troubled soul

С Лингом Эдварда познакомила Уинри, его подруга детства, в которую он, казалось бы, был влюблён. И не то чтобы она вообще знала Линга – он был парнем, с которым она иногда виделась на учёбе, и он с ней невинно флиртовал. Наверное, поэтому Эварда так бесил Линг – он флиртовал с Уинри. По иронии, именно он в итоге начал с ним встречаться. Влюбился Эдвард в него спустя два месяца после знакомства – когда Эдвард понял, что Линг настолько раздражает, что даже нравится. Эдварда бесило то, как Линг вваливался к нему домой посреди дня, без спросу съедал всё из холодильника, тащил его гулять в самые неудобные моменты, потому что это хоть и раздражало, но было весело. В его жизни появилось какое-то разнообразие, Линг смог избавиться от этой монотонности, и с ним было круто проводить время, каким бы раздражающим он не был. Хотя пункт про то, что он съедал всё из холодильника без спросу, всё-таки под вопросом. У Эдварда было не так много денег, чтобы после каждого его визита закупаться продуктами. Линг, казалось, понял, что Эдвард влюбился, раньше самого Эдварда, и это было довольно обидно. Линг был слишком умным для того, кто выглядит как идиот, и слишком хорошо разбирался в людях, но всё-таки довольно жутковатым. А его шутки, начиная с маленького роста и заканчивая влюблённостью Эдварда, нервировали. К счастью, он не был настолько задницей, чтобы не ответить взаимностью. Полгода продлились их отношения без каких-либо видимых на то проблем. Линг всё ещё был таким же раздражающим, и Эдвард всё ещё реагировал на его выпады со всей яростью, что только была в нём, и разница между тем, что было, когда они дружили, и их отношениями в том, что теперь Линг ещё и смущал его. Мало было прежних шуток – теперь он любит целовать и лапать Эдварда когда нужно и не нужно, за что методично получал по морде. Был лишь один пунктик. Едва ли не каждую неделю Линг говорил одну вещь: — У каждого человека есть свой скелет в шкафу. Не уверен, что тебе стоит знать, какой секрет храню я. И это, честно говоря, наводило Эдварда постоянно на мысли о пятидесяти оттенках серого. Он искренне надеялся, что Линг не скрытый фанат БДСМ, потому что более жутким, чем сейчас, он не может быть. Линг говорил, что хочет быть уверенным в Эдварде, уверенным в том, что тот не сбежит, или что не решит куда-нибудь на Линга донести, и это пугало так, что Эдвард даже не мог гарантировать, что он примет Линга любым, как в этих тупых романтических фильмах. Ему правда нравился Линг со всеми его раздражающими заскоками, но от него такие мурашки по коже, что быть уверенным до конца в своих чувствах Эдвард не мог. Линг решил, что может доверить ему свою тайну тогда, когда Эдвард доверил ему своё тело. Они впервые занялись сексом через те самые полгода отношений, в доме у Линга. Эдвард был девственником, он ни разу не делил постель с девушкой и тем более с парнем, потому что до появления в его жизни Линга он даже не подозревал, что ему могут нравиться парни, а Линг был опытным. Ну, настолько опытным, насколько может быть опытным семнадцатилетний подросток. Эдвард даже не жалел о том, что его первый раз был с ним, потому что как бы сильно он не был напуган – Линг всегда его успокаивал. Каким бы раздражающим он не был в обычном общении – любовником он был на удивление нежным и осторожным. Дразнить и тянуть, правда, любит – это Эдвард выяснил уже после их первого раза. Но не в этом суть. После этого Линг решил, что Эдварду он тоже может довериться, и рассказал ему всё, предварительно взяв с него обещание никому об этом не рассказывать. И ещё он заранее принёс ему пачку сигарет, чтобы если что – он мог закурить. Эдвард не курил, и не помнил, чтобы Линг этим баловался, поэтому понятия не имел, откуда у него сигареты, но одну под конец разговора он всё же взял. Эдвард молчал две минуты. — Когда ты сказал, что у тебя есть какой-то больноублюдский секрет, - Эдвард нервно затянулся сигаретой. - Я думал, что ты что-то вроде