kinfolk.

Хиддлстон заходит в дом, кидает ключи на полку в коридоре и аккуратно вешает пальто на вешалку. Дома пахнет уютом и спокойствием. Около месяца здесь не было никого, кроме приходящей горничной, которая раз в неделю стирала с мебели пыль и следила, чтобы не прорвало трубы или не случилось короткого замыкания. Собаку он отдал другу и планировал забрать только завтра, поэтому привычного топота когтистых лап по паркету и виляющего хвоста тоже видно не было. Обычно Том возвращался домой с радостью и облегчением, но в этот раз наслаждаться не получалось. У него и раньше бывало такое: после ярких, интересных съемок и мероприятий вроде Комик-Кона дома было скучно и слишком тихо, но в этот раз все иначе. Это не скука и не желание снова влиться в работу. Это что-то другое, неприятно царапающее и холодящее внутренности. Хиддлстон проходит на кухню, берет со стола записку от горничной Энн и читает написанные быстрым неаккуратным почерком слова: «С возвращением, мистер Хиддлстон. В холодильнике вас ждет мясная запеканка. Надеюсь, перца достаточно». Том улыбается, наливает в чайник воды и ставит его на плиту, предвкушая вкусный ужин. *** Было уже далеко за полночь, когда Томас внезапно проснулся от вибрации телефона. Он нахмурился, провел ладонями по лицу и зевнул; оказалось, что он заснул перед жужжащим телевизором и продремал около часа, пока на телефон не пришла смска от его друга с приветственными словами. Том быстро написал в ответ «Спасибо, бро», потянулся и направился в ванную. Все было не так. Том не смог бы вспомнить, когда он в последний раз засыпал на диване; его жизнь дома, в отличие от съемочных будней, была размеренной и абсолютно предсказуемой. Иногда ему было одиноко, но в целом его максимально устраивала жизнь холостяка, который после шумных пресс-конференций может отдохнуть в полной тишине с чашкой горячего чая и свежим Kinfolk за кухонным столом. Сейчас тишина раздражала. Шум воды в ванной немного улучшил ситуацию, и Хиддлстон подставил лицо под прохладную струю. Может, это кризис среднего возраста? Том внезапно вспомнил события 2017 года, когда он вернулся из Африки и ляпнул, не подумав, про разруху в странах третьего мира. Он тут же сжал зубы и тряхнул головой. Лицемерные журналисты приписали ему непонятно откуда взявшуюся «надменность» просто потому, что он сказал правду. А что, разве там не разруха? Разве не в этом смысл тех миллионов, которые зарабатывают артисты — чтобы помогать тем, у кого денег в сотни раз меньше? Он выключил воду, промокнул кожу полотенцем и вздохнул. Последний год дался ему тяжело. Поездка в Африку расшатала нервы, этот недопиар с Тейлор подлил масла в огонь, а шутливые заявления Руссо про его возраст и глупые хитросплетения слухов, которые актеры «Войны бесконечности» обязаны были пускать до и после премьеры, окончательно добили. Что-то в его жизни пошло не так. Том глянул на лежащий рядом телефон и заметил пришедшее сообщение — айфон подсвечивал экран напоминанием о непрочитанной смске. Хиддлстон взял в руки смартфон, и сердце в груди ухнуло. «Привет, приятель! Ты уже в Лондоне? Может, зависнем где-нибудь за пивом?» — в своей привычной непосредственной манере спрашивал Холланд. Томас улыбнулся, прикусив губу от легкого волнения, и набрал ответ. «Да, с удовольствием. Давай послезавтра». Следующие пару минут он почему-то продолжал нервничать, пока вибрация не сообщила о новом сообщении. «Класс! Как насчет R&H?» «Отличный вариант», — с улыбкой ответил Хиддлстон и напрочь забыл, о чем думал пять минут назад. Холланд был младше его на 15 лет, они виделись