В лоне пещеры

После того как старейшина И Лин вернулся из своего посмертия, одни боялись его, другие игнорировали, третьи союзничали, но нашлись и те, кто восхищался им. Кое-кто из заклинателей нечистой силы и последователей левых путей даже счёл своим долгом лично выразить почтение старейшине, а недавно нашёлся один ученик, преследовавший Лань Ван Цзи и Вэй У Сяня в трёх городах с намерением отобрать у последнего ленту и флейту в знак своего превосходства, а когда этого не получилось, пожелавший причащаться его тёмных знаний и следовать за ним по пятам до конца своих дней. Вэй У Сянь не знал тогда плакать или смеяться. Спровадив неудачливого ученика, они с Лань Ван Цзи решили передохнуть после всей этой суеты в какой-нибудь глуши без тёмных или светлых мастеров потусторонних искусств, чтобы на двадцать ли вокруг не было бы никого страшнее бродячих мертвецов и призраков. Так они оказались в каком-то уезде, расположенном далеко от торговых путей и интересов орденов, откуда не только о духах, но и о людях слухи до больших городов почти не доходили. Одним словом, в захолустье. Вэй У Сянь не один год хороводил мертвецами, а Лань Ван Цзи ещё дольше занимался их упокоением, поэтому им не составляло труда находить нечистые и проблемные места. В путевых ресторанах и постоялых домах, от крестьян за работой и торговцев в посёлках они узнавали о странностях и чудесах - говорили, как и везде, о жёнах-лисицах, хитрых даосах, перевалах и тропах, на которых путников губят призраки, бродячих мертвецах и перерождении старейшины И Лин. Словом, ничего серьёзного. Равно и на ночной охоте им попадались слабенькие духи и низкоуровневые демоны, которых было бы мало и на одного из них. Так они путешествовали в своё удовольствие, наслаждаясь местной едой, завораживающей красотой летней природы и друг другом. Вот, например, сегодня Лань Ван Цзи был особенно хорош собой, Вэй У Сянь не мог налюбоваться: волосок к волоску, выглаженная одежда, как будто не он уже больше недели ходил по полям и лесам, ночуя у костра, но лучше всего было лицо, каждая черточка которого казалась произведением искусства. При взгляде на него Вэй У Сянь испытывал гордость и радость. Он так засмотрелся, что чуть не пропустил, как затихли птицы, будто перед приходом хищника, сгустились тени и резко потяжелел воздух. Ветки захрустели сначала вдалеке, потом все ближе и ближе. Что-то неотвратимо приближалось. Лань Ван Цзи встал у этого на пути, предупреждая появление злой сущности, и закрывая собой Вэй У Сяня на Яблочке. Но не спереди, а сзади, у него из-за спины вырвался комок спутанной грязной шерсти. Он пронёсся мимо, громко лая, и скрылся за деревьями. Вэй У Сянь слетел с Яблочка и вцепился в Лань Ван Цзи, но, как только опасность миновала, сам же первым шагнул в сторону чащи. - Похоже на проказы мелкого духа, - сказал он, - или на предостережение. Лань Ван Цзи неопределённо качнул головой, взял его за руку и сказал: - Пойдём дальше. Вэй У Сянь улыбнулся, кивнул, и они пошли. Никакие зловещие шорохи, мрачные тени и голодные духи не смогли бы в тот момент вырвать из его сердца того лёгкого и парящего чувства, что пьянило лучше "Улыбки Императора". От теней больше не было никакого пакостничества. Только воронье пролетело с ветки на ветку, да трава прошуршала ветром. Они шли молча, прислушиваясь и приглядываясь к кромке леса, даже Яблочко насторожился, но все было мирно. Незаметно воздух стал влажным и душным, как перед дождём. И действительно, вскоре крупные капли прибили дорожную пыль, зашуршали по листьям, упали за шиворот Вэй У Сяню. Лань Ван Цзи сразу потянулся к своему рукаву и достал оттуда бумажный зонт, купленный Вэй У Сянем ещё осенью из-за особенно удачной росписи: красные цветочки как живые прижимались к веточкам и распускались всеми оттенками киновари. Лань Ван Цзи раскрыл над ними зонт. Вода с бумажного ободка стекала ему на плечо, тогда как Вэй У Сянь оставался сухим. Заметив это, тот прижался ближе к Лань Ван