Magni interest mea una non esse. Мне очень важно, чтобы мы были вместе. Цицерон
Когда-то один очень важный человек сказал мне: «Чонин, все, что ты видишь — иллюзия. Мы живем в мире, где не существует чего-то определенного. Все относительно.» Тогда мне было интересно значение его слов, но кто же объяснит десятилетнему мальчику, каким должно быть всемирное бытье, ведь многие взрослые даже не способны ответить на этот простой вопрос. «Все в мире относительно» — это я запомнил лучше всего. Жизнь — странная штука, как и время. Ты только оглянись и сразу заметишь, что ты уже студент, ты смог, ты поступил. Именно с такой мыслью я впервые и попал сюда. Известный в моей стране языковой университет славился своими опытными преподавателями и достойными выпускниками, которые прославились во многих странах. Правда все они поступали то на адвокатов, то на переводчиков, а некоторые и вовсе желали стать в будущем международниками, чтобы путешествовать по всему миру, а я предпочел быть обычным учителем английского языка. Я с самого начала знал, что зарплата после выпуска у меня будет маленькой, а всю свою жизнь я так и проведу в какой-нибудь затхлой школе с ободранной краской или пожелтевшими стенами, пока мои сокурсники будут покорять мир, но меня все устраивало. Я не собирался жаловаться. Моя группа была небольшой: всего четырнадцать человек, включая меня. Я тут же подружился со всеми, что делало меня невероятно счастливым. А позже я обзовелся и лучшим другом. Чжан Исин был старше меня на пол года, но при этом он никогда не поднимал эту тему. Мы часто разговаривали о всякой всячине, и я даже рассказал ему теорию об относительности, на что он лишь рассмеялся. — Тогда я тоже относительный, — с улыбкой заявил он и снова рассмеялся. Вот за это я с ним и дружил.***
— Чонин-и, вставай! — крикнула моя мама ровно в шесть часов утра. Я лишь сонно открыл глаза и сел на кровать. На моей голове был полный хаос. Сейчас я учусь на втором курсе. Предметы интересные, но психология нравится мне больше всего. Приятно и интересно узнавать, какие бывают люди, и как мы можем друг друга понять. Психология — великолепный предмет. Он стоит того, чтобы его преподавали. — Что у нас на завтрак? — я быстро сел за стол. Нужная мне одежда, приятно пахнущий парфюм и зачесанная набок челка делали из меня настоящего студента, и я был горд этому. — Сегодня я приготовила оладьи с малиновым вареньем, — ответила моя мама. Она была очень доброй и заботливой, что делало ее самым прекрасным и удивительным человеком на всем белом свете. Я любил ее и даже был готов отдать свою жизнь. — Вечное здоровье твоим рукам, матушка, — улыбнулся я и стал уплетать предложенную мне еду. Честно говоря, я любил оладьи. Еще с самого детства меня к ним приучила бабушка. Правда она не давала мне малиновое варенье, только сметану, но я считаю, что и та и эта своего рода подливки очень вкусные. Моей маме было около пятидесяти лет. У нее были волосы светлого каштана, которые она любила заводить и умудрялась собрать их так, что создавалось впечатление, будто она только что побывала в салоне красоты. Она не работала. Работал только папа. Он был одного года рождения, что и она. Именно это и делало их брак сплоченным. За все мои девятнадцать лет я только однажды увидел, как они поругались. Мой брат был младше меня на пять лет, но он был настолько упрям, что мы практически не разговаривали. Везде ощущалось его желание быть первым, а я лишь довольствовался своим местом. Золотая середина не такая уж и плохая, не так ли? Сегодня ярко светило солнце, и даже не было намека на дождь. Редкие облака спокойно плыли по голубому небу, создавая странные фигурки то ли животных то ли растений, а я шел по широкой тропинке парка, окруженный пением птиц. Они ласкали слух и заставляли чувствовать себя спокойно. Вон там где-то за деревьями показался соловей, и я сразу же осознал, что мой день будет очень счастливым и полным различных сюрпризов. Исин встретил меня у центрального входа. На его плече как всегда висел его черный рюкзак с длинным золотистым замочком, который понравился мне с самых первых дней. Он достаточно комично выглядел и просто притягивал мои руки для прикосновения к нему, из-за чего мы с Исином часто смеялись. Я дорожил нашей дружбой и не мог даже представить и мига без этого родного для меня человека. Восемнадцатое февраля — странная дата. Да и сама цифра восемнадцать звучит как-то более взрослее чем остальные числа. Вроде ты был ребенком, а уже и не ребенок. Какой-то странный контраст. Все запреты и позволения происходят именно тогда, когда появляется цифра восемнадцать, поэтому для меня она была чуточку странной, а для других это было просто число. Наверное во всем виновата та самая теория относительности, которую мне так и не помогли разгадать. — Чонин, мы сегодня идем гулять? — Исин любил проводить со мной все свое свободное время, за что я был сильно благодарен ему, — А то так и просидим всю жизнь в четырех стенах без веселья. — Ты мне говоришь это уже второй курс подряд, — улыбнулся я, но кивнул, — Подожди еще два часика, и мы пойдем. Мой друг кивнул, и после этого мы зашли в аудиторию. Шла уже третья пара, а я все мечтал о переменах.***
Холодный весенний воздух все же вступил в свои права и, достигая легких, отдавал легкой мятой. Горло слегка першило от непривычного мороза, который ни в коем образе не сочетался с теплотой самого рта. Я откашлялся и приложил телефон к уху. Звонила моя мама. — Син, мы снова сегодня не сможем погулять, — вздохнул я и прикусил губу. — Случилось что-то серьезное? — глаза моего друга тут же с беспокойствием посмотрели в мои. — К нам сегодня приезжают гости, — спокойно ответил я, слегка улыбнувшись, — Хоть я их и не знаю, но мама сказала, что она сделала большой торт, и я просто обязан его попробовать, как ценитель сладкого. А еще приедет подруга моей мамы, у которой есть сын. Он собирается поступить в наш университет. Она хочет познакомить нас. — Я начну ревновать, если ты с ним сильно сдружишься, — в шутку сказал Исин и надул губы. — Слушай, а пошли вместе, — улыбнулся я, беря его под руку и таща в сторону моего дома, — Нас ждет вкусный тортик!