дрожь

Гэвин – натура жёсткая, острая на язык, порой даже жестокая. RK-900 подмечает это с первой фразы, первого грубого слова, но адаптируется. Программа подстраивается как влитая – андроида программировали уметь отвечать грубым преступникам соответствующе. Гэвин – натура, стабильная в привычках. Он любит хороший кофе, предпочитает крепкий без сахара и молока. Любит промозглый и серый Детройт – своеобразно, называя его самыми нелестными словами. Любит свой байк и превышать положенную скорость. Любит Ричарда. Любит странно и неуравновешенно. Сегодня – молча и уверенно следует в ногу рядом с любимой железкой, пошло шутя, а завтра – обгоняет, вместо ругани плюётся ядом и, не путаясь в своих же желаниях, стремится остаться в одиночестве. Ричард чувствует, что Гэвин нестабилен. Не как андроиды. Его нельзя проанализировать, как собратьев Ричарда, нет. Офицер Рид нестабилен иначе. Внутри него – противоречие, какой-то сбой, который андроид понять не в состоянии. Зато в состоянии указать на сбои в программе была Аманда. RK-900 будто заражался сбоями от неблагонадёжного, но продуктивного офицера полиции. — Ты машина, кусок пластика, — прозаично и достаточно спокойно, смирившись, диагностирует Рид, улыбаясь как-то надломленно, но чертовски притягательно. Ричарда передёргивает. Очередной сбой, очередная нестабильность отзывается в пластмассовом теле почти человеческой дрожью. Страх. Непонимание. И отчего-то боль. — Ричард, — сухо произносит данное андроиду имя Гэвин, склоняя голову набок. Офицер пьян и весел, оттого впервые за долгое время он нестабилен в привычках. Рид стягивает с себя тяжёлую куртку, усмехается себе под нос и в высшей степени невинно сгребает в свои объятия андроида. Сердцебиение замедленное. Гэвин дышит умиротворённо – почти счастливо. Сцена слащавая. Рид бы точно назвал её слащавой. Рид бы смеялся, заметь кого-то в подобной ситуации. Рид не был романтиком, но сейчас в нём что-то сломалось. — Я люблю жестянку, — смотря прямо в глаза Ричарда, произносит офицер. Ричард не реагирует, затем, кажется, согласно кивает и пытается улыбнуться. Андроид не понимает, что делать. Алгоритмы работают неправильно – он не может определить состояние Рида. Не может подобрать подход. Всё летит к чёрту. Всё летит к чёрту дважды, когда Гэвин, видя такое редкое для RK-900 замешательство, перехватывает его за руку и сталкивается лбом ко лбу с андроидом. Ричард уверен, что программа, отвечающая за симуляцию дыхания, отключена. Ричард уверен, что Аманда будет в ужасе. Ричард уверен, что смотреть в глаза Гэвина ему намного приятнее, чем слушать собственный внутренний голос. — Я тебя люблю. Голос Рида хриплый, простуженный, но уверенный. Он смотрит в глаза и не ожидает ответа. Усмехается самому себе, снова с той самой болью, а после тянется за коротким и лёгким поцелуем в щёку. Губы у офицера шершавые и обветренные. Ричард не уверен. Ричард не знает, что предпринимать. Окружение замирает, андроид не в состоянии двигаться. Всё вокруг на секунду кажется ненастоящим. Будто из другого измерения. RK-900 делает вдох. Гэвин отстраняется. Глаза потухшие – но так всегда. Улыбка до сих пор не сходит с его лица, вот только к ней присоединяется гримаса боли и уныния. Офицер берёт куртку. Офицер поднимается с дивана. Офицер словно в замедленной съёмке тянется за сигаретой, но в процессе замирает, закрывает лицо ладонью и дрожит. Дрожит в течение нескольких минут, сосредоточенно глядя в пол. Дышит часто и рвано. Андроид опознаёт это как боль, но он не уверен. Он больше ни в чём не уверен. Уверен лишь в том, что если Гэвин сейчас встанет и уйдёт – это навсегда. Ричард делает выдох. Рука офицера холодная, и он её не вырывает, позволяя схватить себя за запястье. Оборачивается чуть замедленно, а после – смотрит на Ричарда снова. — Офицер Рид, — голос андроида сбивается, а руки дрожат. — Я тоже вас люблю.