Дорожная история

— Шлак! — Баррикейд взревел, резко затормозив перед грузовозом, перевозившим цистерну с бензином. Где-то за внушительным корпусом длинномера послышался затихающий звук шин о сухой июньский асфальт. Неугомонная пчёлка автоботов воспользовалась препятствием в виде транспортной системы органиков и просто смылась, проскочив перед самым носом грузовоза и оставляя Баррикейда в дурках ожидать своей очереди проехать на светофор. Десептикон буквально заскрежетал дентопластинами от ярости. Шлак! Как же ему сейчас хотелось трансформироваться, перевернуть этот скраплетов грузовоз, расхреначить к Юникрону цистерну, облить все вокруг бензином и поджечь, а затем сквозь пламя накинуться на этого безвокалоидного выродка с желтым бампером!!! Баррикейд сделал глубокий вдох, полностью вентилируя свои системы. Спокойствие, спокойствие и ещё раз спокойствие. Док говорил, что ему нельзя перегружать нейросистему, советовал делать эти самые… Медиа, нет, не то. Медови… Тоже не то. Медитации. Точно. Как там он учил… Какой же шлаково удачный вечер, чтоб ему скраплетами накрыться! Какая мерзкая планета, какие отвратные дороги и какая кошмарная музыка! О как же я за все благодарен, судя по всему, Юникрону! Спасибо огромное, функционировать без этого не мог! Выдав мрачную тираду на тему несовершенства мира сего, Баррикейд слегка подуспокоился, если состояние бешенства в сравнении с состоянием крайнего бешенства можно назвать спокойствием, и принялся «терпеливо» ожидать своей очереди проехать на оживлённом перекрёстке, попутно оглядывая все вокруг. Шлак, как же его бесят все эти снующие туда-сюда насекомые. И ведь самое стремное, действительно насекомые: живут в гигантских муравейниках, функционируют в соотвествии с какими-то определёнными ролями, практически никогда их не изменяя, да даже зачастую не ощущая своего собственного существования. Просто безликий набор белковых элементов, даже давить неприятно — замараешься. Вот и сейчас десептикон наблюдал крайне занимательную мизансценку. Компания молодых людей окружила юную белковую и начала дружно подталкивать её к ближайшей подворотне, заговаривая зубы жертве и даже не удосуживаясь оглядываться по сторонам. Десептикон с каким-то исследовательским интересом «обернулся» вокруг — люди, проходящие мимо компании, как будто не замечали ни странных ухмылочек, ни загнанно-ожесточённой мимики жертвы, шагая мимо и торопясь по своим делам. Насекомые, что и говорить, лишь молча скривился Баррикейд. Некоторые ещё оглядывались на полицейскую машину, стоящую в первом ряду, которая и была альтформой Кейда. Как будто присутствие коповской машины должно было как-то изменить ситуацию и давало людям право просто проходить мимо, сбрасывая решение проблемы на местных блюстителей порядка. Баррикейд только усмехнулся. Он не собирался вмешиваться, тем более светофор вот-вот должен был переключиться на зелёный. Но вот это вот равнодушие к своим же собратьям… Кейд не отличался хваленым автоботским «за друга искру отдам». Но прикрыть своего в драке — святое дело. Другое дело, что на войне не всегда всем можешь и имеешь право помочь. Кто-то должен умереть, чтобы выжили остальные. Но здесь, в самом центре штата Невада, войны не было. Была загруженная транспортом улица, компания юных ублюдков, загнанная девушка и спешащие по своим делам прохожие. Ну, ещё перемигнувший жёлтый свет светофора где-то над перекрёстком. Кейд приготовился было втопить газ, как вдруг боковым зрением заметил какое-то движение. Девушка, до этого изо всех сил изображавшая загнанную лань, внезапно со всей силы врезала одному из стоящих по коленной чашечке, наотмашь ударила второго рюкзаком и буквально врезалась в расстояние между этими двумя, сходу взяв резкий старт. Маневрируя между стоящими на перекрёстке машинами, несостоявшаяся жертва сократила расстояние между ней и Кейдом, стоявшим в первой линии, до минимума и со всей дури дернула дверцу. На какое-то мгновение десептикону показалось, что даже если бы он закрыл до этого дверцу, эта маленькая дрянь все равно бы её открыла, просто выдернув замок с корнем, такова была сила рывка. Но в следующий миг Баррикейд просто оквинтел от наглости, с которой это создание заорало «Гони», врываясь в уютное пространство кожаного салона десептикона и на ходу закрывая за собой дверь. От неожиданности Кейд сделал то, что от него требовали, наверное, впервые в жизни не задав ни единого вопроса. Машина вырвалась вперёд, оставляя позади себя крики неудавшихся насильников и визг шин, оставляющих за собой черный след. Некоторое время белковая фемка ещё оглядывалась