Параллели

Миранда открыла глаза, и сонно потянулась. Перевернувшись на живот, упёрлась руками в его грудь, и осторожно поцеловала в щеку, а затем куснула за подбородок, отчего Стас приоткрыл глаз, и тут же захлопнул обратно. Недовольная таким поворотом событий, она поцеловала его в губы, и снова не получив никакой реакции, прикусила нижнюю. Этого он уже не стерпел, и в ответ он скользнул пальцами по её телу, и пощекотал под рёбрами. Она отпрянула от него, и игриво стукнула кулачком. Стас повернулся, и притянул её к себе здоровой рукой, нависая сверху. — Как спалось? Вопрос звучал немного по-издевательски. Всю ночь Стас просыпался от каждого шороха (а в дешевой квартире шорохов было много: слышно было и улицу, и соседей, и загадочную живность в стенах), от того, как Миранда время от времени вздрагивала всем телом, и иногда даже подскакивала, правда, не просыпаясь, но в ужасе оглядываясь по сторонам. Волосы, которые сейчас так красиво и волнующе окружили её голову ореолом, всю ночь норовили проникнуть ему куда-то в носоглотку, а тело затекло от неудобной позы. Но улыбалась Миранда искренне, поэтому он в ответ наклонился, целуя её в щеку: — Отлично, — он провел носом вдоль скулы, спустился к шее с пульсирующей жилкой, осторожно поцеловал чуть ниже ключиц, и шутливо пощекотал пальцами где-то в районе рёбер. Миранда в ответ взвизгнула, и со смехом оттолкнула его, поднимаясь с дивана. Перебросив густые волосы на одно плечо, она заявила, что собралась занять ванную на ближайшие полчаса, и не выйдет оттуда, пока не станет человеком. Стас в ответ авторитетно заявил, что после одного санузла на целую команду полчаса — не срок, и отпустил её, надеясь эти полчаса честно проспать. Но если с Мирандой ему спалось плоховато, то без неё не спалось вообще. Может быть, сыграла свою роль привычка вставать сразу же, (практически) без малодушных переводов будильников и «ну ещё пять минуточек». Теперь, даже если хотелось так проспать, то выходило редко. Он потянулся, разминая затёкшие конечности, и огляделся. Его окружала женская квартира, заваленная непонятными штуками, наполненная странными запахами, но при этом по-своему уютная. Часов нигде не было, и он зарылся в вещи в поисках видеофона, что заставило его мысли резко перескочить на другую тему, потому что он обнаружил сразу несколько интересных моментов: Во-первых, ему несколько раз звонили. Не поднять панику по этому поводу помогло сообщение от Вениамина, который говорил ему не беспокоиться, и пообещал при встрече всё нормально рассказать. Хотя уровень тревожности подскочил. «Ты только сильно не переживай» это вообще одна из самых страшных фраз. На памяти Станислава её никогда не говорили в хороших ситуациях. Первый раз он услышал от мамы, когда она пыталась объяснить ему, куда делся дедушка. Остальные разы тоже ничем хорошим не отличились. Во-вторых, другие сообщения были куда менее жизнеутверждающие — SOS, попытки дозвониться, сообщения от Дэна, в котором тот по-военному сухо и чётко описывал, с чем они столкнулись… Ладно, если Вениамин сказал, что всё хорошо, с этим можно жить, поэтому Стас подавил желание примчаться вихрем на корабль. В-третьих, он помнил, что оставлял видеофон на видном месте, а звук — включённым. Обычно он его ещё и блокировал, но в этот раз не до того было. В одном из окошек до сих пор висело досье Миранды. Несколько мгновений спустя Стас понял, что это было вовсе не досье: вместо сложной защиты у него стояла программка «Защити образ в экран», снимающая того, кто берет аппарат в руки. При расхождении образа с капитанским всё важное было заблокировано, правда сообщения и пустяковые настройки всё равно высвечивались (разобраться в шоаррских тонкостях управления программой он не смог). На корабле это не мешало, потому что команда всё-таки уважала его личное пространство, а терять что-то подобное он просто не умел, вообще не понимая, как люди умудряются забывать коммы или видеофоны в такси или кафе. Судя по голографии, Миранда, услышав звонок, отключила звук, а затем, нахмурившись, несколько мгновений глядела в экран. Он ещё раз глянул в историю сообщений, вчитался, и ему пришлось присесть, чтобы осмыслить, что без него успело произойти за одну ночь. Захват заложников и похищение. Вот так просто — зашли, вышли. Против полицейского и двух киборгов. А потом, судя по описанию