Кристиана Грея с его жуткой БДСМ комнатой, или типа того. Тебе стоило сказать, что твой секрет не в какой-нибудь стрёмной комнатушке, а в твоей голове, чтобы потом не вываливать на меня то, что у тебя там сосед по комнате, который периодически развлекается, перехватывая твоё тело. Эдвард понятия не имел, что с этим делать. Он предлагал Лингу сходить провериться к мозгоправу, потому что раздвоение личности – это не шутки, но Линг отвергал обе мысли. Поход к мозгоправу и тот факт, что у него раздвоение личности. Он говорил, что этот парень живёт у него в голове с раннего детства, и он ходил к врачу, но это никак не помогало. В конце концов, Линг притворился здоровым, и его отпустили, хоть и периодически проверяли. Проблема была в том, что Линг, как и врачи, понятия не имел, что это – но это точно не раздвоение личности. Он разговаривает с этим парнем, и они оба наблюдают за действиями друг друга «изнутри», они даже дружат. Линг называл его Гридом, и обещал как-нибудь познакомить Эдварда с ним, когда тот свыкнется с мыслью о том, что его парень на самом деле два парня в одном теле. Свыкнуться Эдвард не мог. Он сдержал обещание никому не сообщать об этом, но он всё равно нервничал, потому что это ненормально. Эдвард долго уговаривал Линга всё же проконсультироваться с врачом ещё раз, возможно, у него был плохой терапевт, или у Линга просто ложные воспоминания, или ещё что-то, и в результате этого у них случилась первая серьёзная ссора на почве того, что Линг ему доверился, а Эдвард делал из него психопата. Линг не хотел понимать, что Эдвард за него переживал. Линг думал, что Эдвард его боялся, что, в сущности, не было неправдой. Но Эдвард старался этот страх преодолеть – в конце концов, они были знакомы практически год, и за это время Линг не выкидывал ничего из ряда вон, чтобы его можно было бояться. Эдвард пытался смириться. Не смирился – пытался, потому что это было слишком жутко даже по меркам Линга, и тогда Линг познакомил его с Гридом. Они меняются местами тогда, когда сами того пожелают, даже обговаривают это, что ещё больше доказывало то, что это не просто раздвоение личности. Грид даже предпочитал называть себя демоном, который поселился в этом теле и не может его покинуть. Грид был ещё более раздражающим, чем Линг. Он казался парнем под тридцать, который пытается вести себя как подросток. Он ходил на ночные вечеринки и часто пропадал с разными девушками и парнями, у него был широкий круг друзей, и он водил мотоцикл. Ещё он был донельзя жадным и постоянно говорил о том, что у них с Лингом всё общее, недвусмысленно поглядывая на Эдварда. Самым жутким в Гриде было то, что несмотря на такой характер, он был добрым. Даже добрее Линга, пусть это и было сложно заметить. Он не любил ввязываться в драки и всячески их избегал, хотя дрался он отлично – Эдвард отметил это тогда, когда на одной из вечеринок он подрался с местными хулиганами, которые приставали к девушке. Грид не любил драться, но он защищал тех, кто не мог сам себя защитить. Линг был не таким благородным. Он тоже не любил драться, но если он дерётся, то остановить его сложно – бывало, что он избивал противника так сильно, что тому приходилось вызвать скорую. И при этом Линг не ощущал никаких мук совести. Именно после этого случая, спустя месяц их знакомства, Эдвард решил, что Линг – жуткий. Грид иногда даже таскал лёд для тех, кого избивал, и относительно вежливо просил больше так не делать. Ещё одной странной не подходящей ему чертой характера была любовь к животным. И не то чтобы он был один из тех диких защитников животных, но он часто подбирал каких-то щенков или котят, которым потом находил надёжных хозяев. Взрослых бездомных животных он подкармливал по возможности, и они все ему доверяли так, будто много лет знакомы. Особенно собаки на удивление быстро привязывались к Гриду, и у каждой из них на ближайших нескольких кварталах есть имя, которое им давал сам Грид. Эдвард находил это довольно