Ведь Рыбак наблюдал за Бенджамином.
Швед давно приглянулся норвежскому скрипачу. Но особых признаков Александр никогда не подавал. На то было много причин. Как минимум их разница в возрасте. Всё-таки это целые двенадцать лет. Да, они неплохо общались с Ингроссо, но одно дело общение, а другое – нечто большее. А как сам Рыбак предполагал, Бенджамина больше привлекали ровесники или ровесницы, отчего всё, что оставалось делать – наблюдать за ним нелепо улыбаясь, мечтать. Рыбак расплылся в довольной улыбке. Ему даже трудно предположить, чем его так зацепил этот шведский мальчишка. Тем не менее смотря на него Александр вспомнил каково это. Норвежец был уверен, что по-настоящему влюбиться можно только в юности.И это было его главной ошибкой.
Сколько времени они уже тут находятся? Бенджамину порядком надоело навязываться Бочарову и Миколасу, отчего тот возжелал с кем-либо познакомиться, дабы не проводить вечер в одиночестве. Вот только среди людей он замечает уже вполне знакомого норвежца, к тому же сидящего без какой-либо компании вокруг. Ингроссо никогда не боялся новых знакомств, но не видел в них смысла, раз уж ему было с кем пообщаться сегодня. Швед мило, в своей обычной манере улыбнулся Рыбаку, а после зашагал в сторону скрипача, надеясь, что тот будет не против его общества.Александр не мог быть против.
Норвежец сразу заметил, что Бенжамин направляется к нему, пусть и не сразу в это поверил. Скрипач заулыбался, обрадовался, но виду особого не подавал, дабы не спугнуть Ингроссо своими радостными восклицаниями. Рыбак хотел было завести непринуждённый диалог, но швед заговорил первым. — Добрый вечер, Александр. — Улыбнулся швед скрипачу. — Вы тут совсем один, неужели Вам не скучно? — Разве что немного. — Устало улыбнулся норвежец, глядя на Ингроссо. Чем дольше он смотрел на этого молоденького парнишку, тем больше расплывался в довольной улыбке. Рыбак точно влюбился. По уши. — Могу ли я составить компанию? — Так и улыбался Бенджамин. — Конечно, если хочешь. — Промурлыкал Александр. Норвежец волнуется, будто сейчас проходит его первое свидание, пусть это вовсе не так. Рыбак слишком хочет перейти на абсолютно другой лад, но не может. Очень сомнительно, что Ингроссо оценит нелепые милые фразочки от довольно взрослого человека, образ жизни которого крайне отличался. — Грустите? — Спрашивает швед, будто чувствуя то, что Александру тоскливо. — Да, есть немного. — Кивает скрипач. — Не стоит. — Пробормотал швед, так и смотря на Рыбака. Александр задумался. Что сказать Ингроссо, чтобы не опозориться, не показаться ему скучным или попусту взрослым человеком? Трудно. Скрипач растерян, и вполне ясно почему. Боится, что Ингроссо вообще больше не захочет говорить с ним, посчитав его неинтересным. Но к счастью норвежца, собеседник сам решил продолжить диалог. — Как Вам конкурс? Кто-то понравился? — Задал вопрос Бенджамин. Рыбак замешкался: может всё-таки свести разговор к тому, что он так боится сказать? Ведь Ингроссо приглянулся Александру давно, с того самого интервью. Когда ещё будет возможность признаться? Нужно действовать. Иначе он сильно пожалеет о том, что промолчал сегодня. — Конкурс..? Было интересно. Я давно не испытывал ничего подобного. Такое волнение, такие эмоции. Я скучал по этому. — Сказал Рыбак, игнорируя вопрос о фаворитах. — И Вам никто не понравился? — Усмехнулся швед. — Понравился, просто, боюсь ты не поймёшь. — Улыбался уголками губ Рыбак. — Как скажите. — Пожал плечами Ингроссо. Швед предположил, что Александр просто слишком огорчён результатами, чтобы говорить о конкурсе, потому развивать эту тему не стал. — Бенджамин, а может на "ты"? — Предложил норвежец. — Ну, я ведь не такой уж взрослый. — Хорошо. — Мягко улыбнулся Ингроссо. — Я не против. На какое-то время они замолчали. Говорить особо не о чем. Рыбака это пугает. Пугает тишина. Ему нечего сказать Ингроссо, и за это он ненавидит в первую очередь себя. Нужно ляпнуть хоть что-то. Хоть случайную фразу. — Мне нравится, как ты танцуешь. Я даже несколько наблюдал за