— Прошло пять лет с нашей последней встречи, Когами. Целых пять лет, представляешь? — негромко говорила молодая женщина в пустоту перед собой — Ну что ж… С Рождеством!
И инспектор Цунемори Аканэ села за компьютер, полностью погружаясь в работу, которая давала ей такую великолепную возможность — забыться. Она была, наверняка, единственным человеком, который в Рождество сидел здесь, в Бюро Безопасности, и работал. А что поделать? Дома холодно, пусто и одиноко. Неплохо, конечно, было бы съездить к родителям на праздник, но… После смерти бабушки Аканэ все реже и реже стала ходить к ним — не хочется повторения трагедии. Она даже попросила Шион стереть из базы данных Бюро информацию о родителях, что каратель сделала, не задавая лишних вопросов. Родители инспектора, наверняка, обижались на свою дочь, ее поведение их расстраивало, вот только с другой стороны Аканэ была для них потеряна, когда поступила служить в Бюро, и они, и она это прекрасно знали. Так что, как посчитала женщина, единственным местом, где ее хоть что-то ждет было Бюро, поэтому она и здесь.
Кстати, уже сколько лет Аканэ отмечает здесь Рождество? А свой День Рождения? Пять лет с последней встречи с Когами Шинья. Да, теперь для нее отчёт времени идет только с их последней встречи. Это какое-то безумие, наваждение. Целых пять лет она безуспешно пыталась выйти на его след, целых пять лет курит на балконе в Бюро, целых пять лет мутузит роботов, пытаясь достигнуть того же уровня, что и он. Да, что там говорить женщина даже свою любимую юбку сменила на, как оказалось, более удобные брюки, а отросшие волосы стала завязывать в пучок или же закалывать. Когами стал для инспектора всем, чем можно и нельзя. И это было неправильно, ведь Аканэ потихоньку начинала терять свою личность и становиться бывшим своим карателем. Да она и сама понимала это, но то, что происходило, остановить так и не смогла. Это было выше её, да и смысл не видела. Чертово подражание Когами, которое стремительно переросло в одержимость, можно сказать единственное, что держало Аканэ на плаву, давало ей сил для борьбы с Сивиллой и правильных решений на работе.
— Черт! — прошипела инспектор, опуская голову на сложенные руки, — Не хотела же думать об этом! Аргх!
Она встала, понаклонялась, чтобы размять спину, скинула пиджак на стул и снова уселась за компьютер. Вот только не для того, чтобы поработать.
Такие мысли стали приходить к ней все чаще и чаще, и Аканэ не понимала их визита. Ведь еще в самом начале, как только Когами ушел из Бюро, она повторяла за ним, можно сказать даже не замечая этого. Просто делала, чтобы восстановить гармонию внутри. И теперь спустя так много лет, когда назад уже ничего не вернешь, инспектор задумалась? А может она просто перешла черту? Ту самую, которая разделяла личность Аканэ и личность Когами? И теперь она уже больше не является Цунэмори Аканэ? А кто она? Женская версия Когами Шинья? Да, похоже на правду. От себя собственной у женщины практически ничего не осталось.
— Так и знал, что ты здесь. — неожиданно раздался голос, и также неожиданно включился весь свет комнаты.
Это ненадолго ослепило инспектора, а когда привыкла к свету, то обнаружила исполнителя Гинозу.
— Рефлексы на высшем уровне, неплохо. — мужчина облокотился на стену, и что-то в его руках позвякивало от такого движения.
Аканэ с удивлением обнаружила себя в боевой стойке. Она смущенно кашлянула и вернулась к своему рабочему месту.
— Не ожидала встретить тебя тут, Гино.
— А я вот даже не удивлен был твоим здесь присутствием. Как ты?
— Хм, а я не удивлена твоим вопросом. Все в порядке. В полном. Если не лень, то можешь проверить мой психопаспорт.
— Я и так прекрасно знаю, что он будет практически белым. Да и спрашивал не о нем.
— Я в полном порядке, — с нажимом повторила Аканэ — Сам-то как? Недавно ведь из лазарета выписали.