назад, нервно поджимая губы и все время норовя прикоснуться к своим волосам, то просто дергая прядку, то скучивая её в локон. Затем, выдохнув, девушка повернулась и закрыла глаза, слегка сползая вниз по кожаному сиденью. Про себя десептикон отметил, что пульс девушки все ещё напоминал частую ломаную линию. Однако спустя секунду девушка сделала глубокий вдох, а затем начала шевелить губами, проговаривая про себя «один, два, три». Пульс начал медленно стабилизироваться. Досчитав до десяти, девушка открыла глаза, уже спокойным взглядом осматривая внутренности машины. Сердце сделало ещё один удар, а затем белковая наконец-то заметила, что машину никто не ведёт. Кейд с каким-то затаенным нетерпением ожидал реакции, заранее предвкушая крики ужаса, страх, панику, в общем, все то, что могло возместить ему моральный ущерб за столь откровенно-наглое вторжение в настолько личное пространство, в котором не был ни один его интерфейс-партнёр. С наслаждением десептикон смотрел за тем, как широко распахиваются глаза белковой, как приоткрывается ротик, готовый зайтись в крике… Но тут девушка совершенно естественно хлопнула в ладоши, будто говоря «Так и знала», а изо рта недожертвы с отсутствием какого-либо инстинкта самосохранения вырвалась та самая фраза, дополненная крепким выражением в адрес местного муниципалитета. Теперь пришла очередь Кейда широко и незабвенно строить из себя блондинку и хлопать глазками, пока фемка распалялась на своём местном наречии: — Сцуки гребанные! Натыкают на каждом углу свои блядские модернизации-хуинизации, а ты, блять, сиди гадай, че эта хуйня на колесиках не летит к тебе спасать твои блядские права на жизнь, свободу и пизду, в смысле, отечество! Сцуки, мрази! Инноваторы хуевы, чтоб им их же изобретениями по маковке да в анальное отверстие и колечком свернуть! Хуева программа беспилотного слежения за правопорядком, чтоб я от счастья сдохла от того, как хорошо и глубоко она меня защищает! Мрази! — с этими словами девушка откинулась на сиденье и прикрыла глаза, пока Баррикейд мысленно обтекал от звуковой волны. — Ближайшее отделение местной полиции, пожалуйста, — послышался намного более спокойный голос — девушка подалась вперёд и, широко раскрывая рот, четко проговаривала слова, по-видимому, надеясь на то, что в беспилотной машине чудом найдётся микрофон, который распознаёт её голос как команду и отвезёт её куда надо. Услышав такое, Баррикейд озверел. Нет, ну какова наглость! Мало того, что он, десептикон, который всегда предпочитал держаться подальше от всяческих контактов в белковыми, совершенно искренне считая их не заслуживающими внимания насекомыми, косвенным образом поучаствовал в типичной белковой разборке, так ещё и какая-то из этих букашек, которая ему фактически жизнью обязана, смеет ему что-то указывать касательно дальнейшего маршрута? Как мы уже помним, Кейд был довольно зол с самого начала того злополучного вечера. Не стоит, я думаю, объяснять и тот факт, что злой Кейд — туго соображающий Кейд. А уж Кейд, взведённый до состояния взрыва внутренних микросхем, по тупости может сравниться разве что с Гримлоком. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в следующую секунду раздался противный визг тормозов, а пассажирская дверь, рядом с которой сидела девушка, распахнулась так, что чуть не вылетела из пазов. Белковая лишь недоуменно скосила глаза, но даже не шелохнулась, чем довела нейросеть несчастного меха до стадии немедленной самопрожарки. Взревев «Выходи!», Баррикейд с какой-то нетерпеливой ненавистью дождался, пока девушка вылезет со своей стороны, бурча что-то о вконец охамевших механизмах, и трансформировался, буквально нависая над наблюдающей за всем этим цирком с перевоплощением будущей жертвой. Нельзя сказать, что Баррикейд был сильно грозным, могучим и вселяющим вселенский ужас мехом. Данная прерогатива почти полностью принадлежала бессменному лидеру десептиконов, и Праймус упаси того, кто осмелится оспаривать это у Мегатрона. Проблема заключалась в другом, а именно в прекрасной ауре грядущего дезактива с особой жестокостью, что так часто сопровождала довольно падкого на скорую расправу десептикона. И именно эта аура сейчас окутывала и парализовывала жертву, заставляя ту, как кролик на удава, смотреть в алые окуляры меха, буквально кожей впитывать страх, ощущение скорейшего конца в мучительной агонии. Глаза девушки практически вылетели из орбит, полностью раскрывая весь затаенный в них ужас, рот начал раскрываться в крике, как… — …Какая прелесть!!! — послышался радостный визг, а Кейд почувствовал, как у него начинает дёргаться правый окуляр.