***
Нарастающий звук соприкосновения тонких каблуков с напольным кафелем, образовал тонкую складку морщин на лбу Харли и автоматически переместил её взгляд в сторону двери. В Аркхэме, как известно, преобладал мужской коллектив, а среди женщин каблуки тоже были не в особом почёте, это дефилирование всегда сопровождалась характерным стуком, который буквально сводил с ума психов, особенно тех у кого давно не было женщины, поэтому дамы ограничивались скромными мокасинами или практичными балетками. Но, как известно, везде есть исключения, как таковым здесь являлась Харлин. Каблуки она носила в связи с маленькой обделённостью в плане роста. И не стоит забывать про… - Джейн, - выдохнула Квинзел. Стоит пояснить, что Джейн или правильнее сказать Джейн Грин, работала в Аркхэме обычным секретарём. Имея при этом лишь не оконченное образование бухгалтера, тесную связь с главврачом и остро-заточенный язык. Её можно легко было узнать по тёмно-зелёному деловому костюму и таким же туфлям, чьи каблуки так обеспокоили Харли своим стуком. Просто если Джейн изволила покинуть своё рабочее место, значит на то, есть причина. А причина у неё всегда одна – важное, и наверняка не самое приятное, послание от босса, сообщать которое лично он не желает. - Доктор Квинзел? – Джейн стояла в дверях, крепко сжимая в руках жёлтую папку, и всем своим видом показывая заносчивость своего характера. - Ты прекрасно знаешь, что да, Джейн, - холодность этой фразы воздвигла толстый слой льда между собеседницами. Поджав губы, Грин передела Харлин в руки папку и тут же в её взгляде заблестели осколки от зеркала Снежной Королевы. - Твой новый пациент ждёт тебя в своей палате через полтора часа, папка для ознакомления, доктор Аркхэм на конференции, у меня всё, - после этих слов Джейн удалилась. Повертев в руках кипу документов, Харли открыла её, и брови девушки удивлённо поползли вверх, а в голубых газах появилось отражение ужаса в виде зеленоволосого клоуна.***
Тонкие пальцы взлохмачивают белокурую шевелюру, подушечками пальцев слегка дотрагиваясь до чёрных корней, уже начавших пожирать пшеничные пряди. А острые ноготки уже впиваются в кожу головы, заставляя Квинзел шипеть рассерженной кошкой. Да, она давно мечтала заполучить Джокера себе в пациенты, но после вчерашнего их разговора, лишённого как логики, так и смысла, желание пошло на обед страху и его верному спутнику сомнению. Одно дело, когда ты слышишь от левого человека, что клоун устроил своему очередному лечащему врачу внеочередную «маленькую» неприятность, с улыбкой отмахиваешься от бесцельного запугивания, и мысленно удивляешься глупости некоторых людей. А совсем другое, когда эту пакость создают на твоих глазах, притом совершенно осознанно, как бы желая продемонстрировать, кто в действительности управляет Аркхэмом. Монотонное тиканье часов, которое с каждой секундой становится громче, оповещает девушку, что времени остаётся всё меньше. А в голову Харли, тем временем, шальной пулей залетела хорошая, по её мнению мысль. Не читать личное дело, не планировать психологических тестов, стандартных вопросов и не одевать маску фарфорового сочувствия. Джокер признаёт только собственные правила, а они склонны к переменам также как и их создатель, так что гораздо легче подстраиваться под обстановку когда тебя ничего не сковывает. - Полчаса, - проговорил вслух чужой голос, вырвавшейся почему-то из уст самой девушки.***
Перед самым сеансом Харлин зашла в туалет и смыла с себя весь макияж. Алая помада, чёрная тушь и такая же подводка оставили от себя короткое воспоминание в виде цветных дорожек на раковине. Джокер уже успел разглядеть в ней зародыш безумия, хотя он и есть у всех, клоуну хотелось увидеть, что произрастёт именно из её бесцветного слабенького эмбриона в виде кукольного синдрома. Потому, стоит заранее провести между ними параллель: она доктор, он пациент.***