Цзи, чтобы они оба оказались под зонтом. Только Яблочку не повезло, он то и дело фыркал и отряхивался, на что Вэй У Сянь то смеялся, то морщился. - Не похоже, чтобы дождь был порождением тёмных сил, - сказал Вэй У Сянь. - Давай поищем, где укрыться в горах. - Мгм, - отозвался Лань Ван Цзи. Но всё-таки передвинул зонт немного в сторону, чтобы ни капли не попало на Вэй У Сяня. Под слабым дождём с низкими облаками идти плечом к плечу было все равно что гулять на свидании. Хоть Вэй У Сянь и сказал, что им нужно найти укрытие, но сам же замедлил шаг, чтобы насладиться этой уютной близостью на двоих. Вэй У Сяню нравилось всё романтичное, а Лань Ван Цзи нравился счастливый Вэй У Сянь. Поэтому они шли неспешно, иногда поглядывая по сторонам в поисках подходящего сухого места, но больше любовались друг другом и природой. Капли стекали по веточкам, сверкающие как маленькие цветочки, всё вокруг дышало свежестью, зеленью и полнотой жизни на природе. Белесые скалы стояли по краям дороги как торговцы на площади, то накренившись, то полулёжа, то прямо как столб. Тропа, опоясывающая гору, все сужалась, пока им троим вместе с Яблочком не перестало хватать места. Скоро в камнях показалась воронка. Под нависающей каменной глыбой росло раскидистое дерево, к которому они привязали Яблочко, а потом и сами устроились у его корней. И на секунду в смоге и сумерках ветки за спиной у Вэй У Сяня показались Лань Ван Цзи ветвистыми рогами, блеснуло что-то потустороннее и растворилось в его улыбке, задевшей сердце Лань Ван Цзи. Он был очарован и в очередной раз влюблён. Хотя каменный навес и укрывал от дождя, но не спасал от промозглого ветра. В горе рядом с ними был проём, в точь в точь как распахнутая дверь в небольшую хижину. - Может быть, внутри будет теплее, - поделился своими мыслями Вэй У Сянь. - К тому же без ветра и влаги будет легче развести костёр. Если внутри достаточно места и безопасно, лучше заночевать там, чем снаружи. - Если хочешь, - согласился Лань Ван Цзи. У них обоих с детства остались сложные чувства по отношению к пещерам. Вот и сейчас, то ли Лань Ван Цзи показалось, то ли тьма в расширяющемся проходе действительно была подвижнее, чем в обычных пещерах; то ли Вэй У Сяню почудилось, то ли и в самом деле в глубине были какие-то шорохи, помимо их шагов. Они недолго шли прежде чем проход закончился обвальным гротом. Лань Ван Цзи осветил его своим Би Чэнем. Стены были округлыми, натёчными, пол ровным, но с то и дело там и тут вылезающими громадными глыбами. Места же оказалось достаточно не только для того, чтобы развести огонь, но и чтобы разместить здесь с комфортом четверть учеников ордена Лань или целого одного главу ордена и старейшину. Здесь они и устроились на ночь, но даже до девяти часов вечера было ещё долго, поэтому, разведя костёр, Вэй У Сянь вспомнил о имевшемся у них кувшине вина. Его было немного, но вполне достаточно, чтобы скоротать вечер за огнём, к тому же даже глоток вина делал Лань Ван Цзи словоохотливее и Вэй У Сянь любил этим воспользоваться себе во благо. Сначала он хотел расспросить его о прошлом или лучше договориться о связывании в качестве любовной утехи, но как-то само собой получилось, что кувшин подходил к концу, а до сих пор говорил только Вэй У Сянь: - А в одном храме я как-то встретил предсказательницу, которая гадала на монетах. Мне стало любопытно и я спросил её посмотреть, что меня ждёт. Так она вытянула у меня весь кошелёк, монету за монетой, потрясла в ящике моими же деньгами у меня перед носом, достала пару монет и говорит: "тебя, милый, ждёт счастливая судьба и тихая жизнь". Лань Ван Цзи приподнял брови. Речь шла о временах, когда тот ещё жил в Пристани Лотоса и ничего счастливого и тихого в будущем его не ждало. Вэй У Сянь вопроса Лань Ван Цзи как будто не заметил и продолжил как ни в чем не бывало: - Но самое главное, что эти монеты, которые остались у неё в руках, она положила себе в карман со словами "а это моя плата за прогноз". Но в ящике то