, не раздумывая, а его имя пронесется по галактикам, задев Большую Медведицу. И ей, наверное, будет нестерпимо больно потерять свою звезду. Но с Питером бы такого не случилось. Он хороший мальчик, из него бы вышла правильная звезда. — Всё будет хорошо, паучок, — мягко говорит он. И со всех сторон снова слышится шепот. «Мы присмотрим за ним, брат.» «Мы поймаем его, брат.» «Он будет сиять с нами однажды, брат.» Тони верит в это. Действительно верит, что однажды Питер засияет на небосклоне голубого шара новой звездой. Возможно, обычным и небольшим карликом, но во Вселенной таких много. И это тоже неплохо. Когда меч пронзает его и становится трудно дышать, Тони спокоен. У него по венам — звездная пыль, в глазах свет сотни галактик, а вместо сердца плазменный шар, и звенящее эхо далеких скоплений внутри. Он смотрит на высокомерного титана, как умудренные жизнью старики смотрят на детей, что с воплем, восторгом рушат песчаные замки. Тони миллионы лет, он так молод для звезды, но уже непомерно стар для органических форм жизни, что ему остается только улыбаться. Возможно, когда-нибудь титан бы понял, что обрекает на вымирание целые расы, которые по его велению потеряют лидеров, ученых, рожениц, наставников, и в яростной борьбе за выживание пожрут самих себя. Потому что победитель получает всё, даже если ничего не остается после. Он снова слышит нестройный хор голосов и тихо шепчет, чувствуя тепло внутри: — Что делают звезды, когда умирают? Белый свет проступает сквозь вены, окутывая его, словно сеткой. И кровь не алая, нет, она струится подобно реке света, а глаза мерцают чистым золотом, и его улыбка светится ярко, искренне. На лице Таноса недоумение, потому что камни, украденные осколки мертвых звезд, начинают вибрировать в такт этому мерцанию. Но вдруг все гаснет, и Тони ощущает внутри себя ужасную пустоту. — Они сияют, — лирично заканчивает он. «Мы с тобой, брат.» И следом за ним ввысь, к своим колыбелям, вспыхивают еще шесть звезд. Они не стремятся навредить — просто уничтожают своего поработителя, помогая Тони оказаться дома, рядом с родной колыбелью, рядом с любимой Большой Медведицей. Они ведь семья, и не могли не помочь младшему брату. «Дитя…» «Мама, прости.» Но поздно, ему больше там не место. Его сердцу больше не хватит сил сиять, как раньше. Звезды подхватывают его, неся и не позволяя свернуть с пути. Он знает, что погашен, знает, что слаб. Его сердце не вынесло всех предательств. «Люди тебя погасили, брат.» «Но снова зажгли.» Был же Роуди, который научил его дружбе, была же Пэппер, которая показала ему любовь, и был Питер, который показал ему семью. Значит, он сиял для них, дарил свой свет. И как бы не было больно и печально их отпускать, он все еще был звездой. Пускай нужный таким недолговечным представителям органической жизни. Тони присмотрит за ними, но сверху, откуда вид получше. Люди его изменили. Родительская колыбель больше не была его. Созвездие Феникса принимает его с распростертыми объятиями. Анкаа тихо поёт ему свою звездную песнь, устраивая его в колыбели. Тони знает, что уже никогда не будет прежним и принимает свой новый облик. Небула смотрит на всё, что осталось после яркой вспышки и улыбается. — Мы еще встретимся, брат, — шепчет она. А по венам у неё — звездная пыль.