Вени, его покатали, вернули в космопорт, вручили тортик и попросили зла не держать. У него было два объяснения. Первое: на них напали какие-то идиоты похлеще его мозгоедов. Уж слишком всё выходило, с одной стороны везуче, с другой по-дурацки. Второе: за ними пришли профессиональные наёмники, причём, самого высокого уровня, чтобы… выбить денег по ошибке? А потом резко передумали? Станислав знал, что правда часто кажется самой идиотской из всех версий, но ещё она всегда должна была быть самым простым объяснением. Поэтому он попытался мыслить логически. Когда они садились на Каа-хем, рядом действительно кружил ещё корабль. Кажется, они даже гонялись с Тедом, и тот недовольно ругался. Стас, осадил его, но пилот успел на намеченное место раньше конкурента, который покрутился и раздражённо упорхнул прочь, что было странно для транспортника — стоянка то вокруг пустая. После этого кто-то пытается подстроить его команде «несчастный случай» и практически с этим справляется. Для мести обиженного дальнобойщика — многовато, для очень крупного долга, взятого у крупного босса — в самый раз. Но Станислав был уверен, что с боссами в том районе давно покончено. В памяти всплыла фраза Миранды, которая зацепила его ещё при первом их знакомстве. «Никто не задумался, почему именно так сложилось, и что будет дальше». И действительно, никто не задумался. А судя, по её досье, на освободившееся место пришли другие. Тот же Азор, про которого говорил Роджер, и с которым полиция безуспешно воюет уже скоро десяток лет. Но что могло заставить бандитов так быстро вернуть доктора? Даже если они вдруг осознали, что это не тот корабль: с каких пор вымогатели утруждают себя извинениями? Обычные бандиты бы пристукнули команду, пользуясь случаем, и забрали бы себе корабль. На Айседоре им даже удалось бы провернуть это незаметно — луна была приличным, но не самым безопасным местом. Не зря Роджер активно патрулировал этот сектор. Не то чтобы Станислав был опечален тем, что всё закончилось хорошо, но вот что именно заставило наёмников, способных справиться с двумя киборгами, Тедом и Роджером за несколько мгновений (Дэн описал это в своём письме немногословно, но весьма ёмко), использовавших недоступную и неизвестную ещё полиции технику, вернуть его старого друга в целости и сохранности? Взгляд упал на терминал, отображающий заставку спящего режима. Станислав приблизился, и аккуратно коснулся гладкой клавиатуры с пятнышками, заменяющими кнопки. Терминал тут же очнулся — Миранде, очевидно, не от кого было закрываться паролем, а может, она тоже забыла. Станислав увидел, что ночью отсюда звонили, и быстро переписал к себе координаты, а затем свернул всё, и отошёл от рабочего стола. Из армейского опыта он знал, что самые простые ответы всегда самые верные. Из недолгой, но бурной карьеры дальнобойщика — что ещё более верными бывают самые безумные ответы. Кто такая Миранда, если по одному её звонку подготовленные, вооружённые наёмники резко меняют курс действий? И кто те люди, что заставляют её просыпаться в ужасе по ночам? Паранойя, наконец, смела моральный барьер, найдя себе восхитительное оправдание: Миранда может быть в беде. Подсознание, разрешив противоречие, живо бросилось обрабатывать факты и складывать одно с другим. Он оглядел квартиру по-новому, взглядом человека, который знает, что ищет. В горе косметики на глаза сразу бросился едва заметный жестяной ящик, вроде бы заваленный вещами, но при этом вытащить его оказалось легко. Внутри обнаружились деньги, несколько поддельных паспортных карточек и гель-маска в банке. Осторожно переписав имена на карточках, Стас убрал коробку на место. В комнате нашлась ещё парочка армейских ножей, а за шкафом у входа вообще обнаружился топор (это привлекло его внимание меньше всего, хотя воображение живо подкинуло картинки, как подруга разбивает им чью-то голову). В кухне же, за рядами до тошноты полезных продуктов в холодильнике, обнаружилась ещё одна пачка денег. «Спасибо, не наркота и не фотографии невинных жертв» — мелькнуло в голове у Стаса. Больше ничего интересного не попадалось, по всем остальным вещам можно было заключить, что Миранда любит здоровое питание, принимает множество разных таблеток (на аптечке даже пыль не успела собраться), и не особо любит порядок. Обычный, казалось бы, человек. С обычной пачкой поддельных документов