так и остался весь мой кошелёк, я ей: "а как же...", а она на меня рассердилась, как будто бы я оскорбил её богов и погнала прочь, обругав последними словами. Он рассказывал об этом весело и со смехом, но потом вмиг стал серьёзным, посмотрел на Лань Ван Цзи сквозь огонь внимательно, нежно и сказал глубоким, тихим голосом: - Впрочем, теперь я думаю, что не так уж и неверен был её прогноз. Даже распитый на двоих, кувшин вина разжёг кровь и пещера из мрачной дыры стала укромным, интимным местечком. Вэй У Сянь резко опрокинул в себя последние капли вина. В том, как он откинул голову назад, в линии шеи, в стекающих по спине волной чёрных волосах со сползшей лентой, в съехавшей на бок одежде хмельный Лань Ван Цзи нашёл вдруг какой-то высший смысл земной жизни. Скользящие по потолку пещеры тени от костра пририсовали Вэй У Сяню что-то птичье, что-то кошачье, капельку опасного и беззащитного. От одного его вида у Лань Ван Цзи заболела душа. - Лань Чжань, Лань Чжань, - позвал Вэй У Сянь. Кто-то из них двоих первым потянулся навстречу, а, может быть, оба одновременно, но всего через секунду они уже переплетались руками и ногами, волосы Лань Ван Цзи лезли Вэй У Сяню в глаза, а сам Лань Ван Цзи чувствовал, как в его живот упирается флейта Вэй У Сяня. И не только флейта. Желание бросало их друг к другу, и они голодно целовались, касались один другого, загнанно дыша, не разрывая взглядов. Вэй У Сянь первым запустил руку Лань Ван Цзи под пояс, за накидку с сорочкой. Взгляд у Лань Ван Цзи потемнел, стал влажным и предельно открытым. Он как будто хотел спросить "что это ты сейчас такое сделал?", но вместо этого сказал: - Сделай ещё. А потом, когда Вэй У Сянь его послушал, Лань Ван Цзи потянул их обоих на разложенные для сна плащи, пахнущие дорожной пылью и ладаном. Ложась, Вэй У Сянь зажмурился и глубоко вдохнул запах Лань Ван Цзи, который из-за благовоний пах как святыня и молитвенный алтарь. Вэй У Сянь раскинулся на полу, расхлестанный и покрасневший, а Лань Ван Цзи сцеловывал его тяжёлое дыхание, мазал губами то веко, то щеку, то шею. Вэй У Сянь улыбался довольно и запускал свои руки ему под развязанную одежду, везде, куда только мог дотянуться. Когда Лань Ван Цзи начал двигаться внутри него, крупно и резко, Вэй У Сянь, путаясь во вдохах и выдохах, сказал порочно грешное: - Это лучше медитации. Лань Ван Цзи замер на долю мгновения и вдруг согласно улыбнулся. Сердце Вэй У Сяня от такого пропустило удар и забилось в унисон с толчками, отдавая в животе, висках и груди Лань Ван Цзи. Время потекло не пиалами чая, а прыгучими отрывками - от одного прикосновения до другого, без прошлого и будущего, с одним только счастливым сейчас. В этом сейчас были короткие и чёткие движения, дрожь одна на двоих и тепло внизу живота, отдававшее в сердце. Они сплетались телами в лоне земли, забывшись в пике наслаждения. Лань Ван Цзи кончил раньше, Вэй У Сянь почти сразу за ним и проворчал нежно что-то, стёртое поцелуем. После этого в голове осталась только пустота, уютная и хрустящая, как упаковка от долгожданного подарка. Оправив лениво одежду, укрывшись, они заснули в объятьях друг друга. И прямиком из объятий Вэй У Сяня Лань Ван Цзи упал в мутный и тягостный сон. Картинки во сне беспорядочно падали одна на другую, сценки менялись как быстро перелистываемые страницы, все одинаково горькие и печальные. Лань Ван Цзи приснилось время, когда весь мир стал серым и пресным, когда ему даже собственное имя разонравилось, потому что в голове его им звал далёкий и мертвый мальчик, который ушёл, не оставив о себе ни осколка души, ни ленты от волос, а чувства к нему у Лань Ван Цзи остались. Эти чувства прорастали сквозь его душу, красивые и справедливые. Лань Ван Цзи даже казалось, что если весь мир исчезнет, они никуда не денутся и никогда не пройдут. Были правила на стене Облачных Глубин, народные суеверия, трактаты мудрецов, заветы учителей. Все это составляло важную часть его личности и твёрдым монолитом поддерживало