Недомолвки

      Война окончилась.       Долгая, изнуряющая, она наконец прекратилась, позволила Сопротивлению взять верх над Эггманом, получившим почти полную власть над всем миром.       Неудавшийся император сбежал, ожидая своего часа для отмщения, что, конечно, не будет большой новостью, а Инфинит, «абсолютное оружие», умер, был поглощён, расщеплен Рубином Иллюзий, проиграв лишь один раз и не получив шанс на реванш от своего же создателя. Тот враг, которого действительно стоило опасаться, исчез навсегда.       Так почему же ты, милая, так сильно боишься?       Эми стоит, оперевшись на стол, и следит за каждым в зале. Те, кто участвовал в Сопротивлении, решили отпраздновать свою победу простым шведским столом и алкоголем, а также приятной музыкой оркестра, чьи участники решили в знак благодарности за спасение стать частью мероприятия. Повсюду мобианцы, самые разные: некоторые встречались с репликами в настоящем бою, другие помогали всем, чем могли, в тылу.       Каждый внёс хоть самую малую часть, создавая общую победу, ту, что они заслужили.       Но откуда у тебя поводы для такого сильного волнения?       Ежиха вздыхает, крепче сжимая фужер, полный шампанского, пальцами. Каждую минуту, секунду она бросала взгляд на того единственного, ускоряющего частоту биения сердца. Это сильно выводило её из себя. Она ненавидела его всей душой, что оставалась огромной так долго. Постоянно надевала маску обычной обеспокоенной его пропажей, как и многие вокруг. Волновалась так же, как и все, узнав о его нападении на город, хотя сама была готова сжечь его до пепла, лишь бы она перестала чувствовать эту невыносимую боль в груди.       Но Хаос, она всё же любит его.       Скрывала свою ярость из-за его очередного исчезновения, горькие слёзы от предательства, избившего её, позволяя им сжигать себя изнутри до того же самого пепла, в который так хочет превратить этого самого ежа, желание крепко обнять, стоило увидеть его на базе лично, рассказывающего свою историю, протекавшую параллельно с войной.       Это больно. Очень больно.       Она мечтает, желает прекратить эту боль и чувствовать себя вновь свободной, как и раньше.       Глаза вновь вылавливают этого невыносимого ежа среди толпы. Он не говорит с ними, даёт в ответ лишь сухие кивки, если ему всё же задают вопрос. В начале рядом с ним находилась Руж, но уже как полчаса назад она ушла, оставляя справляться с мобианцами, желающими поблагодарить каждого известного члена Сопротивления, на него одного и ссылаясь на очень важные дела, являющиеся, на самом-то деле, обычным выведением из себя командира.       А вот Роуз всё не может сделать даже один шаг навстречу к предмету своей скрываемой ненависти и самой настоящей любви.       Так может, лучше не терять шанс, удачно попавшийся, и хоть как-то раскрыться?       Глубокий вдох, залпом выпитый алкоголь, и ежиха всё же решается подойти к нему. Конечно же, скрывая свои намерения.       Она решила лишь немного перекусить, взять один бутерброд да налить себе ещё немного жидкости. В этот раз выбор пал на белое вино, сухое, дабы стать хоть немного увереннее. Так должны думать остальные, кроме уточнения насчёт спирта.       Это личное, как и её чувства, что могут касаться только невыносимого ежа, стоящего совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Но даже отсюда ему, наверное, заметны дрожащие пальцы и учащённое дыхание, а также постоянные, быстрые взгляды в его сторону. — Думал, что ты не решишься подойти, — он первый прерывает тишину между ними, что не может не напугать её. Она слегка дёргается, резко оборачивается к Шедоу, и уже хочет спросить, не многого ли он себе позволяет, как тут же оказывается прерванной. — Твоё волнение мог не заметить только слепой и глухой. А если следить за глазами, то сразу понятно, что или кто является причиной.       Эми закрывает рот. От бывшей смелости не осталось и следа, хочется просто сбежать отсюда, от его взгляда, проникающего в самую глубь и заставляющие дрожать тонкие струны внутри. Это жутко, ужасно, но не может не очаровывать в тот же момент. Но не стоит забываться. Не за этим подошла. Облизывает высохшие губы и уже тянется за глотком вина, но, Хаос, снова была прервана. — Женский алкоголизм неизлечим, знала? А ты выпила уже больше пяти фужеров шампанского, тут же приступая к вину, — ладони в перчатках перехватывают посуду и отправляют её обратно на стол. Эти действия просто добивают её, разжигают из маленького огонька, которое уже долгое время было старательно охраняемо, бушующее пламя. Невероятные труды и уроки по сдерживанию себя были просто разбиты. — Как ты… как ты вообще смеешь говорить так? — оно почти шипит, крепко сощуривая глаза и следя за каждым движением Высшей Формы Жизни. Руки уже дрожат совсем не от волнения, а от очередной вспышки ярости на этого ежа, стоящего перед ней и с такой наглостью комментирующего её действия.       