"Саломея", О.Уальд, 1891.
"дюркгейм - ну это типа топовая компьютерная игра, в которой главного персонажа зовут дюрк." "господи, за что?" думает чонгук и устало зачеркивает неправильное опеределение. как же его достали тупые студенты. хотя бы книгу раз в жизнь открыли бы и почитали, что эмиль дюркгейм - не компьютерная игрушка, а, на минуточку, французский философ, считающийся основоположником социологии, наряду с карлом марксом и огюстом контом. тупицы, блин. чонгук уже сбился со счета, сколько тетрадей он проверил, и, честно признаться, продолжать ему не очень-то и хотелось. но перед ним лежит последняя тетрадь, тетрадь тэхена, и чонгук нехотя открывает ее и просматривает слегка помятые страницы. закончив с проверкой, черкает в конце конспекта плюсик и резко закрывает тетрадь. на ней изображены какие-то иероглифы, и чонгук жадно всматривается в них, пытаясь понять тэхенов шифр, если он есть, конечно. но в дверь звонят, и чонгук, мельком взглянув на часы, отмечает, что уже половина первого ночи и спускается на первый этаж, чтобы открыть дверь. на пороге маячит стройная фигурка старого друга. - поздно ты, - сказал чонгук, хлопая юнги по руке. тот проходит в дом, снимает черную маску и переводит взгляд на зеркало, рассматривая рассеченную губу и синяк на скуле, словно экспонаты в галерее, затем улыбается чонгуку, - ты че, обалдел? а если твой папашка подумает, что это я тебя так разукрасил? на каких богов мне молиться? или лучше сразу жопу зашивать перед поездкой в гомосячью тюрьму? - чонгук злился в шутку, он даже знал, что папашка юнги так не подумает, просто хотелось наконец донести до богатенького птенчика то, что гук не его служанка и не собирается зализывать ему каждые царапины. юнги часто приходит домой с кровавыми кляксами на губах и пятнами синяков на коленках. как ребенок, ей богу. - да расслабься ты, - ответил юнги, снимая ботинки, - просто наткнулся на каких-то гопников, - он снял майку, закидывая ее в стиральную машину, обнажая худощавое бледное тело, и пошел на кухню. там налил себе воды из бойлера и залпом выпил. затем налил еще один стакан, осушил и его. чонгук за это время нашел где-то аптечку, достал спирт, зеленку и еще какие-то порошки (не факт, что лечебные) и пошел прямиком к юнги. - ай, блять, больно же, - юнги сильно поморщился после того, как чонгук приложил к его губе ватку, смоченную спиртом. - щас будешь сам этой херней заниматься, а я спать пойду, - стреканул чонгук и только сильнее прижал ватку, отчего юнги еще больше поморщился, но быстро пришел в себя, понимая, что чонгук помогает, а не делает больно, - ну и кто тебе на этот раз попался? - чонгук заботливо убрал ватку, отошел к столу, взял чашку и перелил туда немного спирта. затем вернулся к юнги и протянул ему "обезболивающее". - да всё те же, - юнги принял чашку и выпил содержимое, резко выдыхая, - лысый и его команда, - он вернул пустую тару чонгуку, - в этот раз они были недалеко от центра. - бэтмэн ты наш, - чонгук нежно потрепал немного растрепанные, но все такие же прекрасные серые волосы юнги и улыбнулся, - спать иди, выглядишь ты неважно, - юнги благодарно улыбнулся и посмотрел вслед поднимающемуся на второй этаж чонгуку, представляя, что бы он делал без него. по сути, юнги - обычный сын миллиардера. хотя, сказать так было бы не совсем правильно. скорее, юнги - самый необычный сын миллиардера, которого когда-либо встречал любой простой смертный. по генной инструкции, все богатенькие детишки живут за счет своих предков, купаясь в славе, деньгах и прочих потребностях. либо же они продолжают родительское дело. мин юнги не относился ни к первому, ни ко второму варианту. он не жаждал славы, не плавал в долларовых купюрах. единственное, что он попросил за всю жизнь у папы - его машина. его отдушина и самый грязный фетиш. больше юнги ни в чем не нуждался и сказав об этом отцу, он был в шутку выгнан из дома, но не привыкший шутить, юнги просто съебался на крутой тачке к старому другу - чонгуку, слезно попросился пожить и вот, они с чонгуком неразлучны уже херову тучу лет. живут, так сказать, припеваючи. и учитывая, что ранее, без помощи тетушки чеён - самой доброй няни на свете, царство ей небесное, юнги не мог и шагу