суровые принципы. Но однажды монолит треснул легко, как соломинка. И страшно было не то, что он нарушил нерушимые правила и законы, а то, что не успел и не смог нарушить их лучше. Не спас, не помог, коснулся угасающего пламени самой ценной для него жизни и выпустил из рук. В этот раз Лань Ван Цзи не спал, а тонул в вылившихся на него из воспоминаний горечи и сожалениях. "Лань Чжань", - родным голосом било под дых и лишало сил. - Лань Чжань, Лань Чжань, Лань Чжань, - звал его Вэй У Сянь, - Просыпайся! Открыв глаза, Лань Ван Цзи словно вынырнул из пучины. Наверное, что-то отразилось на его лице, потому что выражение Вэй У Сяня с обеспокоенного сменилось на тёплое и участливое. - Приснилось плохое? - спросил он, но сразу продолжил, не давая Лань Ван Цзи ответить. - Не спи здесь больше. Я кое-что нашёл... Не выйдет тут заночевать, и вообще не стоит здесь больше оставаться. Пойдём. Он не только уже оделся и привёл себя в порядок, но и собрал все их вещи. Только костёр до сих пор горел, да Лань Ван Цзи оставался в распахнутом халате. Вэй У Сянь поманил его за собой к дальней стене. Лань Ван Цзи чинно поправил одежду с волосами, взял меч, гуцинь и подошёл к нему. В тени под камнем на еловых ветках из земли росли белые цветочки с пестиками-иглами. - Возбуждение, сонливость, паралич, - подтвердил Вэй У Сянь догадку Лань Ван Цзи. В самом деле, в прошлой жизни, Вэй У Сянь достаточно рылся в земле, чтобы успеть выучить кое-что о ядовитых растениях. Цветок хитро пророс в незаметном месте, без запаха, но с сильным эффектом, блестящий в своём коварстве. Но нашёл его Вэй У Сянь почти случайно. Пока Лань Ван Цзи смотрел свои кошмары, Вэй У Сяню не спалось. Не только сон к нему не шёл, но и спокойствие. Что-то с этой пещерой было не ладно, подвох болтался где-то на поверхности, а Вэй У Сянь проскальзывал каждый раз взглядом мимо него, не способный отличить опасное от обычного и странное от хорошего. Слишком все славно и гладко, глазу не за что зацепиться. Так, забеспокоившись, он прощупал каждый камень в этом месте и нашёл кое-что пострашнее цветов. Сейчас он как раз собирался рассказать об этом Лань Ван Цзи, едва открыл рот, как необходимость рассказывать отпала сама собой. Огонь в костре стал холодным и голубоватым. Языки пламени перекатились, раздуваясь почти в человеческий рост, и погасли совсем. Лань Ван Цзи достал Би Чэнь, освещая им замкнутое пространство пещеры. Он огляделся по сторонам, нашёл Вэй У Сяня, задравшего голову вверх, и замер, проследив его взгляд. На небе не было столько звёзд, сколько голодных глаз смотрело на них с потолка пещеры. Монстры расселись на камнях как кролики на лужайке в Облачных Глубинах. Их было достаточно не только сверху, но и по стенам пещеры, самые большие твари загородили проход. Все они разом смотрели на двух человек тупо и с любопытством. Ждали, чем ещё таким эдаким неожиданная добыча их удивит, но не давали особенных шансов. Как котята мышатам. Би Чень взлетел в воздух и облетел вокруг Лань Ван Цзи и Вэй У Сяня, его лезвие предупреждающе заискрилось, готовое вонзиться в горло первому, кто решится атаковать. Осознанности в тварях было не больше, чем в бродячих мертвецах, но и они понимали, что решившемуся сейчас сорваться в атаку не сдобровать и затаились, выжидая. - Это падальщики, а сама падаль... - тихо шепнул Вэй У Сянь, - Где-то здесь должно быть древнее захоронение. Когда я найду его... В этот-то момент твари и посыпались с потолка, что июньский дождь, полетели, разинув клыкастые, слюнявые рты, протянув лапы к добыче. - Я прикрою, - быстро сказал Лань Ван Цзи. Вэй У Сянь не заставил себя ждать. Он отшатнулся в сторону и растворился в темноте, а через секунду Би Чэнь последовал за ним. Одновременно Лань Ван Цзи выхватил гуцинь и стал перебирать струны, атаку за атакой отбивая налёты монстров. Даже в сражении с гуцинем он выглядел так, будто хвастался своими музыкальными способностями на званом обеде. Утончённый, белый в белом, Лань Ван