Харли сидит на железном стуле, с зачатками ржавчины на ножках, почти впритык с дверью. Джокер на кровати, укутанный в смирительную рубашку, прислонившись к стене. Квинзел мысленно благодарит своё слабое обоняние. Ведь именно благодаря ему она не чует зловонные запахи человеческих испражнений идущих из коридора, гнили веющей от двери и трупного запах, рассекавшего собой воздух в палате. Клоун проводит языком по шрамам с их внутренней стороны, находящейся во рту, наблюдая за реакцией девушки. - Надеешься вызвать у меня отвращение? – уверенная попытка показать своё бесстрашие стала первым ходом. - Ц-ц-ц, - наигранно, даже слишком,- А где же ваш хвалённый врачебный этикет? Харли закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди, приняла тем самым закрытую позу, однако страха не было. Ни в голосе, ни во взгляде, ни в движениях, а у Джокера в голове мелькает очередная мысль о правильности своего выбора. - Знаете док, любой, кто пытался залезть ко мне в голову, становился одержимым мной, не боитесь? – вкрадчивый тон его голоса, безусловно, нагоняет лёгкую тень страха, вызывающую неприятный холодок по спине не более. - Нет, - полуулыбка в сочетании с лёгким покачиванием головы, - до меня это пытались сделать многие, все живы, здоровы, если не считать их недолгого пребывания в состоянии истерики. - А также получения группы инвалидности, - шрамы скользнули вверх и тут же вернулись в прежнее положение, - доктор Хоффман в реанимации, не так ли? - Ему повезло, - сухим голосом проговорила девушка, - он остался жив. Запрокинув голову назад, Джокер расхохотался. Зелёные пряди пружинками подрыгивали в такт движениям своего хозяина. - Я и не хотел его убивать, дорогуша, - и снова резкие переходы с «вы» на «ты». – Это было бы слишком просто, а мысль, что он сейчас корчится от боли, выкрикивает проклятье в мой адрес, греет мне душу. «Черти тебе её в аду погреют» - и снова цинизм, значит, Харлин ещё не потерпела поражение, её хватка ещё при ней. Выражение лица девушки тут же выдало её злобную мысль. - Желаете мне смерти? – из тона его речи мгновенно исчезла наигранность, театральность и гротескность, но появилось нечто знакомое для Квинзел, причём не впервые. - Я желаю тебе лишь выздоровления. - И что же такое в вашем понятии выздоровление? - Осознание собственного безумия. Нужно прочувствовать всё, то, что ты натворил посредством своего сумасшествия. Джокер морщится от недовольства: вызубренные фразы из скучных учебников по психологии и выводы из теорий никчёмных преподавателей Готэмского университета. Харли тем временем молчала, она уже поняла, что пытаться начать разговор с психопатом самой бесполезно. Он явно предпочитает дискуссии на основе собственных речей. - Итак, - сказал клоун, - вы составили мой общий портрет на основе первого сеанса? Ответ недоумённый взгляд. - Все их составляли, - виновато произнёс Джокер, - хочу услышать вашу версию. Квинзел слегка прищурилась, опустила взгляд на заметки, сделанные размашистым подчерком на желтоватой бумаге старенького блокнота, и прочла: «Пациент предпочитает заводить беседу самостоятельно, дискуссируя только на собственные темы. Резко меняет манеру общения с «вы» на «ты» и наоборот. Когда тема касается нечто по- настоящему серьёзного для самого пациента резко меняется тон голоса. Любит запугивать, но лишь для развлечения. Его настоящее оружие это действие» - Спасибо, - заговорил клоун, - в следующий раз я исправлю эти ошибки, Харлин Квинзел, - последние два слова Джокер как следует, распробовал, смакуя каждую букву. – Чуть-чуть переделать и получиться Харли Квинн. - Я знаю, - проговорила девушка, стуча в дверь и оповещая охранника об окончании сеанса, - я слышала это раньше.