And see the light shine.

Дэниэл родом из Луизианы. Дэвид узнает об этом от самого блондина, вернее он практически клещами вытягивает это из него, как и любую другую личную информацию. Это всегда начинается под простым предлогом «узнать другого со-вожатого поближе» и пока это правда, Дэвид все еще чувствует себя несколько неудобно, когда он делает так. Все же, его помыслы не так уж и невинны, как может показаться на первый взгляд. Но ему действительно нравится Дэниэл и Дэвид не знает, как еще подступиться к человеку, который не слишком то спешит делиться своим прошлым. Что разумеется понятно, ведь они не так уж и давно знакомы. Все же это не мешает желанию Дэвида разузнать о нем побольше. Пожалуй, больше чем нужно для установления устойчивых профессиональных отношений, это точно. И это в свою очередь не сказано бесило Макса, который уже устал пытаться «открыть» придурку глаза на одну простую истину: Дэниэл совсем не тот, кем кажется и ему не стоит верить. Он не хочет быть Дэвиду ни другом, ни любовником (фу, Дэвид что с тобой не так?), он просто пользуется его доверием, чтобы потом буквально вонзить ему в спину нож. Дэвид в ответ на его слова и предупреждения только делал эти свои раздражающе-жалостливые глаза и поджимал губы, как будто бы про себя причитая «ах Макс, но почему ты такой» и «я хотел бы тебе помочь, но не знаю как». Себе помоги, обычно шипел мальчишка, раздосадованной тем, что Дэвид отдавал предпочтение новоприбывшему чужаку, ловя каждое его слово и тут же принимая это за чистую правду. Ну что за кретин? Макс готов поспорить, что про свое происхождение блондин ему тоже врет, так же как он врет про все остальное. Возможно, Дэниэл даже не его настоящее имя и каждый раз, когда рыжий называет его так, оккультист молча потешается над ним. По крайней мере это больше походило на правду, чем все то, что этот ублюдок говорит им день из-за дня. Дэниэл точно не родился в Луизиане (где его акцент?), но он точно там бывал. Макс даже знает когда, и даже знает где именно он оставил свой кровавый след. Его отец имел привычку читать утренние новости за столом, и хотя Макс пытался как можно усерднее пялиться в свою порцию завтрака, его глаза время от времени невольно цеплялись за артикули, чьи заголовки обычно занимали большую часть страницы. Именно поэтому он помнит, как пару лет назад там писали о предположительно массовом убийстве, взявшем свое место на печально известном болоте Манчак, штат Луизиана. Он даже примерно помнит, что там было написано. «14 марта пять тел были обнаружены на дне злополучного болота. Пять освежеванных трупов пропавших туристов, которых искали чуть ли не с сентября, всплыли спустя несколько месяцев, не на шутку переполошив народ. Очевидец, местный пьяница Сэм Бэйкер, поклялся, что он видел призрака, мелькающего среди теней старых деревьев, как раз на кануне того, как молодые люди пропали без вести. Он сказал, что проклятое место продолжает губить людей и что старые духи, все еще недовольны. Полиция на всякий случай решила опросить других местных, возможно кто-то действительно был на болотах в день пропажи туристов. Но они все как один твердили о белой фигуре, стоящей у берега болота, так точно это было нечто потустороние.» Жутка история, не правда ли? Но еще более жутким были наполовину обглоданные аллигаторами, частично разрушенные водой и гнилью тела, что всплыли на поверхность воды, как поздно распустившиеся кувшинки. Они, несомненно прикрывали собой зеленые спины насытившихся хищников, но как выяснилось позже они прятали не только их, на самом деле под ними было целое маленькое кладбище. (Чей-то маленький тайник.) Спустя несколько дней, на дне болота полиция обнаружила довольно большое количество человеческих костей, некоторые из которых были явно детскими. Оставалось лишь гадать сколько лет они пролежали там, погребенные под тиной, где даже солнечные лучи не могли достигнуть их. Никто не мог сказать точно, как долго кто-то утаскивал их в эту сырую могилу. И уж тем более, кто это мог быть. Проломленные черепа, предположительное отравление и множественные колотые раны – вот все что им удалось узнать от патологоанатомов исследовавших "недавно найденных" (с костями дело было хуже, многие из них были фактически обглоданы). Все эти уродливые, искалеченные вещи были выдернуты на свет и напечатаны в ряд статей о серийном маньяке, любящим «хранить» свои маленькие трофеи в водянистых местностях, где зачастую водятся прожорливые пресмыкающиеся, готовые убрать за ним весь оставшийся «мусор». Как удобно. Вероятно Дэниэл (Макс нутром чувствовал, что это была его работа) любил подкармливать своих сородичей, и они любили помогать ему «заметать» следы. Идеальное сотрудничество одной холоднокровной твари с другой. Легче от этих новых "находок" не становилось. Потому Макс взял себе за привычку наблюдать за Дэниэлом из далека. Наблюдать за тем, как он движется, как говорит, и как его немигающий взгляд застывает на Дэвиде дольше, чем это считалось бы приличным. В последнее время это все, что Макс делает (все что ему остается делать). Он постоянно наблюдает. Наблюдает, как осторожно Дэниэл отмывает кухонные ножи, с любовью проводя по их рукояти пальцами, прежде чем положить их в верхний ящик, который Гвэн всегда закрывала на ключ. Теперь этот ключ находиться у Дэниэла, о Гвэн ничего не слышно уже где-то неделю и Макс не знает, что об этом думать. Может