Цзи даже в минуту жаркого боя казался статуей святого, достигшего просветления. Он методично заносил руку над гуцинем, извлекая из него гармонию и упокоение всем своим врагам. Волны его атак сносили врагов пачками, но сверху падало ещё с десяток злобных сущностей разных форм и размеров, объединённых только общей злобностью и тягой к убийствам. У Лань Ван Цзи не было иного света, кроме как от вспышек его гуциня, но для такого мастера, как он, и этого было достаточно. В мелькающей полутьме в своём светлом облачении он сам казался блуждающим призраком, а выражение его лица было как будто сонным и умиротворённым. В действительности же в нём не было и пары капель спокойствия, краем глаза он неотрывно следил за тем, как Вэй У Сянь ощупывает стены, разрывает землю и бросается из одного края пещеры в другой. Лань Ван Цзи Би Чэнем отражал не просто атаки, но каждый недобрый взгляд в сторону Вэй У Сяня, и муха не пролетела бы мимо него незамеченной. Тут резко зазвучала флейта и вспыхнуло пламя. Оказалось, костёр не погас, а лишь скрылся за крылатыми сущностями с огромными чёрными телами и маленькими конечностями, которыми они теперь отмахивались от накинувшейся на них нежити, ведомой звуком флейты Вэй У Сяня. Огонь вмиг стал зеленоватым, предваряя появление мертвецов. Земля задрожала и из камней и песка полезли руки с ногами, носы и истлевшие макушки, а за ними скелеты с болтающейся на них мешками одеждой. Все они, выбираясь из могил, сразу же набрасывались на тварей, послушные флейте хозяина. Вэй У Сянь замер в центре этого хаоса, чёрный в чёрном среди воюющих чудищ, рвущих друг другу глотки. Он был грозен в своей мрачной решимости. Мелодии из его флейты вырывались короткие и свистящие. Все новым и новым выкапывающимся из-под земли он проигрывал чёткие и быстрые приказы, а для уже выбравшихся вплетал в свою кладбищенскую песню агрессивные и злые нотки, раззадоривая их тёмную пьо. Мертвецы, вылезая из могил, без страха и сожалений шли на монстров, а те, сбитые с толку войной вместо обеда, отбивались зло, но растерянно. Они, может, и предпочли бы отступить, но сзади их подпирали собственные братья, повылазившие из всех дыр, - куда не сунься напорешься либо на яростного мертвеца, либо на щёлкающую клыками пасть. В этой ловушке твари, зверея от запаха собственной крови, отчаялись и обезумели настолько, что стали драть не только мертвецов, но и друг друга. Началась настоящая путаница. Жуткий вой, хлюпанье, треск, удары. В этом беспорядке Вэй У Сянь шаг за шагом, не отводя флейты от губ, легко дошёл до Лань Ван Цзи, замершего над гуцинем. Только оказавшись прямо перед ним Вэй У Сянь выдул последнюю высокую ноту и оторвался от флейты. - В старых захоронениях часто заводятся твари, жрущие трупы, но столько я ни разу не видел, - поделился он. - Но они так обалдели! Ещё бы! Никто не ожидает нападения от вчерашнего ужина! Лань Ван Цзи задумчиво осмотрел весь этот бардак. Гора была в дне пути от ближайшей деревни, местные ходили по этой дороге не часто, а в пещеру наверняка годами никто не заглядывал. Завалить бы все входы камнями и пусть они пожрут друг друга. Но... - Наверняка ещё не все тут, пещера должна быть ого-го, раз столько повылезло, - продолжил Вэй У Сянь. - Давай заберёмся поглубже и разделаемся с теми, что остались. Он никогда не вмешивался в установленный жизнью порядок вещей и даже самых низших духов не убивал без реальной на то необходимости. Пока Лань Ван Цзи смотрел свои кошмары, Вэй У Сянь обнаружил, что твари выжидают, пока они отравятся от испарения ядовитого соцветия, чтобы потом сожрать их остывающие тела. Потом Лань Ван Цзи видел собственными глазами, как из земли полезли пообкусанные, но вполне ещё свеженькие покойники. Наконец, они оба на себе почувствовали, что в окрестностях горы часто бывают дожди, от которых путникам негде укрыться кроме как под самой горой. Вывод напрашивался один. Злые сущности хотели провести их по старой отработанной схеме, но, недооценив