День сурка

Дождь тихим подступом окрапливал листья, созвучно ветру, несущему его, падал на них, очищая. Щемящая тоска, словно тиски, сжимала в своих лапах, сдавливая все внутренности. И не знаешь, что так мучает тебя, не знаешь, куда податься и как сбросить с себя этот тяжкий груз… Нет, ну вы не подумайте, меня и не так унести может после косяка-другого. Я не романтизирую наркотики, нет. Но таким романтиком могу быть, стоит только скрутить одну такую волшебную палочку — хоть на цитаты разбирай. Я не наркоман. Не те полувыгнившие овощи, лежащие в подъезде, заброшенных домах, возле гаражей и у себя в квартирах. Нет, меня зависимость как-то обошла стороной. Чтоб её, чертовку, реально услужила ведь! Уж господь бог подсуетился или организм мой иммунитет имеет, но факт фактом — мне подфартило. Жаль правда, что удача сидит лишь на одном аспекте моей жизни. С моей работой и не в такое дерьмо вляпаться можно. Плавай себе в формалине, прожив неполный тридцатник, проработав неполный рабочий день. Стоит только неосмотрительно погеройствовать — и всё, пиши пропало, гуд бай май диар, ты уже лежишь в водосточной канаве, проклиная весь свет. Зато, возможно, на небесах тебя пожалеют и похвалят за храбрость и чистоту помыслов. Но это уже как повезёт. Мне вот повезло, систематично выкуриваю один-другой косяк каждые выходные. — Варштайнер, тебя начальство вызывает! Бекки, милая Бекки, если бы ты знала, как я на тебя дрочил вчера, то не улыбалась бы сейчас так дружелюбно. Наивная Бекки, и ты тут долго не продержишься, бьюсь об заклад. — Уже иду. Коридор, поворот налево, мимо вечно отдыхающих офицеров, мимо кофейного аппарата. Ещё один поворот, в этот раз — направо. Вдоль коридора, мимо кабинетов с небрежными фамилиями «Ланцер», «Фриделл» и прочее непотребство. В Большом яблоке все созвучны, будто родственники по пятому колену. Вот он — обитель немощных и смертных. Зато с баблишком побольше и связями помощнее. Вздыхаю, дергаю ручку, и дверь, даже без скрипа, как моя, открывается. Дежурное выражение лица и «вызывали, комиссар?».  — А, да. Присаживайтесь, Варштайнер. Бесячий надменный, пофигистичный тон. Засунуть бы тебе его в твою жирную задницу, удачно уместившуюся в кресле из крокодиловой кожи. Размытая фигура, три подбородка, марианские впадины глаз и длинные конечности — вкупе он создавал впечатление инопланетянина. Слишком стрёмно, отчасти даже пугающе он выглядел, особенно, если смотрел вам в глаза. Жутко, на грани с фарсом гримма и маскарада. — Ну что ж, по поводу вашей просьбы об оплачиваемом отпуске. Рассмотрев все за и против, — пошёл нахуй, ты не имеешь права мне отказывать, ублюдок, — я вас отпускаю до двадцать первого числа. Сегодня ебучий четверг, седьмое июля, я ебал эти две недели! Но то, что я думаю и то, что я говорю — разные вещи. — Спасибо, мистер Виллшоу. Все документы я занесу Джонсу. — Если так, то вы свободны. Желаю хорошо отдохнуть. Вряд ли я смогу отдохнуть лучше, чем ты живёшь, говна кусок! Выхожу, матерюсь по-арабски и иду в бухгалтерию. Чтоб вы так отдыхали, как я живу. Дома делать нечего. Телевизор не работает, хотя в его великовозрастной категории мало работающих представителей. Диван вообще вот-вот покажет мне весь свой внутренний мир. А холодильник изредка радует разнообразными представителями флоры и фауны. Завтракаю я на работе, ужинаю там же, а обед для меня — временной отрезок на часах. Чипсы и быстрозавариваемые лапша и суп — моё всё по выходным. Так и протекают мои будни — травлю себя и травлю тараканов. Телефон противно затрещал, выдавая искажённые аккорды некогда прикольной песни. Выворачивает от этих звуков, спешу заткнуть его, принимая вызов. — Слушаю. — Братан, зачем