Единение

— Давай... попробуем, — заискивающе просит Джесс, протягивая ему руку. Дэнни неуверенно тянется к ней и резко одёргивает ладонь, когда та проходит насквозь. В такие моменты он старается не смотреть на Джесс: от её взгляда наполняющий его вакуум стягивается в тугой комок и становится тяжело дышать. Ей приходится наклониться вперёд, заглядывая в опущенное лицо, прежде чем Дэнни находит в себе силы взглянуть на неё в ответ. «Всё в порядке», — написано у неё на лбу. И ему кажется, если она сейчас что-то скажет, то он сгорит со стыда. Как если бы он расплакался перед ней лет в пять, и она бы пригладила взмокшие волосы тёплой сестринской ладонью. Или если бы дула на незажившую рану. Или целовала бы в щёку на виду у всех. «Всё хорошо, я рядом» — это так по-детски. Джесс молчит. И, всматриваясь в завёрнутые уголки её губ, в которых прячется неуверенная усмешка, Дэнни ловит себя на мысли, что ему бы хотелось их распутать. От обиды сводит скулы, и он опрометчиво кидается вперёд всем своим нематериальным сгустком, то ли пытаясь упасть ей на грудь, то ли сгрести в объятия, но в итоге просачивается где-то между рёбер. В тишине её тёмной комнаты раздаётся глубокое: «Ох». Джесс пробивает дрожь. Пальцами она нашаривает под собой покрывало и нервно собирает его в руке, опуская веки. К горлу подступает пульсирующий комок, и некоторое время они сидят на её кровати, проникая друг в друга и впитывая гулкие импульсы, которые разносятся по телу волнами и угасают, оставляя после себя болезненное тепло. Дэнни гасит тяжёлый вздох, словно перед погружением, и проникает ей под кожу. И они становятся одним целым. Их разумы теснятся в её сознании, но когда Дэнни настойчиво ведёт её руку ниже, то ощущает полный контроль над Джесс. Ладонь предательски дрожит, не очень-то помогая. И, словно опомнившись, кто-то из них перехватывает её, стискивая запястье. Дыхание Джесс расползается по комнате и оседает на стенах, мешая думать. Они ведут её руку ниже. Проникая под резинку пижамных штанов, она касается плавной линии бедер, стаскивая бельё ниже, пока её пальцы не встречаются с телом. Джесс безвольно приваливается спиной к стене, и согнутые ноги отъезжают в стороны. Они вместе движутся по часовой стрелке, оглаживая её неровные промежутки, и Джесс осторожно притрагивается к груди, разделяя ощущения поровну между ними. Пальцы неуверенно сжимают мягкую полусферу, бродят, то надавливая, то вновь превращаясь в призрачные касания. Дэнни процеживает её соски, скользя рукой вверх-вниз, и дрожит вместе с Джесс всем телом. Он касается рыжих волос, оттягивая их и балансируя между щекочущим ощущением, что стелется внизу живота, и откровенной болью. Затем он скользит под майку и впивается ногтями в кожу, оставляя на ней белые следы. Становится ощутимо легче. Пальцы сковывает судорогой, но они упрямо движутся по кругу. Согнутые фаланги постепенно начинают опережать и гнать темп вперёд. Это тянется мучительно долго, а затем их подбрасывает вперёд, словно ударив током, и тело Джесс обмякает. Её рука всё ещё движется, впитывая в себя остатки ушедшего напряжения, а затем с силой прижимается к пульсирующей точке внизу. Дэнни выныривает из её тела, захлёбываясь воздухом, и с силой надавливает на разрывающуюся грудную клетку, боясь, что она вот-вот разлетится в клочья. Джесс остаётся измученно лежать, откинувшись назад, и кривая её изгиба колышется, как волна. Спасает только одно — молчание, в котором угасают последние рваные вздохи. А затем всё снова наполняется упоительной пустотой.