добычу, пообломали на них свои зубы, сами став обьектом охоты. Вэй У Сянь, конечно, был прав. За одним залом пещеры оказались другие, а в них и новые сущности, поменьше и послабее, с самого начала не собиравшиеся драться с братьями за еду. Лань Ван Цзи и Вэй У Сянь отмахивался от них почти с досадой, иным созданиям было достаточно и сильного пинка. Наконец, разветвление коридоров слилось в один лаз, спускавшийся глубоко вниз. Оттуда несло таким смрадом, что простого человека сразу вывернуло бы прямо в зияющую пустоту дыры. Вэй У Сянь эту вонь ни с чем не спутал бы. Кроме неё снизу доносилось методичное чавканье. Лань Ван Цзи взялся за Би Чэнь и встал на него, собираясь долететь так донизу. Вэй У Сянь потянулся к нему и через мгновение оказался на руках Лань Ван Цзи. В конце концов, не мог же он остаться стоять у ямы, забитой пережевываемой мертвечиной, в ожидании Лань Ван Цзи. В мягком голубоватом свечении Би Чэня они медленно парили вниз. Чем ниже они опускались, тем хуже разило, но рассмотреть ничего определеннее какого-то копошения в темноте было невозможно. Повеяло холодом и по коже побежали мурашки, как будто они опускались в ледяное облако. Злонамеренности на дне пещеры было столько, что даже Вэй У Сянь, умевший её обуздать и использовать с пользой для себя, почувствовал лёгкий озноб. Каково же должно было быть Лань Ван Цзи, сила которого по природе своей была благой и доброй! Вэй У Сянь задумчиво повертел в руке кончик повязки Лан Ван Цзи - жест, который в последнее время стал его дурной привычкой - и шепнул ему на ухо: - Получится дать больше света? Лань Ван Цзи кивнул и прижал его к себе сильнее. Вэй У Сянь на всякий случай поднёс к губам флейту. Казалось, из Би Чэня посыпались искры, когда яркая вспышка сверкнула подобно молнии, пронзив пещеру насквозь. Света от неё хватило, чтобы разглядеть обглоданные части тел и громадную пасть, в которую поместилось бы по меньшей мере три телеги. Пасть замерла и грянула вторая вспышка. На этот раз Вэй У Сянь рассмотрел расплывшееся на всю пещеру тело, такое же как у тварей, которых они видели этим вечером, но с большущим отвисшим животом над которым копошилось с десяток маленьких монстрят, присосавшихся к своей гигантской мамке. До этого Вэй У Сяню доводилось видеть пожирателей трупов, но впервые он попал в их колыбель. Он только читал древние легенды о том, что они рождаются от существа без ушей, потому что ему нечего слушать, без глаз, потому что ему нечего видеть, без носа, потому что ему нечего нюхать, без рук, потому что ему нечего хватать, без ног, потому что ему некуда ходить и с такой же калеченной душой, в которой ничего, кроме жажды к пожиранию, не заложено. Тварь заурчала утробно, вонь стала сильнее. - Вверх! - скомандовал Вэй У Сянь и Лань Ван Цзи послушно отправил свой меч обратно. Он подумал, что мог бы атаковать сущность гуцинем, но скорее стёр бы себе руки в кровь, чем нанёс бы ей серьёзный вред. Лучше всего было поджечь здесь всё, но не изнутри же, чтобы самим первыми и задохнуться. Вэй У Сянь придумал лучший способ. Когда Лань Ван Цзи осторожно поставил его на землю, он спросил: - Лань Чжань, у тебя есть тушь? Раньше Лань Ван Цзи не брал с собой в дорогу ничего сложнее мешочка с деньгами, но чем дольше он путешествовал с Вэй У Сянем, тем плотнее набивались его рукава разными полезными и бесполезными в дороге мелочами. Дошло до того, что в последнее время он даже стал брать с собой предметы откровенно черномагические: бумагу, печати, ту же тушь. Вот и в этот раз у Лань Ван Цзи оказалась с собой небольшая бутылочка. Он, не спрашивая ни о чём, протянул её Вэй У Сяню. Тот взял её с благодарным кивком, нарисовал на ладони кружочек тушью, потом порезал руку и кружок, набухая кровью, стал прибавлять в объёме. Когда он раздулся до размера яблока, Вэй У Сянь отделил его от своей ладони и кинул вниз. Он делал так ещё два или три раза. Было время, когда Лань Ван Цзи с горечью наблюдал за тем как Вэй У Сянь себя режет и