— Мда, непростой преступник нам тогда попался. Никак не ожидал, что у него будет нож. — мужчина неосознанно потер левое плечо, — Но ничего, все зажило уже давно.
— Вот и хорошо.
Повисла тишина. Никто не хотел начинать разговор о нём. Но и говорить больше не о чем.
Пока Аканэ упорно искала либо тему для разговора, либо же причину срочной ликвидации Гино из помещения, сам каратель подошел к её столу и поставил большую, уже начатую бутылку.
— Это то, что я думаю?
— Ага, последняя осталась от отца. Хотел с Суго встретить Рождество, вот только не знал, что он отрубится после первого стакана. Пришлось искать другую компанию. Вот тебя нашел.
— А как же другие?
— Шион и Яёй развлекаются вдвоем. Я услышал их ахи-охи еще на подходе и благоразумно решил не входить. А Хинакава такой зашуганный, что просто глупо направляться к нему праздновать Рождество.
— А я значит, идеальная компания для попойки?
— Ну почему сразу попойки? Это празднование Рождества! Тем более не хочешь, не надо — сам пить буду.
— Гино, ты пьян?
— Один стаканчик. Так ты против?
— Нет, давай сюда. У меня где-то еще печенье вроде завалялось. Вот оно! О, тут и рулет какой-то есть, надкусанный правда. Но это легко исправить. Будешь?
— Давай.
Пока инспектор доставала неожиданные сладости, исполнитель прикатил стул к ее столу, достал стаканы и разлил запрещенную жидкость по ним.
— С праздником! — они стукнулись и выпили содержимое.
Так происходило несколько раз, и всё печенье оказалось съедено. Еще немного повторили тост, и не стало немного засохшего и надкусанного рулета. Потом они просто пили в тишине. Для храбрости перед очень важным разговором.
— Я давно хотел спросить, Аканэ, ик. Ты все еще его любишь? Любишь Когами? — пьяный Гино смотрел на Аканэ непьяно серьезным взглядом.
Любит ли инспектор того, кем стала? Жить без него не может? Может. Живет ради него? Скорее ради их новой встречи. Любит? Не знает. Аканэ действительно не знает ответ на этот вопрос. А может она никогда его и не любила! А это все небольшая привязанность, переросшая в одержимость. Просто Когами дал в свое время то, что не смогли другие, вот она и привязалась к нему. Да, она к нему, но никак ни он к ней. Просто она устала ждать. Ждать несколько лет, чтобы получить сухое «Не ожидал, инспектор»? У нее тоже есть гордость, как чувства, которые, как оказалось, засохли, не успев расцвести. А может оно и к лучшему. Пора забыть о том, которого никогда не достать, и обратить внимание на того, кто не давал упасть в пропасть столько лет.
— А с какой целью ты интересуешься? — несмотря на все те мысли, бродившие в голове, Аканэ не спешила откровенничать, да и не пьянела она так быстро, как другие.
— Да думаю, ик, появился ли у меня шанс после стольких лет… — и он приблизился на минимальное расстояние от ее губ, как бы спрашивая разрешения.
Заместо ответа, женщина поддалась вперед, да настолько сильно, что послышался стук их зубов. Вот только ни ее, ни особенно его это не волновало. Они целовались настолько жадно и страстно, что тут скорее подойдет слово яростно. Яростно отдавались друг другу, и не менее яростно получали стоны своего партнёра. Это было долгожданным для Гино, неожиданным для Аканэ, но несомненно приятным для обоих действием. И оторваться смогли друг от друга только, когда им обоим перестало хватать кислорода, да и то ненадолго: Гино тут же начал сладостно мучить шею Аканэ, тихо млеющей от такой сладостной пытки.
Они оба были достаточно трезвы, бутылку выпили лишь наполовину на двоих, чтобы понимать все вытекающие из их Рождества, но в тоже время оба были слишком пьяны друг другом, чтобы прекратить это. И вот уже были слышны сладостные стоны и довольное рычание во всем Бюро, благодаря вентиляции, только карателя и инспектора ни капельки не волновало что-либо, кроме их самих. Они, наконец, оба получили свое самое сокровенное и страстно желаемое, так что грех отвлекаться на такую мелочь, как конспирация.