и армейскими ножами в заначках. Это можно было бы объяснить не менее обычной паранойей. Тяжелая жизнь, готовность всегда скрыться, но нутром Стас чуял, что дело тут в другом. Ответы могли быть в терминале, и он осторожно подсел за него, старательно отгоняя мысли о том, что вмешиваться в чужую жизнь таким образом крайне некрасиво. Паровоз уже был запущен, и остановить его могли только хоть сколько-нибудь достоверные факты. Терминал тоже был довольно приличным, и напугал только страницей какого-то онлайн секс-шопа, которую Стас поспешно закрыл. Шпионить за этой частью жизни Миранды он точно не собирался. Приятнее было узнавать всё на личном опыте. Сообщения не говорили ни о чём, и казались обычной перепиской: шуточные картинки, обсуждения заказов, клиентов, маршрута. На всякий случай он быстро скопировал то, что попалось на глаза, загоняя мысли о том, насколько это правильный поступок, куда подальше. Чутье просто оглушительно трезвонило, что здесь что-то нечисто, и ответ на вопрос «что именно» вполне мог звучать как «всё». Он услышал скрип двери и попытался всё быстро свернуть, но совсем чуть-чуть не успел. Миранда оценивающе оглядела его, наклонив голову, и только хмыкнула. — Ванная свободна. Станислав не пошевелился, изучая её выражение лица. Давно ли она заметила, что он делает? Видела ли, как скидывал себе информацию? А может, видела, и в ванной отрава, и она заманивает его, чтобы прикончить, как свидетеля? — Оделся бы хоть, прежде чем шпионить, — добавила Миранда, видя, что он не двигается с места. Её волосы были завернуты в шишку, но все равно торчали в разные стороны, а тело было обёрнуто большим полотенцем. Факт того, что она поймала Стаса за просмотром её личных данных её почему-то не удивил, и от этого стало как-то обидно. Он напомнил себе, из-за чего решил «осмотреться». — Ты думала, я не замечу, что мне всю ночь звонили? — поинтересовался он, следуя её совету, и отыскивая свою одежду. — Мне было наплевать, — она спокойно присела на диван, принимаясь распутывать волосы. Стас, наконец, нашёл свои вещи, и натянул хотя бы трусы, — как видишь, они сами справились, и тебе не пришлось никуда мотаться. — Сами? — Станислав приблизился к ней, складывая руки на груди. Миранда действительно выглядела спокойной, но руки, путающиеся в волосах, нервно дёргали сбившиеся пряди. Она не ответила, словно полностью сосредоточившись на своих волосах. — Дай сюда, — он не выдержал этого издевательства, и жуткого звука рвущихся волос, и, быстро отыскав расчёску, присел рядом, распутывая и аккуратно прочёсывая её волосы. — Что ты хочешь знать ещё? — устало спросила она, складывая руки на колени. Он поправил уголок полотенца, норовившего соскользнуть с её тела. — Ты в опасности? — Стас распутал самый большой комок волос, расправил пряди, и принялся аккуратно вычесывать их, начиная снизу. Он видел, как это делала Полина, и что-то гипнотизирующее в процессе определённо было. — Ничего, с чем бы я уже не справлялась, — преувеличенно бодро ответила Миранда. Её плечи ссутулились, и она нервно щёлкала ногтями. — Я хочу помочь, — волосы поддавались довольно легко, укладываясь ровными волнами. Женщина не шевелилась, так и держа руки на коленях. — Ты уже помогаешь, — бравады в голосе уже не было, и вообще ответила она очень тихо. Они замолчали, и только «шширх-шширх» от расчёски нарушали тишину. Это дало ему время собраться с мыслями. Нужно было объяснить ей, что он и правда может и хочет помочь. Станислав отложил расчёску, рассматривая рассыпавшиеся по плечам тёмные блестящие пряди, поднялся, и обошёл Миранду, поднимая её голову за подбородок. Жест был простым, без какой-то задней мысли: увидеть её спрятанное прядями лицо. Он собирался что-то сказать, объяснить ей, поговорить. Но замер, не в силах шевельнуть языком. Зелёные глаза полыхнули, и было в этом взгляде сейчас что-то безумное, затягивающее как омут, и почему-то очень откровенное, из-за чего по телу словно прошёлся разряд тока, а в голове всплыли совершенно недвусмысленные желания, хотя только что он думал, что сейчас не до этого. Этот взгляд сбил его с толку, выкинул из головы уже придуманную в процессе расчёсывания речь. Колени чуть подкосились и по телу разлилась какая-то слабость. Его большой палец скользнул к тонким губам, и он заметил, как изменилось её дыхание в ответ. Он очертил кайму губ и