Тот, кто выполнит обещание

Данте шагал по окаменелой земле безжизненного мира — странной кометы, нагло «припарковавшейся» у его планеты. Был зафиксирован сигнал о наличии жизни на космическом госте, потому было решено отправить кого-нибудь на разведку. Опасаясь всяких монстров, наняли охотника на демонов — так Данте и оказался за пределами своего мира. Вот только обещанной жизни он до сих пор не обнаружил, шатаясь по старым дорожкам и тропам десятый час. «Мог ли бы уж определить, откуда их сигнал шёл». Данте откровенно скучал и считал своё путешествие бесполезной тратой времени. Одно успокаивало — плата. Она была невообразимо высока, а учитывая, что если и придётся драться, то на чужой территории, значит, никаких вычетов за разрушения не будет. Один пустой город был позади, небольшой и удручающий. Когда-то же он был красивым и полным жизни — Данте мог представить. Остатки деревьев, также обратившихся в камень, говорили о том, что и природа радовала глаз. Вдали от города располагалась пещера, обычная на вид, но проверить стоило. Полагаясь на интуицию, Данте выбирал дорогу, а ответвлений хватало. Дорогу подсвечивал фонариком. Если кто и мог выжить в таком мире, скорее всего он прятался именно в пещерах, скорее всего, глубже под землёй. И вряд ли это нечто являлось человеком или ему подобным. И уж точно не обычное животное. Но Данте и думать не мог, что найдёт. Над стеклянным гробом возвышалась статуя мужчины с крыльями. Стоял он гордо, держась за рукоять меча, что висел на поясе. Крылья не были похожи на демонические, да и на ангельские несильно смахивали: слишком необычной формы были перья. В гробу же безмятежно спал тот самый мужчина. Красные волосы беспорядочно спадали на белую невысокую подушку, чёрная одежда и два пояса обтягивали тело. Под спиной стелился плащ. Верный меч покоился на мужчине, руки которого лежали на крестовине на груди. «Словно принцесса из сказок, — невольно всплыла мысль. Мужчина был очень красивым. Ангельски красив, можно было сказать, учитывая крылья на статуи. — Небось, ещё очнётся, если поцелую», — усмехнулся Данте. Затем задумался всерьёз: никто же не видит, так почему бы нет? Повозившись с крышкой, в итоге нечаянно её разбив, Данте навис над мужчиной, замерев, разглядывая. Один во всём мире. Пустом и одиноком. Не такой, как все, вычеркнутый из истории и забытый. Даже смерть обошла его стороной. Оттого мужчина казался Данте таким близким, хотелось узнать его, быть рядом. Оттого поцелуй получился особенно нежным и продолжительным. Правда прервался в то же мгновение, как Данте получил ответ. Резко отпрянув, он уставился на пробуждающегося. «Зашибись, теперь сказки можно брать за данное». — С добрым утром, принцесса, — поприветствовал жителя другого мира Данте, когда взгляды их пересеклись. Отложив меч в сторону, мужчина коснулся груди и словно сжал что-то, будто своё недовольство. — Почему я ещё жив? — обратился он к Данте. — Был уговор… — Но не со мной, — прервал его Данте. — Я понятия не имею, кто ты и где мы, я вообще из другого мира. Не подскажешь, что это за место и кто ты? Хотелось воспользоваться фразой Ллойда о том, что следовало бы самому представиться для начала, но после затянувшегося молчания мужчина всё же заговорил: — Кратос Аурион. Этот мир называется Деррис-Карлан… — Кратос резко замолчал, зацепившись взглядом за подсвеченный участок. Даже здесь обычно чувствовалась жизнь, пещерные насекомые, влага, сам камень. Мир погиб, дерева Маны больше нет — пришло болезненное осознание. «Кара за все наши прегрешения?» — задался вопросом Кратос. За всё то, что они творили на Азелии, что пришлось испытать людям на Сильваранте и Тесе’алле, было логичным заслужить наказание. Однако Кратос не одну сотню потратил на то, чтобы создать из мира грешников место достойных людей, не ведающих различий ни расовых, ни по положению в обществе — то, что привело к хаосу на Азелии. Идеала не достиг, но подарил надежду, сам её увидев. Оставив будущим поколениям строить их мир, просил он об одном: уничтожить его кристалл Крущиса, чтобы наконец обрести покой. Обещание не было выполнено. Как и не был сохранён мир. То была ложная надежда. — Деррис-Карлан мёртвый мир, верно? — не глядя на Данте, спросил Кратос. — Похоже на то. Не знаю, каким он был раньше, но из живых я нашёл только тебя. Ты ангел? — Что? — не ожидал Кратос такого вопроса от несведущего. Данте кивнул на статую — стала ясна причина вопроса. — Смотря, что подразумевать под понятием «ангел». Но когда-то меня так звали. — И у тебя есть крылья? Ответом послужили выпущенные сияющие крылья, такие ненастоящие и восхитительные, что невозможно было бороться с желанием коснуться их. Совсем не ангельские, магические. Однако они растворились раньше, чем Данте успел хотя бы пальцем ощутить их. Кратос тяжело дышал. — Маны больше нет. И та, что хранилась в устройстве, — обозначил он так стеклянный гроб, — исчезнет. — Тогда пойдём в мой мир! — Данте поспешил взять Кратоса за руку. Он только встретил его, не хотел отпускать, тем более так скоро. — Мой мир ещё полон жизни. — Не все миры держаться на мане, — отверг Кратос. Однако он чувствовал, как сила течёт в него через руку Данте. Совсем чуть-чуть, недостаточно для жизни. Был шанс, что в мире Данте он сможет прожить ещё какое-то время, вот только Кратос не видел в этом смысла. — Я прожил более четырёх тысяч лет. Будет лучше, если я исчезну вместе со своим миром, на своей земле. — А четыре тысячи лет, — закивал Данте. — Тогда понятно, чего ты такой угрюмый. Идём в мой мир: что-то новое вернёт тебе жажду жизни. Ты хочешь умереть только потому, что вокруг тебя ничего не менялось — один и тот же мир тысячелетиями. «Хотя бы немного времени пробудь со мной», — читалось в его глазах желание. Кратос видел, что новый знакомый не отступит. Чувствовал его отчаянное стремление разрушить сковывающие цепи одиночества. И даже не выполни его желания, Кратосу всё же был нужен кто-то. Кто-то, кто… — У меня одно условие. — Какое? — напрягся Данте. — Я хочу, чтобы ты сделал то, что не смог сделать мой народ. — Убил тебя?! — опешил Данте, в страхе, испытываемом так редко, затрепетало сердце. — Когда придёт время, ты уничтожишь мой кристалл Крущиса, — показал Кратос на него, — иначе моя душа будет им поглощена, и я навечно буду заточён без права хоть как-то повлиять на внешний мир. Я никогда не умру, но жизни мне не будет — проклятое существование в кристальной тюрьме. Ты обещаешь? Данте не хотел отвечать. Он понимал, насколько ужасным может быть попасть в такую клетку, понимал, что кто-то должен будет выполнить последнюю волю Кратоса, но сам исполнителем быть не хотел. И всё же был обязан, не мог доверить эту роль никому другому. — Обещаю. — Теперь, может, назовёшь своё имя? — Стараясь не выдавать головокружения, Кратос встал. — Данте, — улыбнувшись. — Я полудемон, так что давай качественно проведём наше время, мистер ангел. Стоять было тяжело, ноги не слушались, потому пришлось опереться о плечо Данте, касаясь кожи. Немного его силы позволило удержаться и даже пойти. — Кстати, Данте, давно у тебя привычка спящих целовать? — Ну, как бы… это… — замялся Данте. Никогда раньше за собой он подобных фетишей не замечал, да и сам считал своё желание странным. Будь они в его мире, вовсе бы не задумался, а тут одни совсем, и момент был таким соблазнительным. — Кстати, могли бы повторить, раз ты проснулся! — обороняться у Данте никогда не получалось, проще было потом мечи и пули из себя вытаскивать, потому пойти в атаку в лоб казалось самым разумным вариантом. Кратос бы ответил, но на то, чтобы идти, тратились все силы. Никогда он не думал, что ходить может быть так тяжело. Данте же остановился. Он не был глупцом, чтобы не заметить ни состояние Кратоса, ни то, как он впитывал демоническую энергию. А мысль, что поцелуй сумел пробудить его, не давала покоя. Если энергия передавалась через простое касание, то почему бы не… — Буду считать молчание за согласие. Вначале Кратос хотел оттолкнуть наглеца, но наполняемая тело энергия и дурманящая техника поцелуя вынудили передумать. Хотя бы немного — ему это было необходимо. Необходимо жизненно. Поцелуй в этот раз вышел более страстным, настойчивым, Данте стремился передать как можно больше своих сил: у него их было более чем в достатке. Но поцелуй не мог продолжаться вечно. — Похоже, тебе лучше. Если вновь почувствуешь слабость, только скажи, — подмигнул он.

