Иди и смотри

В бороде таял лёд, становясь росой. Я кидался на радостях обнимать, брат смеялся: простынешь, куда босой? Ну привет, мародёр, - улыбалась мать. Мой мальчишеский идол - его "сайга", рядом шапка - на гвоздиках у двери... Барским жестом бросая рюкзак к ногам, говорил мне: чего ты, иди, смотри. Я смотрел. Как на чудо - сквозь сладкий страх, как из кучи деталек и проводов оживали в умелых его руках непонятные вещи эпохи "до-". И бежал паровозик, дымя трубой, заводные машинки туда-сюда, будто мир за тайгой до сих пор живой и не падала вовсе Полынь-звезда. Я таким и запомнил его тогда. Три недели спустя дед шепнул отцу очень тихо - его не слыхала мать: как ушёл, так и месяц почти к концу, и, наверное, можно уже не ждать. Я таращился в окна день напролёт, я скулил как щенок от глухой тоски, а у мамы из глаз светло-серый лёд прорастал тонким инеем на виски... Я дошёл. На исходе второго дня. Заблудившись в тайге, обогнул кордон. Город-тень, город-призрак встречал меня: задремавший в снегу ледяной дракон. И казалось, что, стоит пойти вперёд, как, разбуженный шумом моих шагов, искалеченный город меня сожрёт миллионами окон - голодных ртов. Над замёрзшей рекой - силуэт моста. Я смотрел. Неподвижный, как в жутком сне: там, где солнце касалось его хребта, черный всадник на белом как снег коне обернулся ко мне и шагнул ко мне... Я едва понимал, как бежал назад, как в снегу ночевал, как терялся след... Помню: мама молилась на образа и мудрёное слово "иммунитет". И кипела трава, и горел огонь. Я метался в горячке под вой пурги. А ночами мне чудился бледный конь. И сквозь ветер я слышу его шаги.