Племянник Палпатина

С едой на борту оказалось тяжело, совместными усилиями мы смогли обнаружить всего лишь три рациона, да и те оказались просроченными. Для наших оголодавших молодых организмов этого было маловато, откровенно маловато. А учитывая тот факт, что полет продлился четыре дня, то к проблемам с едой добавилась и проблема с убитым мною наемником. В итоге мне удалось, как следует проморозить тело покойника «малым бураном» и закрыть его останки в пустом ящике из-под запчастей. За время перелета всё то, что я впихал в свой разум, с помощью ясновидения я с грехом пополам просмотрел. Тут конечно мне могут возразить, что образы просматривать фактически невозможно, потому что это образы и воспринимаются они очень своеобразно, но чтобы не плодить сущности я называл этот процесс просматриванием. И да, было в этих образах много интересного и специфичного. Как мне удалось понять, бывший владелец этой тушки был сыном кого-то вроде археолога. И этот самый археолог как минимум наполовину был черным. Если была возможность он копал на деньги грантов, если такой возможности не было, то всё или почти всё накопанное продавалось. Единственное что интересовало отца, в каком-то смысле, научные данные. В общем, если кто сталкивался с раскопками, тот поймет весь мой скепсис. В конце концов, наукой это назвать было можно, но не нужно. Но как показывали знания, полученные мною, многие исследователи здесь именно так и жили, на подножном так сказать корму. Неудивительно, что многие вещи тут оставались за скобками. Когда я понял, что Крис всю свою сознательную жизнь мотался с папенькой по галактике и рос буквально на раскопах, то даже выдохнул от накатившей на меня эйфории. Если не вдаваться в ненужные подробности и памятуя о том, от чего именно бывший владелец тела умер, мне и придумывать ничего не надо было. В конце концов, я про раскопки знаю если и не больше, то не намного меньше, чем этот пацан. А учитывая несколько длинных миссий за пределами внешнего кольца, я могу на голубом глазу рассказывать о чем угодно, даже про Нирн, ведь там мы были вдвоем, а второго свидетеля тех дел в живых уже нет. Да-да, как оказалось, одно из тел что лежало в траншее при моем сюда попадании и было отцом этого самого Кристофиса. В общем, в эти четыре дня мне было чем заняться. Когда я закончил с собственной памятью и осмотрел каждую щель, в этом летающем чудище, я принялся за вдумчивый расспрос пацаненка. Он к моему счастью охотно отвечал на вопросы и даже сам, время от времени, ударялся в повествование, рассказывая условно-смешные истории из своего обучения в храме. Если кто-то думает, что он выложил всю подноготную того места где учился и жил, то это не так. Я прекрасно понимал, что со мною делятся общедоступной информацией и той, которая не имеет никакого особого стратегического значения. Но, в принципе, на его месте я бы точно так же поступил. Я бы тоже не стал первому встречному рассказывать про внутреннюю кухню нашей коллегии, да и зачем? Таким образом, четыре дня пролетели в один миг. И вот мы уже оба сидели в кабине, которая, в самом деле, называлась кабиной, а не мостиком как думал я, и ожидали, что вот-вот наш аппарат вывалится в обычное трехмерное пространство. Однако паренек, который до этого был абсолютно спокоен, неожиданно вскинулся, ругнулся и дернул какую-то рукоятку, от чего нас хорошо так тряхнуло. Обзорные иллюминаторы полыхнули болезненно ярким голубоватым светом, из-за чего зайчики еще секунд десять в глазах прыгали. Моя память подсказала мне, что это был внештатный выход из прыжка. А зачем мальчишка поступил так, я понял буквально через мгновение, когда в наш многострадальный грузовик кто-то удачно и со вкусом воткнул луч турбо-лазера, буквально испарив всю корму, словно её и не было. Нам сильно повезло, что это был не осевой ствол, иначе бы нас просто