использует все эти опасные для его жизни техники. То время прошло так давно, что даже воспоминания о нём уже поистерлись. Лань Ван Цзи уже много лет как потопил всю ту горечь глубоко внутри себя, а на её место пришло чёткое знание: он должен быть с ним, на одной стороне, доверять Вэй У Сяню, какими бы ни были выбранные им способы и защищать, если способы окажутся неверными, а выбор ошибочным. Вэй У Сянь закрыл бутылку с тушью и одновременно внизу вместо чавканья раздалось бульканье и хлюпанье. - Пойдём скорее, - сказал он Лань Ван Цзи и взял его за руку, по пути рассказывая. - Никогда не использовал этого на практике. Оно сначала затопит тут все, забрав все светлое. Медленно, не сразу, конечно. У нас времени - пара чайников чая успеет вскипеть. Вот, а потом оно высушит всё злое до капли. И останутся только нейтральные камни. Лань Ван Цзи внимательно слушал его, сжимая тёплую руку, но в голову лезло и что голос у Вэй У Сяня звучит хорошо и ладно, и что лента у него в волосах сползла и хорошо бы её поправить, и что они всю ночь носились по пещере и снаружи наверняка уже расcвело. Пока Вэй У Сянь говорил, они дошли до зала пещеры, в котором сначала собирались заночевать. Костёр погас, а пол здесь был усыпан разного вида тварями, как земля по осени бывает укрыта листьями. Некуда ступить, не вляпавшись в само зло. Кое-где ещё оставалось слабое копошение, так что Вэй У Сянь и Лань Ван Цзи остановились у входа сыграть "Покой" больше даже для того, чтобы успокоить себя, чем блуждающих духов. Музыка волной накрыла остатки движения и всё замерло, подчинённое и побеждённое. Тем же путём, что они пришли, Лань Ван Цзи и Вэй У Сянь вернулись обратно к Яблочку. Вэй У Сяню нравилось рассказывать хорошее со смешным и по возможности не касаться ничего неприятного. Поэтому, подробно описав эффект от туши, он всё же не сказал, что раньше не обращался к этому изящному решению из-за того, что оно высасывает разом кучу сил. В итоге из пещеры он буквально вывалился уже в утро, свежее и погожее, и не впечатался носом в росу на траве только потому, что Лань Ван Цзи оказался рядом и поддержал его. К счастью, рядом оказался Яблочко, который после одинокой ночи в страшном месте подставил свою спину с нескрываемой радостью, лишь бы только убраться отсюда поскорее. Лань Ван Цзи всё-таки завалил вход камнями несколькими росчерками своего меча. На этом с пещерой было покончено. Утро пахло бодростью и чистотой, зелень слепила и умиротворяла. Начиналось лучшее летом время, когда солнце греет, но не жарит, а птицы уже беззаботно трещат о чём-то своём. После тёмной ночи вольность и радость света дня. Вэй У Сянь клевал носом, но всё-таки нашёл в себе силы сказать: - А там, перед горой, всё-таки было предупреждение. Лань Ван Цзи уже почти забыл о том, что случилось вчера днём. Вэй У Сянь продолжал: - Если злая воля может собираться в кучи бродячих сущностей, чтобы нанести вред человеку, то почему добрая не может? Мне всегда казалось, что должны быть духи, которые оберегают путников. Лань Ван Цзи особенно любил, как порой добродушно и просто рассуждает Вэй У Сянь, но всё-таки не согласился: - От того духа несло злой энергией. - Да, - согласился Вэй У Сянь. - Но ведь бывает, что духи покойников приходят передать свою последнюю волю, и в этот момент в них больше доброй энергии, чем злой. А потом, если их задержать, то злая энергия берёт верх над доброй и тогда... Что тогда Вэй У Сянь не продолжил, вместо этого он широко зевнул и потянулся. В конце концов, Лань Ван Цзи и сам мог догадаться, к чему клонит Вэй У Сянь. Он ещё мальчишкой говорил о чём-то похожем. Доброе и злое сложно сочетается друг с другом и никогда не бывает только доброе или только злое; все вещи по природе своей сложны и обычно представляют собой запутанный клубок из хороших и плохих начал в разных степенях. - Интересно, что это был за дух, - сказал в итоге Вэй У Сянь, откровенно засыпая. - Какой-нибудь лесной гоблин, - предположил Лань Ван Цзи