так официально! — на той стороне загоготали. — За миллионом евро, можешь предложить сумму посущественней? — Нее, тебе и ляма хватит. Так чё я звоню-то!.. — Мне и самому интересно. — Очень смешно, дружище, мои поздравления. А теперь я, с твоего позволения, продолжу. Я звоню спросить, когда ты приезжаешь. Так вот, когда и во сколько тебя ждать? Выпадаю, пытаясь понять где меня уже ждут. — Если ты про то, когда мои шарики заедут за ролики, то, возможно, совсем недолго осталось. — Дважды браво! Реально, братан, когда тебя ждать? В твой день или позже? Догоняю о чём он. — Бля, я уже и забыл, если честно… Не думаю, что смогу приехать в этом году. С деньгами не то, чтобы всё заебись. — … Тебя чё, с работы попёрли? — Э, не, не дождёшься. — Ну вот и всё тогда! Пьянка за наш счёт, в качестве подарка! Не раздумывая ни секунды, соглашаюсь. Халява халявой, но это пиздец какая выгодная халява! — То-то же! Вот ты засранец, конечно! — Какой есть. — И то верно. Лады, ждём тебя за день до события, так сказать, чтоб всё согласовать! — снова хохот в трубке. — Бывай. — И тебе хуёв стоячих! Скидывает, не услышав моего смачного посыла. А зря, узрел бы плоды упорной деятельности своей. Всё же, именно Заки подарил мне словарь мата на арабском. Полезная вещица, познавательная. Кидаю мобильник куда подальше, на диван или под него — по хуям. Открываю единственную тумбочку, достаю последний пакет лапши и высыпаю содержимое в тарелку. Ставлю кипятиться чайник. Включаю ноут, захожу в сеть, попутно отвечаю на сообщения старых друзей и знакомых о предстоящей вечеринке. Да ребята, мне двадцать восемь, спасибо, что напомнили. Да, попойка будет обязательно. Да, конечно вы приглашены. Из всех дней в году, ЭТОТ — мой самый нелюбимый и любимый (лет так с пятнадцати) одновременно. Осознание того, что я старею и того, что это — повод выпить пришло ещё в подростковом возрасте. Со временем же стало больше угнетать, нежели забавить. И вся гамма эмоций в двух словах — день рождения. Как говорил великий: «В общем, не день рождения, а поминки по бездарно прожитым годам». Так и у меня — всё катится по пизде, сметая любые преграды в виде надежд на светлое будущее. Чайник вскипел и теперь оглушал своим свистом пол района. Морщусь и спешно выключаю плиту, завариваю лапшу, накрывая сверху плоской тарелкой. Какие-то пять минут и я наконец-таки затыкаю просящий нормальной еды желудок. Да у меня там и печень, и почки, и даже мочевой пузырь нормальной пищи требуют. Но что я могу поделать? Всё, что мне остаётся — молча игнорировать и травиться дальше. Кажется, мама в детстве говорила мне, что копы гребут деньги лопатой. Видимо, бедняжка не знала, что так живут лишь на вершине полицейской иерархии. Ну, или на крайняк и середина сойдёт, но никак уж не её дно. Моя зарплата — прожиточный минимум, но по сути — выживательный. Денег хватает лишь на оплату аренды и немного на еду и проезд. Представляете, мне иногда хватает на нормальные макароны. В кафе я ходил в последний раз лет в восемнадцать, и вот, не успел оглянуться, а я уже сижу в прокуренной каморке, по ошибке названной каким-то придурком квартирой, и ем дешёвую подделку на китайскую лапшу. Театр абсурда. Или фильм ужасов. Доедаю и ставлю посуду в мойку. Завтра вымою. Ложусь на диван, тот жалобно скрипит, кладу ноут на живот и сёрфлю интернет. Не знаю, сколько я так пролежал, но успел и билеты присмотреть, и фильмец глянуть, и погоду в Делавэре. Милипизерный штат нашей «великой» страны, небольшой городок Ньюарк, откуда я и родом. Иронично созвучно городу, где сейчас тухну и покрываюсь плесенью я. Но не суть, главное — скоро можно будет надраться, и будь я проклят, если упущу эту возможность!