спой мне колыбельную о боли, дорогой.
и снова держишь в руках чёрную розу, эффект ебаного дежавю не даёт покоя, становится слишком холодно, не правда? Воспоминания. Эти мудаки заставляют тебя падать и плакать часами, после такого на коленях остаются синяки, а глаза краснее некуда, даже капли не помогают (лишь усугубляют ситуацию, после чего ты практически слепнешь на час.). Твоё напоминание о ненависти к себе. Помнишь, как твой любимый упрекал тебя, мол, постоянно рисуешь, не обращаешь на него внимания. Этот идиот даже говорил, что ты, в какой-то степени просто его не любишь и это просто твои идиотские шутки. Кирилл, верно? Ха-ха! Видел бы он то, что ты делал, когда его не было рядом. Все стены твоей огромной комнаты исписаны в этом пресловутом имени. Кирилл. Кирилл. Кирилл! он любил быть эдакой музой для тебя. А ты был не против, изображать, в основном, ты любил именно девушек и женщин, так как считал, что они слишком непорочны и чисты, а его фигура слишком смахивала на женскую. Тебе даже несколько раз удавалось пошутить на эту тему. Твои шутки ему никогда не нравились. ты задавался вопросом: «что же такого я сделал, чтобы это чудо буквально свалилось мне на голову?». Проще говоря, слишком целомудренным ты и так не был, что уж говорить о грехах. Не ленишься каждый день напоминать себе — ты, блять, не святой. Всё это дерьмо, оно должно коснуться только твоего грязного разума. Кирилл не должен знать всё, что с тобой происходило до него. Так много моментов, где ты ненавидел весь мир и себя тоже. вспоминаешь его завораживающую улыбку и звонкий смех, он как щебетанье соловья. Тебя заёбывают эти стереотипные комплименты в сторону придурков, но кроме это заученного дерьма ты не можешь ничего придумать. Вообще, придумывать — не твоё. А вот воображать — это уже другое дело. Только вот, странное и несуществующее чудо рисовало упоительные образы обнажённого паренька с кошачьей улыбкой, пожирающего тебя взглядом. Нет! Черта с два ты позволишь этому дерьму думать о горячих постельных сценах с ним. Или может да?он рисует не страдания, он рисует все твои грехи.
сначала ты боялся его потерять, ведь считал его пупом Земли. Потом ты уже привык, потому что знал, он не осмелится сделать такое с собой. Шутки остаются шутками, но не в этом случае. Ты как раз собирался навестить его, обнять и рассказать о своих чувствах. Тебе было вообще без разницы — взаимны ли ваши чувства или нет, ты не собирался держать в себе червя, пожирающего сердце изнутри. Ты тоже хотел поцеловать его в столь манящие губы. И сделал. Со слезами на глазах, в последний раз, судорожно набирая скорую помощь в надежде, что этот идиот жив. Время тянулось очень медленно. Ты умолял его проснуться, пытался пробудить слащавыми поцелуями. Неужели ты настолько оказался глуп, что хочешь оживить того, кто давно мёртв? (теперь уже и снаружи.) а всё почему? Ты ведь даже не говорил ему о любви и всей этой лабуде о свадьбе и вечной жизни вместе с ним. Просто он знал, что ты тот ещё жертвенный мудак, пытаешься помочь ему справиться с его затяжной депрессией. Никогда ты не пытался этого сделать. Сразу же вспоминаешь его слова: «Да я тебя ненавижу сильнее всех на этом свете! Ты виновен в том, что моя любимая умерла, конченный мудозвон, не прикасайся ко мне!». А после этого последует ненависть. Кощути разницу между твоими страданиями и моей болью?
многие говорят, мол, люди подобны цветкам. Они столь прекрасны и столь нежны, а какая же у них душа? Хрупкая, или может, вольная и бесстрашная? Они все такие разные, но их всех объединяет одно — чрезмерное желание жить. Как и людей. Они сумасшедшие, уебищные твари, истребляют себя разными изощрёнными способами. И разве этим мы похожи на прекрасное порождение света? Может быть. тебе никогда не нравились цветы. Сорвать их и выбросить в первый мусорный бак — эдакое дело чести для тебя. После того, как Кирилл появился в твоей, без того, мрачно-красочной жизни ты перестал ощущать радость при виде сорванного цветка. Единственное, что ты мог нормально чувствовать — вину. Даже мимолётное счастье стало для тебя кладом, который был лучше всех сокровищ. Но и его уже испытать нельзя. этот гребаный садовод (ты не имел понятия, садовод он или флорист.) буквально сводил тебя с ума своими нежными касаниями. Ты сравниваешь его с розой, ведь он и правда прекрасен, хотя, он был чертовский холодный и, в какой-то степени, колючий, как эти шипы на стебле. Больно каждый раз, когда касаешься его. Сам не зная, почему, ты продолжал касаться холодного тела. На душе от таких касаний становилось как-то дурно и этот ком в горле пропадал. а потом наступает оцепенение. Он плачет. Боже мой, что ты наделал? Ты держишь его за ногу и внезапно отпускаешь. Смотришь на руку в чужой крови и, блять, как же страшно, будто ты сейчас сдохнешь. Всё начинает болеть, Кирилл отползает от тебя и вытирает слёзы со щёк, шепчет, что готов отправить твою тушку на тот свет и хочет, чтобы ты варился в котле грешников, как же, блять, романтично. Безусловно, такие выражения подобны острым копьям для избитой души, но, что остаётся делать, когда слышишь такое буквально каждый день?перестань пытаться вера уже убита.