Он чуть усмехается и, словно специально, берёт тот же фужер, что только-только отобрал у юной, по его меркам, дамы, и опрокидывает содержимое в себя, не переставая отрывать взгляд от неё. Преодолев стадию шока и непонимания, девушка начинает снова возмущаться, говорит, какой же всё-таки он грубый по отношению не только к незнакомым мобианцам, но и к друзьям. От последнего слова Шедоу немного дёргается, снова отворачивается, а такая реакция на её слова тут же заставляет ежиху остановиться. — Я зашла слишком далеко? — ей страшно, очень. Боится, что вызвала гнев своего любимого и нет уже дороги назад. Но, благодаря прошлому опыту, с лёгкостью, без капли труда надевает маску мобианки, испытывающей недоверие.       Это ведь верно, да?       Ёж вздыхает, поднимает голову, в очередной раз пересматривает все аргументы на сторонах «за» и «против» и пытается построить начало своей будущей краткой речи. Наконец, он оборачивается обратно к той, с кем вёл разговор, если его можно было даже так назвать. — У меня новое задание.       Сердце Эми пропускает удар, но маска не получает и трещины. Кажется, она уже поняла, о чём будет идти дальше речь. Но пусть она совершит ошибку в своей догадке. — Здесь об этом знает только Руж и, теперь, ты.       Пожалуйста. Это должно быть ошибкой. — Оно… сложное. Даже я признаю это.       Просто заткнись. Заткнись и даже не думай об этой теме больше. — Я постараюсь выполнить его как можно скорее, но, чёрт возьми, даже при самом лучшем раскладе этой займёт, наверное, год, а то и больше.       О Хаос, сними уже свою чёртову маску, разбей оковы, сковывающие тебя и не позволяющие быть собой рядом с ним. Вы оба этого не заслуживаете. — И зачем ты мне об этом говоришь? — Эми опускает взгляд, впервые расстраиваясь своим средним способностям аналитика, сработавшие сейчас так отлично, но против её воли. Единственное, что она не могла понять, — чем она заслужила такую «честь» знать правду о будущем уходе друга. Никакой вариант не мог подходить под его характер, под его прошлые действия, так что приходится спрашивать прямо.       Он лишь хмурится, уголки рта на мгновения дрогнули. Пытается понять, действительно ли стоящая рядом не понимает или же она просто заставляет сказать его всё сразу, уничтожая недомолвки с его стороны?       Как скажешь, Роуз, он выбирает последний вариант, сделает всё по твоему желанию. — Я могу ещё отказаться от этого задания, — ёж тут же замечает, как слабо дёрнулись её плечи. От очередного волнения, нахлынувшего волной? — Но мне нужны для этого важные причины. Повторюсь, мне. Не кому-то с G.U.N., Роуз. — Эми, наконец, смотрит в его глаза. Кажется, в них промелькнуло что-то, похожее на осознание, но лишь на секунду, чего недостаточно для него. Шедоу сглатывает, искренне надеясь, что верно скажет следующее, в чём очень сильно сомневается. — К примеру, если одна определённая дама с розовыми колючками решит кое в чём признаться, то я останусь и никуда не пропаду на этот раз.       Стоя в шоке от сказанного, она слабо вдыхает. Глоток воздуха был очень необходим ей, ведь слушала это всё она без такой роскоши, позволив лишь один раз показать себя настоящую. Но это было легко скрыть, как казалось, так что не стоило внимания. Что было на самом деле важно — только что сказанные слова ежом. Он ведь всё же знал.       Знал, но молчал, позволял ей убивать себя, разрушать каждые нити, позволяющие контролировать это тело, видимое окружающими каждый день.       Игнорировал, когда она пыталась хоть немного приблизиться к нему в плане отношений, строил вокруг себя чёртовы стены, проходить которые позволял лишь некоторым. И в этот список Эми точно не входила.       Лишь сейчас она ему пригодилась. Как отговорка от какой-то тупой миссии. Решил использовать её чувства, а потом снова забыть и выкинуть, словно ненужную игрушку, уничтожая её последние крупинки контроля.       Поздравляю, Шедоу, ты получишь сейчас желаемое раскрытие чувств. Но стоило ли это того? — Я тебя ненавижу, — последняя нитка контроля разрывается, позволяя телу лить слёзы. Горькие от непонятых слов или же сказанной лжи? Так или иначе, Эми переворачивает свой главный козырь, позволявший ей открыть путь в счастливое будущее, и превращает его в терновую преграду между обоими, надеясь на то, что этим заявлением ей удалось хоть как-то выбить из колеи ежа. Уже не пытаясь хоть как-то скрыть всю свою боль и чёртовы слёзы, будь они трижды прокляты, Роуз уходит с мероприятия, ловя на себе взгляды гостей, и оставляет Шедоу стоять у стола и смотреть ей в след с непониманием.       Закрывает дверь, опирается об стену и скатывает по ней, крепко обнимая колени и рыдая во весь голос.       Оркестр там будет ещё долго играть и скрывать её от всех, кроме этого ежа.       Ежа, который вызывает у неё сильную любовь, чудное чувство, словно у тебя бабочки в животе, заставляющего сердце биться всё сильнее и сильнее в его присутствии.       Ежа, которого она за эти идиотские причины так ненавидит, как и его постоянные пропажи, исчезновения, вечные переходы от злодеев к героям и наоборот, отчего голова начинает просто раскалываться.       Ежа, которого она просто не поняла и решила задеть, за что так сильно и поплатилась.