быть Дэниэл уже начал действовать, и он просто не успел понять, от чего тот решит избавиться в первую очередь. Может быть уже было слишком поздно. Они изолированы от ближайшего города акрами леса и рек, никто не успеет прийти им на помощь, если блондин пожелает начать свою «кровавую миссию» хоть завтра. Они не успеют вызвать мужчин в форме с их пистолетами и правилом стрелять после первого предупреждения, они не успеют даже пикнуть. Паранойя Макса растет с каждым днем, заполняя его мысли на круговой основе. Одно неизбежно цепляется за другое и однажды он снова находят себя притаившимся за стволами деревьев, просто чтобы проверить, что их единственный якорь в этой ситуации все еще здесь. Ему нужно удостовериться, что Дэвид все еще дышит и болтает без умолку, удостовериться что он все еще сдерживает инстинкты Дэниэла своим присутствием. Дэниэл не будет ничего делать, пока Дэвид уделяет ему столько внимания. Он не откроет свою длинную бездонную пасть, пока солнце греет ему спину и держит его руку. Макс почему-то полностью уверен в этом, несмотря на то, что это полностью противоречит его первой уверенности в том, что Дэниэл все еще лжец и убьет их в любом случае, даже если Дэвид попросит его прекратить и оставить их в покое. Это весьма неприятное противоречие, оно сбивает его с толку. - Так, там было что-нибудь интересное? – спрашивает высокий, полный энтузиазма голос Дэвида и Макс прислушивается к нему, пытаясь таким образом немного успокоиться. - Можно сказать и так. – задумчиво говорит Дэниэл, без стеснения кладя свою голову на плечо Дэвида. Полностью игнорируя, как лицо последнего стало походить на спелый томат, он неспешно продолжает, - Но мне больше всего нравилось бывать на болотах. - Почему? – интонация Дэвида была немного удивленной, но в тоже время все еще полной жажды знания. Казалось он схавает все что Дэниэл считал нужным, чтобы рассказать ему. - Сложно сказать. – блондин делает довольно продолжительную паузу, точно раздумывая над чем-то, но после все же выдает гулкое, – Это нужно видеть самому. Максу кажется, что на несколько секунд он видит в его взгляде нечто похожее на тоску или может быть ностальгию, но это уходит слишком быстро, чтобы он мог сказать наверняка. Это всегда мог быть просто блик уходящего солнца. Примитивная игра света и тени, которая искажала действительность. - Тебе нравилось уединение? – делает попытку выведать больше Дэвид. Довольно жалкую попытку, но Дэниэл все равно «по-доброму» смеется и этот звук как всегда ненастоящий и идеально отрепетированный, посылает волну мурашек по спине Макса. Он не знает, как Дэвид может не замечать этого. - Мне нравилось, что родители никогда не ходили за мной туда. – Дэниэл смотрит на небо, когда он говорит это. Его тон полон меланхолии и чего-то остро-едкого, чего-то до ужаса знакомого, что никогда не найдешь, если не знаешь, где искать. Потому что это находиться прямо под твоей кожей. Макс не сомневается, что для Дэвида эта фраза звучит совершенно обыденно. Это похоже на описание скучающего мальчишки или кого-то желающего выглядеть старше, чем он есть на самом деле. Это похоже на то, что ты слышишь каждый день и можешь свести к двум банальным вещам. - Ах, понимаю, мне в детстве тоже нравилось убегать подальше от дома! Однажды я- Дэниэл улыбается краешком рта, когда Дэвид пересказывает ему истории из своей молодости: нелепые, смешные и где-то странно не состыковывающиеся, но он улыбается с чем-то похожим на привязанность, пока слушает их. С чем-то, чего там быть не должно. Какое-то время они треплются о всякой ерунде, пока: - Когда-нибудь я возьму тебя туда. – вдруг обещает Дэниэл. Его глаза полуприкрыты и его улыбка кажется слишком широкой и немного болезненной. Макс видит, как в его голубых глазах отражается красный закат солнца и ловит себя на мысли, что это похоже на то как кровь покрывает воду в медленных, почти ленивых разводах. Это почти так же, как бывает в его ночных кошмарах. Кровь и вода. Он пока не знает стоит ли считать это реальной угрозой или простым приглашением, но его желудок все равно напряженно сворачивается. Потому что Дэвид не понимает, не знает, куда его зовут. - Заметано, дружище! – отвечает этот имбицил, одаряя блондина привычной лучезарной улыбкой. И Макс едва сдерживает себя, чтобы не швырнуть ему в голову камнем или веткой. Наивный кретин погубит их всех. Бросит на алтарь своей щенячьей любви, как Дэниэл бросал (бросает) своих жертв в объятья своего лже-бога. Одна иллюзия медленно наслаивается на другую, полностью погребая под собой реальность в итоге создавая замкнутый круг. Он полагает, что в какой-то мере они стоят друг друга. Не видя больше смысла в том, чтобы слушать их болтовню дальше, Макс идет обратно в сторону лагеря, не оборачиваясь назад. Дэвид будет в порядке. Дэниэл еще не наигрался в друзей достаточно, чтобы пустить ему кровь. Но когда-нибудь он точно это сделает. И Максу нужно что-то придумать, пока этого не случилось. Где-то в Луизиане храм из костей и плоти ждет своих новых жертв, где-то там аллигаторы все еще голодают и сверкают узким зрачком, чувствуя себя преданными. Где-то там, сухие обломки деревьев торчат как напоминания о ушедших и поникших. Они как надгробия без имен и дат. В месте, где Дэниэл оставил свою юность и впервые заточил свой нож с недавних пор стало непривычно тихо. И Макс почему-то не думает, что он когда-нибудь вернется туда снова.