ступить, тут за ним никто не смотрел, и юнги попал из-под теплого родительского крыла в суровую взрослую жизнь. хорошо, что у него есть чонгук, который сука еще та, но все же когда юнги не может постирать маечку, чонгук позлится, покричит, да покажет как включить стиралку, когда юнги разбивает нос в кровь и чуть не плачет от боли, чонгук побурчит-побурчит, да обработает рану сквозь недовольный шепот, и когда юнги не может сварить картошку, чонгук уйдет на пять минут, сказав, что "я заебался быть твоей мамкой, цыплёныш", но научит добавлять соль по пропорциям. юнги, зная, что он сам кадр еще тот, очень ценил чонгука и старался не надоедать ему по пустякам, особенно когда тот стал "жостким преподом". иногда, когда чонгук просил, юн подвозил его в универ, покупал продукты сам и убирался в доме сам. но вот то, чего ни чонгук, ни сам юнги понять не могли, так это его любовь к дракам и нунчакам. юнги в детстве занимался нунчаками и даже мастерски владел ими. изнывая днями от скуки, он решил, что стоит освежить память и записался на нужные курсы. успешно их окончив, юнги представлял себя "темным самураем" и иногда выбирался попрактиковаться на жалкой гопоте. как это и было этой ночью. конечно, он узнал тэхена. и он помог ему не потому, что это брат чонгука, а потому, что его могли вполне реально убить, а юнги такие зрелища не очень любит. он пока решил не говорить чонгуку о его непутёвом братишке и пошел в свою комнату. на столе стоит коллекционный альбом backstreet, и юнги улыбается, глядя на него. в голове сразу играет фортепиано, представляется кукольный человечек, который искуственно открывает рот под текст песни: "i like the way you work it no diggity i got to bad it up, baby". юнги кайфует под песню в голове и на своей волне идет в душ. полотенце с кактусами лениво болтается на плече юнги и он подпевает доктору дре. - ну-ну, бэкстрит бой, полегче, - мокрый чонгук в шортах выходит из пропитанной паром ванной, и юнги врезается на него, пропевая: "shorty get dooooown, good lord" и чонгук продолжает фразу: "baby got 'em open all over town", подмигивая смущенному юнги. - сорян, - мурлычет тот и пытается пролезть сквозь широкого чонгука в ванную, но тот переграждает дорогу. он дышит очень тяжело, прокуренные бронхи то и дело норовят потянуть на утробный кашель, однако чонгук умело сдерживается. он смотрит на юнги с какой-то ностальгией, сглатывает и улыбается глазами, как учила тайра бэнкс, но юн уже привык к такому взгляду, так что даже не удивляется, - дай пройти, мне помыться надо, а то воняю. - только если ты пообещаешь не орать по ночам эту дебильную песню, - чонгук хитро улыбнулся и протер глаза руками. - слово бой-скаута, - ответил юнги, приложил два пальца к виску и отвел их в сторону, показывая импровизированный жест обещания, - но песня же классная! кстати, ты идешь завтра со мной за дозой? - ты видел сколько у меня работы? иди мойся, - чонгук отошел от прохода и направился в свою комнату. ну а юнги последовал своему первоначальноому плану и зашел в горячую ванную, закрыв дверь за собой. *** комнату окутывал приятный запах, обычно появляющийся после долгожданного дождя, а когда ветер гулял по улицам, приводя в движение уснувшие деревья, в окно просачивался аромат блинчиков, которые готовят этажом ниже. тэхен открывает заспанные глаза и смотрит сквозь пластмассовые оконные рамы прямо на улицу. там все красиво: маленькие дети в смешных дождевиках уже играют в мокрых песочницах, и мамы, наблюдающие за ними, умиротворенно болтают друг с другом, наверное, о шмотках или лучших магазинах с колясками. о чем еще говорят молодые мамы? сегодня суббота. спокойная, мирная и очень нужная тэхену суббота. он находит в комнате зеркало и аккуратно снимает бежевый пластырь со лба тонкими пальцами. боль в ноге все еще ощущалась, но уже не так очевидно, как вчера: мягкая постель, совершенно не похожая на тэхенову, травяные чаи, которых у тэхена и в помине нет, действительно исцеляют. он уже не чувствует себя унылым говном, которое постоянно жалеют. тэхен натягивает штаны, черную футболку и медленно спускается по витиеватой лестнице, улавливая каждый скрип. внизу картина маслом: хосок, разодетый в милейший желтый фартук с