* * *

В мире Данте не было маны, вместо неё существование магии обеспечивала демоническая энергия, которая не влияла на жизни обычных людей. В отличие от самих демонов. Через разломы и мелкие трещины в мир людей проникало достаточно энергии, чтобы Кратос мог существовать. Жизнь с Данте его устраивала: полудемон умел скрасить время, знал множество развлечений, почти жил ими, показывая, насколько хорош его мир, что Кратос не зря согласился. Свою работу по уничтожению демонов Данте выполнял с особым удовольствием. И хотя получал деньги за это, он сражался за всех людей. Ради себя. Ему нравилось чувствовать себя героем. В тот раз Кратос тоже принял участие в битве. Был втянут не по своей воле, ибо старался хранить силы. Он слышал, что, до встречи с Кратосом, Данте особенно был подвергнут депрессии. Последний друг, которого он знал, погиб, хотя не являлся человеком — тот, кто мог скрасить вечность, не заставляя вспоминать о безжалостном времени. Битва была тяжёлой. Она буквально высосала все силы. Но если Данте мог восстановиться, то для Кратоса настал конец. Преклонив колено, воткнув перед собой меч, найдя в нём опору, опустошённым взглядом он смотрел в землю. Тело распадалось на мелкую сияющую пыль, кристалл вытягивал душу — процесс был не обратим. — Пока я ещё остаюсь собой, — еле слышно просил Кратос, — мой кристалл, разбей его. Данте упал на колени, дыхание перехватило. Слёзы душили. Стиснув зубы, Данте старался не дать им волю, но одна за другой они всё равно медленно скатывались по щекам. Он опять не смог защитить то, что было ему дорого, опять остался один. Но в этот раз он должен был лично отнять жизнь, спасающую его от безумия. — Ты обещал, — уже почти неслышно прошептал Кратос, но с демоническим слухом не было проблемой его расслышать. — Знаю. Я всегда выполняю свои обещания. Одним ударом рукояти меча кристалл был уничтожен. Опустошённый Данте разлёгся на орошённой кровью земле, раскинув руки. Ничего не хотелось. Только заснуть. Навсегда. Вот только в самоубийстве Данте никогда выход не видел. Потому оставалось продолжать жить, стараясь не поощрять надежду встреть кого-то, кто когда-нибудь похоронит Данте, а не наоборот.