испарило. Попали мы под выстрел легкого орудия, что нас и спасло. Кораблю, конечно, и этого хватило. Электроника моментально вышла из строя, пропало освещение, да и гравитация перестала существовать как класс и мы жизнерадостно затрепыхались в креслах, удерживаемые в них нашими собственными руками. Да-да тут не было даже этих чертовых ремней. Единственное что отработало штатно, это гермодверь, которая отсекла кабину от остального объема корабля и задохнуться, нахлебавшись вакуумом мы не успели. В общем, пригладив вставшие дыбом волосы, а они у меня сейчас были слишком длинные, и это вызывало определенные проблемы, я с некоторым даже шоком смотрел сквозь обзорные иллюминаторы. А посмотреть было на что. Довольно большое количество аппаратов, которые отсюда казались мухами, лупили друг в друга разноцветными лучами и время от времени эти самые мухи вспыхивали и рассыпались в труху. Однако моя память подсказывала мне, что кое-какие из этих так сказать мух имеют длину в километр, а это значит, что по факту происходило страшнейшее космическое побоище, в котором сошлись десятки кораблей линейного класса и сотни аппаратов помельче. Если бы мы выскочили в той точке, в которой должны были, то мы как раз посреди этого бедлама и появились бы. А так нас лишь какой-то корветик обстрелял на чём и успокоился, по всей видимости, определив, что мы простой гражданский грузовичок. Синхронно посмотрев друг на друга круглыми глазами, мы невольно засмеялись. Смех был нервный и я бы даже сказал — истерический. Ведь если задуматься, буквально метр или может быть два, и луч турбо-лазера вошел бы аккурат в нашу кабину, испарив её к чертовой матери. А так, учитывая обычные химические картриджи аварийного воздушного регенератора, которые тут всё-таки были, мы могли здесь довольно долго еще сидеть, думаю денька два, а то и все три. Так что есть вероятность, что победившая сторона всё-таки заинтересуется что это там такое болтается и аварийным сигналом помигивает. Настроившись на длительное ожидание, я похлопал по карманам и вынул так и не съеденную плитку чего-то похожего на шоколад. Пацаненок выплыл из своего кресла, подлетел к раскрытому настежь бортовому сейфу и вынул из него последнюю банку с соком. Разделив наши запасы по-братски, мы заели стресс и вновь расселись по креслам. Как это ни удивительно, но за то время что мы лечили нервы, обе стороны конфликта резко сбавили темп стрельбы и, как я понял, кто-то из них начал отступление. Происходящее можно было назвать даже красивым, если бы в этот самый момент на планете не стали вспыхивать яркие звездочки. Учитывая, что до ближайшей планеты было как от Земли до Луны, а вспышки всё равно были прекрасно видны невооруженным взглядом, не трудно было понять, что это означает. А означает это то, что мощность видимых нами взрывов просто циклопическая. Пацаненок как-то странно засопел и, не сказав ни единого слова, оторвал от надетой на него одежонки рукав. Он смотал получившийся кусок ткани в рулончик и засунул его себе в рот, зажав зубами, чем сильно меня удивил. Однако приготовления мальчонки стали понятны мне буквально через пару секунд, когда его тело буквально выгнуло дугой, до хорошо слышимого хруста позвоночника. На мгновение обмякнув, тело ребенка стало вновь трястись, из носа пеной пошла кровь, а сам он невнятно завыл и зарычал сквозь ткань. Продолжалось это не так долго, как я боялся, всего лишь минуту или две, но после этого паренек выглядел так, что краше в гроб кладут. Такой серый и безвольный, с тяжелым, поверхностным дыханием, он время от времени хрипло сипел и подергивался. Вынув из своих запасов эрзац-свиток с сожалением понял, что еще пару дней, и они окончательно деградируют, я не стал жадничать и активировал простейшее исцеление, которое смахнул в пацана. А затем и еще пару. Тело мальчишки опять вздрогнуло, напряглось, но