мишкой, печет блинчики и умело, иногда помогая себе лицом, подбрасывает их на сковородке. на ковре потягивается белая персидская кошка, мурлыча, как трактор, и мяукает, давая хозяину понять, что без блинов она не останется. тэхен спускается и еле сдерживает умилительную улыбку. хосок, завидев тэхена, приветливо улыбается и пожимает другу руку. мельком оглядывает его пожелтевший синяк на лбу и проходит взором по расцарапанной губе. - как спалось? - хосок, подобно гордону рамзи из адской кухни, умело раскладывает блинчики по тарелкам и изредка поглядывает на тэхена. - как в облаках, - тэхен улыбается, всем видом выражая благодарность. хосок поставил прямо перед носом тэхена тарелку с блинчиками и несколько добавок на выбор. среди них был и любимый тэхеном смородиновый джем. тэ аккуратно зачерпнул ложкой нужное количество и положил на середину блина. затем сложил его в треугольник и быстро съел, параллельно удивляясь уровню готовки хосока. не мамины блинчики из тэгу, конечно, но на девяточку вполне себе тянет. вежливо отказываясь от предложений хосока остаться или же подвезти, тэхен покинул уютный домик. он уверенно шагал по еле-заасфальтированной дороге и вдыхал аромат прошедшего дождя. несмотря на то, что хосок, упираясь ногами и руками, отпустил тэхена одного, он всё-таки заставил его пойти вечером на какую-то вечеринку, которую устраивает вроде как "самая популярная элита универа, ты обязан пойти, тэхенус!". тэхен, разумеется, старался всячески смыться, но хосок был неумолим: мол, иди и всё тут! тэхен сел на нужный автобус и всунул в уши любимые наушники, спасающие от дебильной грусти. выйдя на остановке, тэ быстрым шагом, на всякий случай, пошел к дому. благополучно добравшись до серой квартиры, тэхен, с мыслями "home sweet home", упал на кровать и заснул. всё-таки в доме и стены, и кровать лечат. проснулся он ближе к вечеру от разрывающегося телефона. звонил хосок. тэхен взял трубку и сразу получил шуточные претензии за то, мол, как можно почти проспать тусу года? ну правда, тэхен, как? он быстро встал, надел полосатый комбинезон, под него накинул ту самую пеструю рубашку, которая теперь выглядела совсем по-другому и засияла новыми красками, на ноги натянул высокие черные конверсы и надел на голову черную бандану, пытаясь скрыть уродский синяк. выйдя на улицу, он увидел хосока, сидящего за рулем какого-то мажорского джипа. - ну, давай быстрее запрыгивай в карету, золушка, - хосок был как всегда весел, и тэхен быстро сел на пассажирское сиденье, отметив, что сзади сидела еще парочка студентов из его группы. они, видно, уже подвыпили, потому что общались с тэхеном так, как будто дружили с ним всю жизнь. место, куда они прибыли, так сказать, запоминающееся. хосок припарковал свой драндулет на какой-то тухлой стоянке возле, прости господи, леса, и вся шайка выползла из машины. хосок пошел вперёд, иногда оглядываясь: не отстал-ли кто, и привел ребят к какому-то подвальчику. спустившись вниз, он открыл тугую дверь, пропуская всех вперед. тут ты и начинаешь вспоминать, что не стоит поспешно судить камень по виду, ведь внутри может оказаться сокровище. за пошатывающейся дверью находился целый притон, с баром, сценой, зоной отдыха, бассейном и даже бильярдным залом. тэхен вошел и замер на пороге, но хосок помог ему немного освоиться и пригласил к барной стойке. молодая рыженькая барменша с хвостиком тут же подскочила к ребятам, и, узнав хосока, быстро приготовила два коктейля, пискнув, что они за счет заведения. - чем быстрее ты напьешься, тем веселее будет вечеринка, - сказал хосок и выпил содержимое стакана. тэхен посмотрел на него и взял свой коктейль в руки. хосок, закончив отходить от пряного вкуса алкоголя поглядел на друга и кивнул, что означало, что тот как бы уже может начинать пить свой. тэхен подумал минутку и решил, что когда ему в следующий раз выпадет случай знатно бухнуть с друзьями? вероятно, никогда, так что он быстро выпил целый стакан мохито, смешанного с еще чем-то. вкус был не очень, но разносило от напитка конкретно. тэхен тут же ощутил невозможную легкость и засмеялся. хосок понимающе посмотрел на него и потянул в танцующую толпу. тэхен еле-еле соображал, что происходит, вроде бы он