you don't

Когда Фиби уходит из дома, Пруденс думает, что она вернётся. Так уже было. Но только в голове всё равно прокручивается брошенная напоследок фраза: — Почему я для тебя никогда не буду хороша? Почему кто угодно, но не я? Прю, неужели я настолько плохой вариант, а?       И Прю знает, что Фиби слишком хороша для неё. Слишком хороша для того, чтобы быть даже просто её сестрой. Не говоря уже о тех чувствах, которые подавляет Пруденс каждый свой чёртов день. Нужно быть очень глупой, чтобы не замечать взгляда Фиби, когда Прю намеренно с ней играет. Нужно быть очень умной, чтобы не поддаваться на вздох, который делает Фиби, когда Прю смотрит на неё в упор. — Ты её любишь, — спрашивает Пайпер.       Спрашивает ли? Простой вопрос, который не должен выбивать из себя. Но Прю злится, внутри всё бурлит от гнева и ярости, Прю хочет разгромить всё вокруг, Прю хочет заставить всех молчать. Пайпер больше ничего не говорит, а голоса внутри шепчут, и остановить их невозможно.       Помнит ли она, что когда Фиби было пять, то именно Пруденс учила её кататься на велосипеде. Помнит. Помнит и то, как младшая сестра упала и ободрала колени. Помнит, как обрабатывала их антисептиком, помнит, как целовала ушибы и ссадины, чтобы Фиби не было больно. Только лишь смущение и спокойствие, что всё сделано правильно.       Вспоминает ли она, что когда Фиби исполнилось семь, то девочка страдала от бессонницы, а в редкие моменты сна — просыпалась от кошмаров. Вспоминает ли она, что спала с Фиби неделями, чтобы быть рядом во время очередных приступов. Вспоминает. Вспоминает и то, как успокаивала, гладила по волосам — засыпала с младшей сестрой в обнимку. После всего, объяснить Фибс, почему это неправильно было сложно. Они так и продолжали ночевать в одной кровати. Тайком.       Осознаёт ли она переломный момент? Когда Фиби двенадцать, за Пруденс начинает ухаживать Энди. Осознаёт ли она, что дело даже не в Энди, ведь Фиби считала его хорошим парнем. Осознаёт. Потому что Прю знает, что Фиби видит внимание к Энди, которое раньше было только для неё. Удар дверью, приглушённый крик, извинения Прю перед гостем. — Она просто ревнует, — объясняет зачем-то Пайпер. — Не злись.       Но Пруденс не в гневе. У неё сдавливает дыхание. Успокаивает ли она себя, что так правильно? Успокаивает ровно до момента, пока Фиби не сбегает из дома в шестнадцать. И этот момент стоит у неё перед глазами. — Ты меня ненавидишь, — Фибс закидывает рюкзак на плечо.       Прю хочется сказать, что это не так. Успокоить, как в детстве от глупых кошмаров, взять вину на себя. Но входная дверь закрывается раньше, чем Пруденс остаётся одна. Они отдаляются с Фиби изо дня в день с момента, как Прю всё поняла. Фиби не возвращается в этот день, не возвращается на следующий, не даёт о себе знать даже Пайпер. Они обзванивают друзей и знакомых, обходят не самые приятные бары и подворотни. Прю втайне проверяет морги и полицейские участки.       Фиби открывает дверь своим ключом через три дня. На её руках заметные ссадины, разбита губа, одежда в грязи. Ни слова о произошедшем. Фиби молча идёт к холодильнику, достаёт апельсиновый сок и пьёт из горла. И эту привычку Пруденс проще простить, чем суметь от неё избавиться. — Потрудись объяснить, где ты была? — тихо произносит Прю.       И этот голос, что прежде вызывал спокойствие — действует на Фиби иначе, чем всегда. Сначала плечи слегка подрагивают, а потом она начинает смеяться. Пруденс ещё никогда не видела сестру в истерике. Теперь видит. Упаковка с соком падает на пол, Фиби пытается поднять её, но сама оседает на кухонный кафель. Всё, что хочется Пруденс Холливелл, — встряхнуть эту дрянную девчонку, высказать нелестные слова, сказать о своей злости. Всё что делает Пруденс Холливелл — садится рядом с сестрой, целует её ушибы и синяки на руках. — Ты кое-что забыла, — почти шёпотом говорит Фиби. И Прю целует в губы. Голоса в голове бунтуют, голоса в голове съедают, голоса в голове мерзко обволакивают. И Прю оставляет поцелуи на шее. Голоса в голове бунтуют, голоса в голове съедают, голоса в голове мерзко обволакивают. И Прю сжимает руками бедра. Голоса в голове бунтуют, голоса в голове съедают, голоса в голове мерзко обволакивают. Когда Фиби уходит из дома в восемнадцать, Пруденс думает, что она вернётся. Так уже было.