прижался к их центру, который какой-то человек поэтично назвал луком купидона. Её взгляд не отпускал и она казалась ему ещё более обнаженной, чем была бы без одежды. Он будто бы видел её мысли, и ему казалось, что она видит и понимает всё, о чем он думает. Тонкие губы чуть приоткрылись, и Стас вдруг осознал, что сейчас она сделает все, что он ей скажет или попросит. Ощущение было пьянящим, подкашивающим ноги и пугающим. Мир вокруг словно покачивался, как бывает когда решил побегать с утра, не позавтракав. Она смотрела на него сверху вниз, ровно расправив спину, положив руки на колени и не давая отвести взгляд. — Закрой глаза, — хрипло выдавил он из себя, надеясь, что станет легче. У него не было ответа на её молчаливый вопрос. Два зелёных омута спрятались, но она словно продолжала неотрывно наблюдать за ним, словно всё равно видела. Губы все ещё были соблазнительно приоткрыты, подбородок приподнят и спокойное лицо обращено к нему. Все её тело говорило с ним и ему безумно хотелось найти правильный ответ. Где-то на краю сознания продолжали биться мысли о том, что надо разобраться в ситуации, но почему-то они только подзадоривали. Он хотел показать ей, что ему можно доверять. Во что ты ввязалась? Как тебе помочь? Её грудь размеренно поднималась и опадала. Сейчас Миранда не дразнила его, не спорила, и если обычно её присутствие наполняло всё вокруг каким-то движением и ритмом, даже при простом разговоре, то сейчас наоборот, она казалась маленькой и тихой. В этом моменте была какая-то чистота, какая-то гармония, но какая именно, он не мог понять. Нарушать её не хотелось, но все же он разжал пальцы и убрал руку от её лица, не отказав себе в удовольствии скользнуть по шее и прикрытой полотенцем груди. Подойдя на полшага ближе, он ощутил, как тонкая рука заскользила по его ноге, а затем по ткани трусов — и сейчас было очень радостно, что он сообразил их надеть, потому что до чего довели бы его такие касания, представить было страшно. Он перехватил её руку, которая тут же покорно повисла. У этой игры были другие правила — она больше с ним не боролась, и казалось, вообще ничего не делала, но это вот «ничего» очень даже заводило. Он опустился на колени рядом с ней, и прижался губами чуть выше верхнего края полотенца, которое прикрывало грудь только наполовину. Когда прозвучал тихий стон, держать себя в руках стало ещё сложнее. Особенно, когда его рука почему-то нагло скользнула под ткань полотенца, поглаживая бёдра. Он провёл по нежной коже пальцами, чуть надавливая, заставляя её расставить ноги чуть шире. Миранда тут же подчинилась, раздвигая ноги. Полотенце стало совершенно лишним, и Стас, поднявшись к её уху, любуясь тем, как она, ощутив его движение, наклонила на бок голову с до сих пор закрытыми глазами, открывая ему доступ к тонкой шее, шепотом попросил её от него избавиться. Полотенце тут же соскользнуло с её подтянутой фигуры, и его губы вернулись к теперь оголившейся груди. Он целовал её с предельной осторожностью, дразня касаниями, без напора, хотя часть его требовала… лучше даже не думать, чего именно. Новая игра его захватила, словно приоткрыв ещё один секрет. Пальцы ритмично двигались, вызывая всё нарастающие стоны, а губы ласкали грудь и живот с максимальной нежностью. Постепенно он поднялся и к шее, уже зная, как ей нравятся именно такие поцелуи — в шею, за ухом, от этого она вся просто дрожит. Её руки, как ни странно, все ещё послушно покоились на раздвинутых коленках, мелко подрагивая, и слегка впиваясь в кожу. Коснувшись её щеки, он ощутил соленый вкус, и тут же остановился. Что случилось? Почему она плачет? Что не так? — Миранда? Он до этого почти не говорил её имя вслух. Может и говорил, но не в такой ситуации. Сейчас оно звучало как раскат грома. Ему захотелось ещё раз повторить его, только чтобы распробовать. В нём было что звучное, ритмичное, и вкусное. — Не надо, — тихо попросила она, и Стас хотел было отодвинуться, боясь, что навредил ей или напугал её. Быть может, он неправильно понял взгляд зелёных глаз? Тревога всколыхнулась с новой силой, но тут же исчезла, когда Миранда приоткрыла глаза, и взяла его лицо в свои руки, — не заставляй меня рассказывать обо всем этом. Я вся твоя сейчас. Всё, чего ты хочешь, я хочу тоже. Я хочу тебя, целиком и без остатка. Но не проси меня рассказывать. Пожалуйста. От слез белки глаз