очаровательным. Иногда он даже забывал о том, что это жуткая сторона его парня. Когда Грид его впервые прижал к стене и попытался поцеловать – Эдвард вцепился ему в руки и удержал от себя подальше. И дело было вовсе не в том, что он не хотел «изменять» Лингу, или в том, что он не хотел целоваться с Гридом. Дело было в том, что как бы Эдвард не старался, он всё ещё боялся Линга. Или Грида. Или Бог знает, как это называть. — Не забывай, мальчишка, что у нас с Лингом всё общее. Линг, когда услышал про эти слова от Эда, пожал плечами. Он говорил, что это правда, поэтому, если он хочет быть с Лингом, то ему придётся мириться с Гридом. Или они могут разойтись. Эдварду не нравился Грид, но ему нравился Линг, и это было слишком сложно. Грид, однако, к тому же оказался ещё и понимающим. Когда Эдвард говорил ему «нет» - он не настаивал. Он понимал, что Эдвард не был готов, и это было самым удивительным, потому что он казался одним из тех людей, которые хотят всего и сейчас. Даже если пришлось бы брать силой – он бы взял, таким поначалу казался Грид. Единственное, о чём не спрашивал Грид – это о том, хочет ли он проводить с ним время или нет. Так же, как и Линг, он выдёргивал Эдварда из его дел тогда, когда ему того хотелось, и таскал за собой. Наверное, всё пошло не так тогда, когда до них добралась группа хулиганов. Их было всего двое, и как бы они хорошо не дрались – те брали числом. Эдварда схватили за руки и оттащили, но не избивали – только демонстративно дёргали за волосы, чтобы разозлить Грида, который лежал на земле, избитый и без сил. — Отпустите его, ублюдки, - рычал он, и те только смеялись. Парни, которые его завалили на пол, продолжали периодически бить по его рёбрам так, что Грид плевался кровью. — Твоя сучка выглядит слишком хорошо для тебя, тебе не кажется? Может, нам стоит подпортить её? – Парень вновь дёрнул Эдварда за волосы, и тот пнул его ногой. Тогда-то Эдварда и ударили. — Эд! – Грид дёрнулся, попытался освободиться от чужих рук, которые прижимали его к земле. – Отпустите, сучьи дети! — Скажи, ты уже трахал его, а? Или мы будем первыми? Этого хватило, чтобы окончательно разозлить Грида. Тогда всё было слишком похоже на события манги – Грид вдруг нашёл в себе силы дать отпор, и избить каждого так, как никогда себе не позволял. Так, как мог только Линг – но это был не Линг. Эдвард видел это по его глазам, цвет которых менялся каждый раз, когда эти двое сменяли друг друга. Грид вызвал самостоятельно полицию и скорую, воспользовавшись телефоном одного из них, а потом сел около стены, прижимая к себе Эдварда так, будто это его так сильно избили. Гриду досталось намного больше, чем самому Эдварду – последний отделался лишь парой синяков. Грид истекал кровью, и, кажется, у него было сломано одно ребро, но он выглядел таким взволнованным, когда смотрел на Эдварда, что даже не думал о своих травмах. Он обнимал его за плечи, прижимал настолько близко, насколько мог, почти до боли сдавливая в своих объятьях и тяжело дыша. — Всё в порядке. Всё в порядке. Теперь всё в порядке. И Эдвард обнял его в ответ. Он не понимал, почему Грид так сильно переживал, и понимать не хотел, но ему было это… приятно. То, что Грид так сильно за него волновался, хоть он и отрицал это потом в больнице. — Я просто защищал то, что принадлежит мне, - Говорил он, лёжа на койке, а потом поморщился. — Линг? – Эдвард улыбнулся. — Называет меня тупым вруном и ублюдком, который украл всю славу. И Эдвард рассмеялся. Взял Грида за руку и рассмеялся. Эдвард влюбился в него уже в тот момент, но понял это только тогда, когда Грида выписали, и он сразу же потащил Эдварда на концерт дешёвой рок группы, которая звучала настолько ужасно, что хотелось отрезать себе уши. Эдвард сам его поцеловал, когда Грид схватил его за локоть и подтащил к себе, чтобы он не потерялся в толпе. Эдвард увидел его обеспокоенное лицо в этом омерзительном освещении и понял, что влюбился. Эдвард позволил ему взять себя и вновь