только на пресс-туре и толком не успели пообщаться, но парень излучал столько энергии и света, что пары минут рядом с ним хватало для полной перезагрузки. Честное слово, если бы не Холланд, Хиддлстон бы точно отказался от последней поездки — настолько плохо ему было последние месяцы. А еще они чуть не поцеловались по пьяни. В Корее произошло что-то странное: Холланд поссорился со своим бывшим парнем, завалился к коллеге в номер и… просто разрыдался. Прямо у Томаса на плече. Потом успокоился, они выпили еще и — Хиддлстон уверен, что дело было в банальном выплеске эмоций — чуть не поцеловались. Томас в последний момент дал заднюю, Холланд, похоже, тоже понял свою ошибку и молча ушел. Оба, как настоящие актеры, умело сделали вид, будто ничего не произошло. Хиддлстон, разумеется, не раз пытался понять, что это было и как он к этому относится, но в итоге пришел к выводу, что они оба встретились в тяжелый момент своей жизни. На Холланда свалилась популярность и сопутствующие ей демоны, у Хиддлстона случился кризис, и он просто не понимал, что творит. Как ни странно, отношения никак не изменились: Томы по-прежнему тепло улыбались друг другу и мало разговаривали. Очень мало. Пожалуй, Хиддлстону было бы легче, если бы они поговорили хотя бы немного. Поэтому он так рад был этому предложению от Холланда: может, ситуация и не прояснится (в конце концов, ее уже можно замять за сроком давности), но неловкость точно уйдет. С этими мыслями он лег спать, акккуратно положив телефон на прикроватную тумбочку. *** — Оу, посмотрите, кто приехал, сам мистер-я-теперь-общаюсь-только-с-голливудскими-звездами Холланд! Холланд несколько секунд мрачно смотрит на когда-то радовавшегося каждой победе друга Харрисона, затем вздыхает и отвечает: — Слишком сложная конструкция для тебя, Хаз. Остерфилд пришел в гости к Холландам, как друг семьи. Все были в курсе напряженности между бывшими друзьями после премьеры первого «Человека-паука», но семья, тем не менее, отчаянно надеялась это как-то исправить. К тому же, Гарри очень любил Хаза, и было бы глупо лишать его возможности видеться с другом только из-за личных разборок старшего брата с Остерфилдом. — Мальчики, давайте есть, потом погрызетесь, — постаралась сгладить острые углы мама Тома, раскладывая еду по тарелкам. — Томми, ты уже большой, сам себе наложи, у меня рук не хватает. Холланд бросил взгляд в сторону Харрисона — не собирается ли тот отпустить колкость на этот счет — но тот лишь молча смотрел в свою тарелку. Молча и грустно. Ужин прошел в привычной уже наэлектризованной тишине. То и дело кто-то за столом пытался поднять нейтральную тему, но все утыкалось в работу Тома. В конце концов последнему это надоело, он оставил тарелку наполовину полной и пошел в свою спальню, сославшись на усталость. Уже у себя он упал на кровать, закрыл глаза руками и попытался успокоиться. Тишина и темнота действовали умиротворяюще, и через пять минут он уже почти задремал, как вдруг услышал тихий стук. — Можно войти? Холланд резко сел на кровати. Харрисон включил свет и мялся на пороге, надменности, которая была в его взгляде всего полчаса назад, и след простыл. — Проходи, — осторожно произнес Том и подвинулся на кровати, давая другу сесть. Остерфилд молчал с полминуты, видимо, подбирая слова, а потом невинно поинтересовался: — Как прошел тур? — О, не делай вид, что тебе это интересно, — Холланд закатил глаза и вновь откинулся на кровать, скрещивая руки на груди и утыкаясь хмурым взглядом в потолок. Краем глаза он видит, что Харрисон смотрит себе на руки и до побеления сжимает пальцы. — Я