покраснели и их цвет стал ещё ярче. В молодости Стас за такие глаза и все, что шло с ними в комплекте, пообещал бы что угодно. Сейчас же промолчал, сжимая тонкую ладонь. — Так не сможет долго продолжаться, — строго заметил он, хотя ещё одна скатившаяся слезинка сильно подточила его решимость. — Сколько сможет. Я ведь уже рассказала достаточно, — она выглядела такой беззащитной и уязвимой, что совсем не походила на обычную себя, все время будто готовую к бою. Она продолжала держать его лицо в руках, и теперь подалась вперёд, целуя. Выдержка у Стаса была все-таки не железобетонная, и он отреагировал, расцеловав её, стягивая к себе на пол. — А что потом? — Поинтересовался он, развернув её спиной к себе, и, пользуясь случаем, сочетая поцелуи в шею с ласками остальных частей тела. — Всё, что захочешь, — сбивчиво выдохнула она, и вздрогнула, когда его рука добралась до низа живота. — Если захочешь. Но не сейчас… — ее дыхание совсем сбилось, когда его рука опустилась ещё ниже, — просто будь со мной, прошу, — эти слова она уже прошептала, и после этого тихо застонала. Он нашёл губами её ушко и нежно поцеловал. — Хорошо Она задрожала, наклоняясь вперёд, сжимаясь, цепляясь за край кровати от его ласки и тяжело дыша вперемешку со стонами. Он подтянул ее к себе за бёдра, наслаждаясь тем, как она поддаётся, выгибается. Оставалось только избавиться от слоя ткани, разделяющего их, с чем он справился довольно успешно, и за что был вознаграждён ещё одним стоном. Дальше сознание окончательно помутилось, уступая место чувствам и желаниям. Она дрожала, тихо, но безумно приятно постанывала, двигаясь вместе с ним, что совершенно лишало остатков контроля. Он притянул ее к себе, заставляя выгнуть спину и целуя податливые губы, чувствуя, как и сам уже мелко дрожит. С ней было хорошо, и он ощущал, что она чувствует так же. Легко было понять, когда нужно замедлиться, давая себе и ей время, чтобы отдышаться, а когда резко податься вперед, притягивая женщину к себе, впиваясь в её тело дрожащими пальцами, обдавая шею, ухо горячим дыханием, кусая за мочку, и сливаясь с ней максимально близко, так, чтобы ни единого атома больше не разделяло их обоих. В ушах оглушительно шумело, будто играла музыка одним им, захватывая обоих, и заставляющая двигаться все быстрее. В этих движениях они были, как единое целое, понимая друг друга не то что без слов. Казалось, они думали, действовали, существовали, как один человек. Всё это настолько заводило, опьяняло и дурманило, что кульминацию едва-едва удавалось оттянуть, задержать, чтобы продлить ещё хоть ненадолго это единение. Но приятное напряжение в теле всё-таки достигло своего предела, и сил сдерживать его больше не было. Все закончилось, и окружающий мир словно резко на него свалился. Оказалось, что уже шумит вовсю уличная дорога, пищит кем-то поставленный чайник, а соседи за стеной ругаются. В квартире было прохладно, или дело было в том, что оба успели взмокнуть. Миранда так и сидела к нему спиной, устало облокотившись на диван. Было странно и неловко — хотя только что все казалось гармоничным и правильным. Он погладил её по спине, и, нащупав руку, потянул на себя. — Я надеюсь, вода у тебя не по счетчикам? Потому что мне кажется, за эту ночь её набежит будь здоров. Она развернулась, снова легко улыбаясь. На лице виднелись следы от слез, но всё снова было хорошо. Тревога ненадолго оставила его, как сердитый зверь, задремавший у ограды его сознания. К вечеру снова накроет, но пока что он расслабленно поглаживал её по спине, стараясь успокоить дыхание. — Можем сэкономить, и пойти вместе, — когда она шутливо коснулась его щеки носом в милой ласке, он заметил, что в зелёные глаза снова вернулся задорный блеск. Он предпочитал в душе именно мыться и предложение было для него странным, но отказаться, когда на тебя так смотрит красивая голая женщина, практически невозможно. А женщина в ответ только шире заулыбалась. Что-то было в том, как она на него смотрела. Что-то сумасшедшее, радостное и заставляющее его совершать непривычные, нелогичные поступки. Но в глубине души он оставался собой. И подумал, что пообещал не задавать ей вопросы, но не обещал не пытаться ей помочь. А в том, что нужно это сделать, он больше не сомневался. Возможно, когда ему казалось, что она видит все его мысли, а он её, он действительно узнал что-то важное.