понял, насколько они с Лингом разные, даже в сексе. Грид был куда более грубым, но не потому, что сам того хочет. Казалось, что он просто иначе не может, именно поэтому он всегда останавливал себя, спрашивал Эдварда, всё ли в порядке, и пытался быть осторожней, хоть и получалось у него не очень. Линг никогда не спрашивал, как Эдварду будет лучше – он только делал, как будто сам знал, как будет лучше. Они оба казались одинаково заботливыми, но совершенно разными методами. Кроме того, у Линга получалось лучше. Из-за Грида у Эдварда были следы на теле, и ему было сложно ходить некоторое время, что Грида почему-то только веселило. — Кто бы мог подумать, что ты у нас такая нежная принцесса, - смеялся он и брал Эдварда на руки. За это Эдвард дал и ему по морде. Поэтому остаток дня ему пришлось полагаться лишь на свои силы, чтобы передвигаться. Грид был куда более обидчивым, чем могло бы показаться. С Лингом было спокойно. Он любил таскать Эдварда куда-то гулять, но его прогулки не были безбашенными, как у Грида – они были даже умиротворяющими. Линг часто любил взбираться на крышу и наблюдать за небом, при этом держа Эдварда за руку. Он был куда более романтичным, чем казалось на первый взгляд. Иногда они могли даже без дела валяться у него дома, и Линг часто лез обниматься без задних мыслей, и это было довольно неловко. Эдвард почему-то каждый раз ожидал того, что его рука начнёт заползать под штаны, однако она никогда не сдвигалась. Что Линг, что Грид, оба ждали согласия Эдварда на какие-либо действия. Грид никогда не любил сидеть на месте. Линг почти всегда уступал ему только ночью или во второй половине дня – тогда он отправлялся развлекаться, и всегда брал Эдварда с собой. И если Линг любил обниматься, то Грид любил целоваться. Целоваться долго, и нередко – грубо, так, чтобы Эду было уже не до поцелуев несколько дней. И это бесило. Несмотря на это, он всегда переплетал пальцы с Лингом, когда они наблюдали за облаками на крышах, и всегда отвечал на поцелуи Грида. Ещё он любил его обнимать. Грид, как бы странно это не звучало, оказался не настолько привыкшим к нежностям. До такой степени, что откровенно смущался и пытался оттолкнуть Эдварда. Безуспешно, правда. — Кто бы мог подумать, что ты у нас такая невинная принцесса, - Эдвард ухмылялся, смотря на недовольное и смущённое лицо Грида. — Пацан, да ты нарываешься. Эдвард знал, что Грид не ударит его и не изнасилует, поэтому ничего не боялся. Кто бы мог подумать, что Грид перехватит контроль с утра пораньше, чтобы устроить Эдварду холодный душ из молока. — Чтобы принцесса росла большой и сильной, а то мелковата, - смеялся он, выкидывая из рук пакет. — Ты покойник, кусок дерьма. К несчастью, тогда Грид быстро поменялся на Линга. К счастью, Эдвард не видел особой разницы, кому давать тумаки. Тело-то одно. Грид обязательно потом почувствует последствия. Три месяца. Три месяца прошло, и Эдвард начал понимать, что свыкнулся с тем, что в голове у его парня живёт ещё один человек, который, судя по всему, теперь тоже его парень. Это стало проблемой лишь тогда, когда они начинали меняться прямо во время секса, и это почему-то очень смущало. Особенно когда они говорили что-то вроде «он наблюдает за тобой». Тупые извращенцы. Как-то раз Грид взял себе домой кучу котят, которых нашёл на улице около трупа кошки, судя по всему, их матери, и решился ухаживать за ними до тех пор, пока они не достигнут возраста, когда их можно было бы раздать разным хозяевам. Потому что совсем маленьких котят и щенят Грид никому не доверял, кроме самого себя – и это было до ужаса очаровательно. Проблема была в том, что в его квартире животных содержать нельзя было, и прежде, чем хозяйка этой самой квартиры пришла к нему за проверкой, Грид примчался к Эдварду пешком через пару кварталов, держа в руках корзину с котятами, и всучил ему в руки – последить, чтоб хозяйка не спалила. А когда Грид вернулся за ними, Эдвард решил задать ему спонтанный вопрос, о