был в Америке, — тихо говорит друг, словно нащупывая безопасную тему. — Пригласили на показ. Я им понравился, хотят заключить контракт. — Правда? — так же тихо и искренне спрашивает Холланд, боясь спугнуть внезапный момент негласного примирения. — Да, — кивает Хаз. — Через пару недель лечу подписывать, — он поворачивается на Тома и улыбается чуть шире. Пару секунд они смотрят друг другу в глаза, и Холланд притягивает Хаза к себе, хлопая по плечу. — Поздравляю, друг. Ты это заслужил. — Отстраняется и смотрит в глаза: — Ты покоришь все подиумы мира, я уверен. Харрисон смеется, вновь опускает взгляд и мягко проводит по ладони друга. — Прости меня, — едва слышно шепчет он. Том лишь молчит, не зная, что сказать. Какой-то огромный валун свалился с него только что, и от этого облегчения он просто потерял дар речи. Харрисон поднимает глаза и ищет ответ во взгляде Холланда. — Давай забудем. Мы оба вели себя, как последние козлы, — усмехается Том и видит усмешку Остерфилда, которая тут же пропадает. — Я был не прав… больше, чем ты, — продолжает Хаз. — Ты так радовался своим успехам, а я был просто задницей, — он качает головой, словно разочаровался сам в себе. — Я думал, ты наслаждаешься этим всем и тебе совсем плевать на меня, у тебя был… — Хаз на секунду запинается, — Роберт, тысячи фанатов, мы стали так редко видеться… — Я все это знаю, Хаз, — мрачно останавливает его Том, не желая снова ковырять эту рану. — Да, в общем… пока ты был в туре, я о многом думал, потом съездил в Штаты… короче, я понял, что дело не в тебе, а во мне, — Харрисон наконец поднимает голову и смотрит в глаза Тому. — Я завидовал тебе. Завидовал и злился, что ты достиг успеха, а я нет. — Хаз… — вот теперь Холланд точно не знает, что сказать. — Да даже по поводу Дауни! Господи, да кто в здравом уме будет осуждать человека за секс с Дауни-младшим?! — восклицает Харрисон и одновременно с Холландом смеется. — Серьезно, приятель, если бы Дауни позвал меня в свой трейлер, я бы снимал трусы еще на подходе. — Он предлагал втроем, — ухмыляясь, говорит Том. — Но мы с тобой тогда уже… — Ай, что было, то прошло, — отмахивается Харрисон, хотя Холланд видит легкое разочарование в его взгляде. Затем повисает неловкая тишина. Спустя минуту или две Харрисон снова заговаривает. — Я всегда буду любить тебя, друг, — он смотрит пронзительно, прямо в глаза. — Всегда. Ты лучшее, что могло случиться в моей жизни. — Я тоже тебя люблю, — ласково произносит Холланд и тянется для объятия. Он чувствует, что это конец. Не тот конец, который был несколько месяцев назад — когда они в клочья разругались, обложили друг друга оскорблениями и резко оборвали отношения. Нет, сейчас это было мягкое, теплое расставание, с любовью и уважением друг к другу. Том знает, что иначе не получится — вместе они быть уже не смогут. Не из-за Дауни или ссоры, не из-за известности и драм. Просто что-то сломалось. Что-то, что не надо чинить. Иногда трещины придают скульптуре уникальность, дают новую жизнь. — И прости за эту тупую нападку в начале ужина, я… — Забей, — только коротко выдыхает Холланд в его плечо. Они отстраняются друг от друга, после чего Том, усмехнувшись, громко произносит в сторону двери: — Гарри, выходи, я знаю, что ты здесь! Брат просовывает голову в спальню и пожимает плечами словно в оправдание. — Ну я же должен был убедиться, что вы помирились. Харрисон хватает подушку Тома и кидает в Гарри, тот уворачивается и кидает в ответ штаны со стула старшего брата. Начинается обычная перепалка, и Том только устало опускается на кровать. Жизнь вернулась в обычное русло.