выпил еще два таких коктейльчика, поцеловался с какой-то милейшей девой и вообще ушел в отрыв. длинноногие студентки трутся о его спину, некоторые даже приглашают в приватные комнаты. хосок изредка маячит перед пьяными глазами и предлагает нюхнуть проверенного гашика, но тэхен еще не настолько в хлам. ощутив срочную нужду в дополнительной дозе волшебного коктейля, он чапает к уже знакомой барной стойке и заказывает уже который мохито. рыжая барменша мило смеется, когда тэхен подмигивает ей, получая заветный напиток. он поворачивает голову в бок и фокусируется на одном объекте, замирая. в его глазах в считанные секунды появляется холодный трезвый ужас, и сердце колотится как ненормальное. в самом конце бара сидит ким чонгук, собственной персоной, в багряном пиджаке и медленно попивает содержимое из золотого стакана - хосок как-то упомянул, вроде бы еще в джипе, что из золотых бокалов пьет только самая элитная элита. чонгук смотрит перед собой и абсолютно спокоен. ах, как же его алый пиджак сочетается с угольными волосами и идеальными чертами лица. тэхен нервно сглотнул, возбуждаясь, и быстро пошел в гущу толпы. протиснувшись сквозь пьяную молодежь, он нашел пустой диванчик, сел на него и начал судорожно пить коктейль, в надежде, что это поможет развидеть чонгука. он все думал, кого же он ему напоминает. и до алко-мозга тэхена наконец доперло это слово. дьявол. точное воплощение зла. совершенная формула мефистофеля. кипящий образ самого грешного. и все это смешалось в одно огромное огненное кольцо, которое медленно вращается вокруг ким чонгука, опоясывая его падшую душу всеми грехами и искушениями. тэхен устал думать об адской мифологии и немного привстал над диваном, чтобы убедиться, что чонгук все еще сидит и пьет коктейль. но как только тэхен заметил его полное отстутствие, его шею обжигает горячий мокрый поцелуй, смешанный с легкими укусами и глубоким засасыванием. придя в себя, тэхен в ужасе поворачивает голову и видит чонгука, немного ухмыляющегося, но все так же держащего золотой бокал в руке. он смотрит по-волчьи, как обычно. тэхен даже описать не может, как рад этому взгляду, он уже заебался смотреть на холодную восковую преподскую фигуру. - интересно, что ты здесь делаешь? - чонгук обходит диван и садится на него, закидывая ногу на ногу. тэхен, завидев это, так же садится, делает абсолютно невозмутимое лицо, нервно попивая невкусный коктейль. - я веселюсь с друзьями, а вот что твоя учительская задница тут забыла - это интересно, - съязвил тэхен и тут же пожалел, потому что чонгук, хоть и был на несколько лет старше него, но он среди этих тусовок был, как рыба в воде, в отличии от самого тэ, который просто пришел, набухался и творил херню. чонгук искоса поглядел на танцующую толпу, а затем перевел проницательный взгляд на тэхена. томные глаза тут же поменяли свой вид и снова сделались холодными. он долго смотрел на тэхена, рассматривал его слегка обескураженное лицо и облизывал губы, понимая, что напиток, который он пьет, сильно их сушит. его образ был настолько нечитаемым, что тэхен даже сказать ничего не смог, восхищаясь профессиональным самообладанием чонгука, но он всё-таки заметил как на долю секнуды, на самую маленькую часть секунды чонгуковы глаза изменились, и тут же приняли обыденную морозность. чонгук разглядывает его заживающую рассеченную губу. - тебя кто-то побил? - чонгук сделал вид, что ему не плевать и с какой-то очень плохо сыгранной жалостью посмотрел на тэхена, допивая напиток. тэхен, тут же понявший, что таять перед этим, в прямом смысле, отморозком не стоит, так что только пофигистически выгнул брови. - а в тебе откуда-то мамка проснулась? - саркастично ответил младший, допивая коктейль, - так, с гопотой связался, а что, ты уже был готов меня пожалеть? - тэхен улыбнулся уголком рта. чонгук внутри опешил, а внешне все так же спокойно сидел и смотрел на брата. сложить два плюс два оказалось не так уж и трудно, и он начал думать, где же гребанный мин юнги со своей обещанной травой. конечно, добрый юнги помог обычному прохожему справиться с ненавистным быдлом, но почему тэхен? почему не бабушка какая-то, не девушка, да в конце концов не кто угодно? почему сраный ким тэхен? - знаешь