серость кожи сменилась здоровым румянцем. Дыхание стало нормальным, да и болезненный взгляд сменился на вполне себе нормальный, хоть и уставший. Вынув заметно погрызенную тряпку изо рта, паренек без затей отбросил её в сторону и тяжело выдохнув, произнес: — Спасибо. — И что это такое с тобой было? — осторожно поинтересовался я. — Эта планета, она довольно густо населена. Миллиардов пять, если я правильно помню. А я, в отличие от братьев, излишне хорошо такое чувствую и совершенно не умею закрываться. Даже с такого расстояния их гибель вызывает жгучую боль… — паренек хрипло втянул в себя воздух и произнес на выдохе: — Скоро нас найдут… быстрее бы в храм. Его слова оказались пророческими. Буквально через полчаса перед нами словно материализовался здоровенный белый ромб с алой полосой по центру. Я аж вздрогнул, когда эта штука появилась перед обзорными иллюминаторами. И да, линейный корабль это круто, особенно если ты находишься на расстоянии пары сотен метров от него. Пока я любовался эпичным видом, нас словно бы невидимая рука подхватила и стала подтягивать к корпусу этого звездолета. Вздрогнув, остатки нашего грузовика неспешно вплыли в предварительно открытый ангар. Тут нас пару раз болезненно тряхнуло, после чего остатки грузовика утвердились, наконец, на палубе. Сразу же навалилась тяжесть бортовой гравитации, да и посветлее стало, так как здесь на освещении явно не экономили. Еще пару минут ожидания и вот сквозь прозрачный материал иллюминаторов на нас внимательно смотрят не то дроиды в белой окраске, не то бойцы в белых же доспехах. Далеко не сразу, секунд через десять, у меня в голове, словно лампочка зажглась, когда все элементы этой мозаики сошлись. Я даже хохотнул, осознав, наконец, почему окружающее казалось мне таким знакомым. — Это же не белые дроиды это же имперские штурмовики, — пробормотал себе под нос, понял, что произнес и резко заткнулся, закончив уже мысленно: — Но тогда получается, что тот пацан, что сейчас сидит по мою левую руку от меня это джедай? Просто охренеть. Уже пять дней знаком с джедаем и только сейчас это понял. Зоркий сокол, что тут еще скажешь. Вот что значит стереотипы приобретенные в Нирне. Полюбовавшись на ребят в белом неожиданно понял, что их доспехом что-то не так, он отличался от того что я видел в фильме, но всё равно был отчаянно знаком, словно и такой вариант я где-то уже видел. Поскрипев своими уставшими мозгами с удивлением понял, что теперь знаю даже год, в который я попал. Эта их броня, она же менялась, и оружие тоже менялось и, судя по тем стволам, которыми они нам в иллюминатор тыкают, сейчас ещё Война клонов идет и это никакие не штурмовики Империи, это армия ВАР. Но вот штурмовиков как ветром сдуло. Мимо иллюминатора какая-то невнятная тень промелькнула, и по центру крыши грузовика появилось светящееся нечто. Это самое нечто сдвинулось с места и, описав немного кривоватый круг, исчезло, а вслед за ним исчезла и крыша. Её, крышу, словно пробку из бутылки с шампанским вырвало. Сквозь образовавшуюся дыру, не обращая внимания на алеющий металл, на нас уставилась чья-то физиономия. Но вот на черном лице неизвестного появилась белоснежная улыбка, и незнакомец произнес приветливым тоном: — Я уж и не надеялся. Юнлинг Грейс, если я не ошибаюсь? — Да, магистр Винду, это я. — Что с остальными юнлингами и сопровождающим вас джедаем? — Мастер Тэкуу погиб. Алеф и Эной тоже. Судьба юнлингов мне не известна. — Плохо. Очень плохо. Неприемлемо плохо, — магистр впрыгнул вовнутрь кабины и внимательно нас осмотрел. Словно меня тут и не было, он вновь обратился к пацану: — Кто это? — Он помог мне бежать от пиратов. Его зовут Кристофис Долен. — Кристофис, — пробормотал магистр и кивнул мне: — Добро пожаловать на борт. Вас, конечно же, сейчас допросят, но это меньшее из зол… Я распоряжусь, чтобы вам выделили каюту.