котором даже не задумывался: — Если бы тебе предложили жить отдельно от Линга, в смысле, в другом теле, ты бы согласился? Грид удивлённо вскинул брови, устраивая котят в корзину, а потом ухмыльнулся. — Этот парень та ещё заноза в заднице, и делить это тело чертовски неудобно, - его ухмылка стала шире. – Но чтобы я кому-то позволил его забрать у меня? Хрена с два, этот парень – часть меня, и я его отдам лишь в том случае, если сам помру. Когда Линг впервые закурил на глазах у Эдварда – он задал ему тот же вопрос. — Грид проблемный, но он часть меня, Эд, - улыбнулся он непривычно тепло, и даже шире открыл обычно прищуренные глаза. – Я ни за что не расстанусь с ним. Я люблю его. Линг был куда более открытым в проявлении своих чувств, а так как у него с Гридом всё на двоих, то Эдвард сделал вывод, что Грид тоже любит его. Проблемой оказалось то, что, кажется, имели в виду они совершенно не братскую или дружескую любовь. Потому что на вопрос о том, стали бы они встречаться друг с другом, будь они друг от друга отдельно, они ответили положительно. — Но разве тогда вам будет не лучше, если вы будете в отдельных телах? Вы же сможете встречаться друг с другом, - Эдвард погладил котёнка у себя в руках. – Это вы такие тупые или у вас есть объяснение этой нелогичной хрени? — Мы уже ответили, Эд, - Линг вздохнул. – Он – часть меня, и я – часть него. Возможно, мы бы встречались друг с другом, будь мы изначально раздельно, но мы часть единого целого, мы к этому привыкли и нас это устраивает. Мне кажется, что если у меня отнимут Грида, то мне будет слишком пусто без второго голоса в голове. — Ты даже не представляешь, насколько это жутко и странно сейчас прозвучало, чувак. — А ты, Эд, - Линг не обратил внимание на его слова. – Хотел бы, чтобы один из нас исчез, и ты мог встречаться только с одним? Вот тогда-то Эдвард и осознал. Он не просто привык к тому, что у его парня в голове ещё один человек. Он, кажется, даже полюбил это. По крайней мере, мыслей о том, что Лингу стоит провериться у врача, уже не было. Факт был в том, что ему уже не просто нравился Линг, и даже не в том, что ему начал нравиться Грид. А в том, что он любил их обоих. Эдвард понял, что ни за что бы не хотел, чтобы эта раздвоенная башка пропадала из его жизни, настолько сильно он их полюбил. И осознание этих чувств давило не меньше, чем Грида смущали его собственные чувства. Поди пойми, кто из них быстрее решится признать, что чувствует. — Ни за что, - ответил он спустя целых пять минут, когда Линг, кажется, уже забыл про этот вопрос. — Ты что-то сказал? — Я не хотел бы, чтобы кто-то из вас пропадал, - Эдвард глянул Лингу в глаза, стараясь не смущаться и не отводить глаза. Чтобы не показывать, что он действительно боится это признать. – Я… Я люблю тебя. И его. И вас обоих. Я люблю твою хренову БДСМ комнату, хренов Кристиан Грей! Линг смотрел на него, казалось бы, целую вечность, без намёка на какие-либо эмоции, а потом слегка нахмурился. — Это было самое отвратительное признание в любви, которое только могло бы быть. Не делай так больше. — Можно подумать, ты придумаешь лучше! — Поверь мне, ты не хочешь слышать сейчас смех, который слышу я. Тогда-то Эдвард и смутился. Он прав. Это было отвратительно. — Можно переиграть этот момент? – Сказал он, скрывая лицо за ладонями. — Нет, я буду припоминать тебе это до конца жизни, - заржал Грид . – Подумать только. Пятьдесят оттенков серого, пацан, серьёзно? Ничего лучше не мог придумать? — Заткнись, ты даже так не сможешь, ты-то у нас забитый цундере. Грид замолчал, и лишь спустя минуту прорычал «хватит ржать», видимо, адресованное Лингу. И они начали ссориться, впервые на его глазах, и это выглядело всё так же жутко: один человек разговаривает сам с собой и периодически меняет выражение лица. Один раз Грид даже покраснел, и тогда засмеялся уже сам Эдвард. Его уже не волновало то, насколько его парень… Парни жуткие. В конце концов, именно за эту жуть он их и полюбил.