***
На следующий день исполнитель Гиноза был в самом скверном расположении духа. Казалось бы, провел ночь в объятьях своих долгих мечтаний, встретил с ней утро и даже пообедали вместе, вот только все не так просто, как кажется на первый взгляд. Гино боялся, боялся, как никогда ранее. А что если сейчас, явясь на работу во вторую смену, он застанет не ту Цунемори Аканэ, которую открыл для себя заново прошлой ночью, а холодного и неприступного женского Когами Шинью? Что если она сейчас скажет, что произошедшее было ошибкой, которую предлагается забыть и жить, как раньше? Он же не сможет! Не сможет жить, просто оберегая ее, как раньше, после того, как увидел Аканэ зовущую Гинозу по имени, распластанной на столе. Нет, теперь он хочет слышать только ее стоны, только с ней встречать рабочее утро после бурной ночи… Гино хочет инспектора Цунемори всю и навсегда. Поэтому, если же она посчитает это глупой ошибкой, то исполнитель просто спрыгнет с крыши Бюро. Да, пожалуй это будет лучший способ. Когами не сможет не приехать на похороны своего лучшего друга, хоть и бывшего, и там-то Аканэ наконец и встретиться с ним. Да, пожалуй это будет лучшее, что он сможет сделать для них.
Кто бы поверил, что один самых устрашающих и бесстрашных карателей Бюро стоит перед стеклянной дверью в кабинет и трясется от мысли, что он там может увидеть. Гиноза протягивает потряхивающую руку к ручке, когда слышит:
— Гино! — это же голос Аканэ.
Исполнитель медленно поворачивает голову и непроизвольно расставляет руки, делая шаг навстречу. Аканэ, его невероятно любимая женщина, сейчас практически бежала к нему в объятья на невысоких каблуках, придерживая одной рукой развивающуюся юбку, а другой поправляя подстриженные волосы. Неужели… Да, она, наконец, проснулась от долго сна, смогла вернуться из этой бездны, в которую инспектора затягивали воспоминания. Инспектор вернула себя, стала собой, а не бледным отражением Когами.
— Гино, — Аканэ вцепилась в пиджак мужчины и почувствовала сильные руки на своей талии.
Она, наконец, отдышалась от быстрого бега и мягко отстранилась от объятий. Потом смущенно улыбнулась, поправляя новую прическу, и спросила:
— Ну, как?
Аканэ была прелестна, как никогда в этой белой блузке с v-образным вырезом и пышной черной юбке на невысоких каблуках. А эта новая стрижка просто невероятно шла ей. Неужели вся эта красота предназначается только для него одного?
— Ты просто восхитительна, Аканэ, — Гино быстро сократил расстояние и наклонился, чтобы прошептать ей на ушко, — Невероятная, потрясающая, самая необыкновенная женщина, которую я встречал. А самое главное знаешь что?
Он повернулся и теперь они соприкасались носами. Инспектор посмотрела в глаза особенного для нее человека и выдохнула ему прямо в губы:
— Что?
— Что ты моя! — и Гиноза страстно поцеловал ее.
И этим двоим было совершенно все равно, что в коридоре на них все пялятся; что Мика срочно пишет очередной донос на своего шефа; что Яёй тепло улыбается, глядя на них, а Шион и вовсе свистит, хлопая в ладоши при этом; что Суго ушел в медблок за лекарством, думая, что от алкоголя у него пошли галлюцинации; что Хинакава глотает уже десятую таблетку успокоительного, потирая при этом глаза; что Сивилла злорадно хихикает у себя в кабинете, смотря в монитор, и потирает руки. Этим двоим было сейчас не до них. Они, наконец, нашли покой и счастье за столько лет раздора в душе и сейчас просто наслаждались друг другом. Потом они, держась за руки, войдут в кабинет и будут справляться со всеми кознями, что подстроила Сивилла. Вместе.
Вдвоем…