намеренно тихо, чтобы не сбивать его приятной сонливости. В самом деле, Вэй У Сянь ничего больше не ответил. Он закрыл глаза, задышал глубоко и спокойно. Ещё не заснул, но уже был ближе к сну, чем к яви. Лань Ван Цзи тоже устал, хоть и меньше, чем Вэй У Сянь. В такие моменты мысли его становились спокойными и уютными, так что он медленно шёл, краем глаза следя за тем, чтобы Вэй У Сянь не свалился с Яблочка, и думал о разных возвышенных предметах. Хоть Вэй У Сянь и считал, что не бывает только доброго или только злого, Лань Ван Цзи саму эту его мысль считал очень доброй. И есть ведь ночь, тёмная муторная, и день, светлый и весёлый, так почему бы не быть доброму и злому? Вот сейчас они шли вниз по горе с ослом, небо было такое низкое и красивое, листочки искрились на солнце как нанизанные на верёвку монетки, - это было доброе. Ночью возились со сгустками злобы разных форм и размеров - то было злое. До этого у костра - доброе. И сам Вэй У Сянь, сколько бы раз не прибегал к левым путям, тоже в глазах Лань Ван Цзи оставался добрым. Как золото проносят через огонь, чтобы узнать чистое ли оно, так и Вэй У Сянь после всех испытаний лишь закалился в этой своей доброте. Лань Ван Цзи был хорош в игре на гуцине, разбирался в поэзии и имел благородное воспитание, но всё-таки в подобных вопросах ему не хватало некоторой утончённости. Он мыслил прямо и чистосердечно. Подул слабый ветерок и тень от листвы рябью коснулась дороги, как волны набежали на песок. А в просвете между деревьев показался горный ручей, очень кстати, чтобы умыться и, если вода будет хорошей, то и напиться перед долгой дорогой до следующей деревни. Вода в ручье была прозрачной и ледяной. Листочки с цветочками проносились мимо мелкой гальки на дне и валунов побольше, торчащих на поверхности. Туда-сюда шныряли мелкие рыбёшки. Поток струился и бежал вниз с горы. Лань Ван Цзи потеребил Вэй У Сяня. После ночи в пещере они оба были с ног до головы в грязи и песке, к тому же Вэй У Сяню нужно было обработать порезы на руке, не говоря уже о том, что Лань Ван Цзи был убеждён в пользе умывания проточной водой для здоровья. Вэй У Сянь сначала сонно отмахивался, но потом уступил настойчивости Лань Ван Цзи, слез с Яблочка и встал как молодой господин, позволяющий омывать себя. Лань Ван Цзи быстро умылся сам, а потом закатил Вэй У Сяню рукава, промыл порезы и перевязал их. Вэй У Сянь честно старался держаться прямо, но его так и клонило в сон. В конце концов, Лань Ван Цзи надоело смотреть на его мучения и он потянул Вэй У Сяня сесть, причём не на холодные камни, а к себе на колени. Идея эта так понравилась Вэй У Сяню, что он немедленно включился в игру и обвил плечи Лань Ван Цзи руками, делая дальнейшее умывание почти невозможным. Стоит отдать Лань Ван Цзи должное - он делал всё, что было в его силах. Он медленно вёл чистой тряпицей по лицу, шее Вэй У Сяня, и выглядел при этом таким серьёзным и сосредоточенным, что невозможно было его даже заподозрить в чём-то низком и неблагородном. Вэй У Сянь и не подозревал, просто не мог удержаться от простеньких провокаций: - Ох, щекотно! Ах, правее! Ооо, сильнее! Но, наконец, его сморило от приятных, успокаивающих движений, тёплого солнца и уютных объятий. Он уронил голову Лань Ван Цзи на плечо, задышал глубоко и спокойно, опустившись в приятную дрёму. Лань Ван Цзи, закончив с лицом, взялся за волосы. Он обрызгал длинные пряди водой, после начал неторопливо и осторожно расчесывать их. Лань Ван Цзи вёл по волосам от корней до кончиков, прядь за прядью, тянул и гладил, иногда задерживая руку дольше необходимого то на макушке, то у висков. Вэй У Сянь, забыв обо всем, наслаждался этой простой лаской и заботой. В конце Лань Ван Цзи собрал из его волос тугой хвост и перевязал его лентой. Закончив с причёской, Лань Ван Цзи провёл рукой по спине Вэй У Сяня и поцеловал в висок. - Просыпайся уже, - шепнул Лань Ван Цзи ему на ухо. Но Вэй У Сянь только помотал головой и прижался ближе. Просыпаться! Ещё чего!