тобой до того, как ты ко мне подошёл. — Выпалил Александр. Бенджамин не то чтобы не ожидал услышать подобную фразу. Скорее, удивительным было то, что произнёс её Рыбак. Швед искренне заулыбался. Всегда приятно слышать похвалу в свою сторону, тем более от таких как Александр. — Спасибо, мне приятно. — Промурлыкал Бенджамин, смотря на Рыбака. — Я не видел ничего подобного, ни девять лет назад, ни сейчас. Есть в тебе что-то такое... необычное? — Глупо улыбался норвежский скрипач, надеясь, что не выглядит полным идиотом. — Был бы я необычным – за меня бы голосовали люди. — Усмехнулся швед, слегонца краснея. Не потому что он слышал подобные слова редко. Потому что слышать их от Рыбака он никак не ожидал. — Ты гораздо лучше, чем ты думаешь, Бенджамин. Правда. — Пробормотал Александр, потрепал собеседника по голове. Бенджамин так и расплывался в довольной улыбке, слушая Александра внимательно. Его, вероятно, впечатляли не такие тёплые слова, а то, что он стал понемногу догадываться, к чему скрипач клонит. Это даже несколько удивляло. Кажется, и Ингроссо проникся к скрипачу симпатией. Они наконец-то разговорились, обсуждали буквально всё, что только можно. Будто бы были знакомы тысячу лет. Страх Александра пропал, а вот Бенджамин явно проникся некоторыми чувствами. Швед и скрипач говорили так долго, что Миколас и Бочаров уже давно ушли, посчитав, что уже поздно. Они не искали Ингроссо потому что решили, что он ушёл, раз его не было рядом. Но юноше это было абсолютно неважно. Александр был интересным человеком, мог завлечь своим рассказом, который с увлечением слушал бы любой. Бенджамин не исключение. — О, я помню, что когда взял в руки хрустальный микрофон, от него отворилась подставка. Было так неловко. Ты этого не помнишь? — Улыбаясь вспоминал Александр, уже и забыв о поражении. — Не помню. — Честно признался Бенджамин, что с интересом слушал рассказы скрипача, улыбаясь — Мне было всего одиннадцать лет, я мало что помню. Рыбак заулыбался. Вот она – их разница в возрасте. Всё равно она будет периодически давать о себе знать, как бы хорошо они не общались. Но Александру нравится то, что Бенджамин младше. Осталось только, чтобы это не смущало и Ингроссо. — Ты – чудо, Бенджамин. — Улыбнулся Рыбак, надеясь, что юношу это не спугнёт. — Сказка. — Усмехнувшись, подмигнул Ингроссо. — Ты же говорил, что мало что помнишь? — Заулыбался скрипач. — Но тебя я помню хорошо. — Промурлыкал швед. Рыбак расплывается в счастливой улыбке. Он давно заметил, что Бенджамин всё понял, но никак не ожидал взаимности от такого юноши, как он. Но медлить он не станет. Норвежский скрипач берет руки Бенджамина в свои, наклоняется к нему и со всем желанием и трепетом целует. Швед хоть и совсем молод, но вовсе не неопытен, как это обычно бывает. Бенджамин сладок, любим норвежским скрипачом и явно чувствует это, отчего вовсе не торопится отрываться от Александра, и ничуть не сопротивляется его действиям. Пульс бешено колотился, желание нарастало. Рыбак не хочет отпускать столь излюбленного собой юношу. В точности как и Ингроссо не хочет теперь оставаться без внимания обаятельного норвежца. Поцелуй длится долго, прерываясь лишь для того, чтобы жадно хлебнуть воздуха. Они будто боятся, что больше ничего подобного никогда не произойдёт. И повод переживать у них явно есть, но разве стоит сейчас думать об этом? Вовсе нет. Обоим плевать, что кто-то застанет их внезапную близость. Всё равно на всевозможные слухи, сплетни или даже статьи в каких-то жалких газетёнках. Всё равно. Главное, что им обоим сейчас хорошо друг с другом. Но проходит ещё некоторое время и Рыбак всё-таки отстраняемся. Пора идти домой, уже начинает светать. — Этого я тоже никак не ожидал в свои одиннадцать лет. — Усмехнулся Бенджамин, что-то довольно мурлыкая себе под нос. — Зато ощутил в свои двадцать. — Улыбнулся скрипач, целуя Ингроссо в лоб. Александр снова влюблён в сказку и делиться с ней он ни с кем не собирается. — Скажи честно, — улыбался Бенджамин, — ты любишь меня? — Сильнее, чем ты думаешь.