что, - чонгук резко придвинулся к тэхену и прошептал еле слышно в самое ухо: - очень жаль, что глупость не вызывает болевых ощущений, иначе ты бы уже давно сдох, щенок. после чего резко встал, одним глотком осушил стакан и смешался с пьяными людьми. тэхен, полностью отправившийся в нокаут таким точным ударом, привинтился к дивану и даже опрокинул остатки мохито. он не мог понять, что чувствует, когда чонгук вот так просто спрашивает про удары, когда вот так просто целует его в шею, когда запрокидывает ногу на ногу. ему так нравился его дьявольский брат, по сравнению с которым тэхен, ну сущий ангел, что даже комок в горле быстро прошел, и сердце билось не от боязни чонгука, а от его слишком специального общения. тэхен увидел, что чонгук умеет проигрывать, но без победы он никуда не уйдет и так и будет всю жизнь мотать тэхена туда-сюда, выбивая подчинение. и сейчас он даже не против. он встает с дивана и, пошатываясь, идет искать братца. сам не знает зачем, просто хочется еще раз взглянуть на это уебищное лицо. но он находит только укуренного хосока, который еле-еле волочет ноги, в попытках просто встать. тэхен понимает, что тут все плохо, так что идет к стойке и заказывает просто воды. но, блять, и тут сюрпризы. - лисси, ступай, я сам обслужу этого гостя, - раздается знакомый карамельный голос за спиной, и тэхен уже начинает думать, что его крыша точно поехала. барменша с улыбкой кивает и удаляется в другую часть бара. чонгук, снова появившийся из ниоткуда обходит барную стойку, становится перед ошарашенным тэхеном и берет в руки бутылку с водой, ловко наливает содержимое в стакан и протягивает тэхену. тот нюхает воду, убеждаясь, что это точно она, и жадно пьет, оставляя на цветастой рубашке мокрые пятна. - зачем я тебе? - тэхен, осознавая, что он безбожно пьян, облокатывается рукой на стол, как заядлый алкаш, и смотрит на чонгука, который упорно закатывает алые рукава, демонстрируя черную татуировку, выбитую прямо на локте. - надо, - отвечает старший, глядя на коробки из-под соков, стоящие на столе. так сказал, как будто тэхен не тэхен, а вещь какая-то. затем он поднял убийственный взгляд на брата и уловил полное непонимание. - я так понимаю, просить отстать - бесполезно? - тэхен даже не понял, что сказал и быстро пожалел, потому что ему не хотелось, чтобы чонгук отставал. но видимо у чонгука в крови загенерировано обламывать весь кайф: - можешь попробовать, - говорит он, кладя руки на стойку, и тэхен, сам не зная, что творит, поступает точно так же, затем нехотя произносит: - отвали. - нет, - чонгук улыбается и снова возвращает пиджак в нужную форму, ставя бокалы на место, - твоему другу херово, иди помоги. покажи мне, как ты это делаешь. тэхен оборачивается и видит хосока, который чуть не заблевывает сидящую рядом девочку, но солнышко хосок на то и солнышко хосок, так что он быстро находит где-то пакет и блюет туда. за это, в принципе, его многие и любят. - что, даже другу не поможешь? - спрашивает чонгук, с отвращением глядя на содержимое желудка хосока, - я думал, ты у нас сама праведность. тэхен просто бурлит злостью и возбуждением и из послелних сил держится, чтобы не влепить чонгуку по лицу прямо тут и в то же время не поцеловать его так сильно, как только возможно, чтобы тот следил за своим языком, чтобы знал, что тэхен не такой простой, как кажется. но тэхен ничего из этого не делает. - а я думал, что ты не трахаешь студенток, - пожал плечами тэхен, и чонгук сразу же поменял сучье выражение лица на полное безразличие, - так что сиди и молчи, у каждого свои скелеты в шкафу, - тэхен встал и пошел к хосоку, поднимая его с дивана и проводя на выход. хосок даже и не сопротивляется и просто плетется за тэхеном, держа в руке полупустую бутылку какой-то алкашки. ближе к выходу он было начал возникать, но тэхен быстро его заткнул, открывая дверь. та противно заскрипела и пошатнулась на ржавых петлях. чонгук смотрит на то место, куда ушли тэхен и хосок, осознавая, что скоро будет конец спектакля.Где тот, чья чаша со скверной наполнена до краев? Где тот, кто однажды, в серебряном одеянии, умрет перед лицом всего народа?
чонгук поворачивается и разглядывает себя в зеркало, поправляя красный ворот пиджака.