Bite

- Что ты сказал? Слова на выдохе. Карлу на мгновение даже показалось, что сокрытая в них горечь способна исцелить ноющую под рубашкой царапину. Он ведь так важен для него. И это не спрятать ни за каким гримасничеством или насмешками. Не замаскировать напускной задорностью в голосе и остротой улыбки в глазах. Это сквозит в каждом его движении, в каждой неудачно брошенной фразе. И Карл видит это. Он это осознаёт. И не понимает, почему именно он. Что же в нём такого особенного, что к числу уже имеющемуся прибавляется ещё один человек, в котором со смертью Карла, с его последним выдохом, тоже умрёт некоторая частица души. Он уже давно смирился с тем, что в это число входит его отец, Мишонн и друзья. Но никак не Ниган. Эта связь, нить, что протянулась между ними - внезапно и словно вспыхнувший огонь, то тлея, то разгораясь вновь - всё норовила соединить их между собой неразрывной чертой. Изогнутой линеей, проникающей и в сердце и в разум, и медленно убивающей. Нет, это не нить. Это проволока. Та шипастая леска, что обвязана вокруг биты - личного орудия Нигана. Та, что впивается под кожу с каждым неуместным воспоминанием в уединении их. Вроде напоминания о прошлых грехах и провинностях, или наоборот, счастливых моментах. Это боль, которой быть не должно. Которая не имеет права даже на существование в таких словах как «наша» и «общая». Потому что нет этого. Нет боли. Не «их», не «общей». Правда. Ещё это может быть предательство. Оно оставляет на поверхности их зачерствевшей с виду души, шрамы куда более глубокие. Грубые рубцы, которым уже не суждено затянуться. И чтобы оставить их - не нужно многого. Всего лишь один небольшой обман, выстроенного с тяжёлым трудом, доверия. Как вот этот к примеру. Самое, что ни на есть настоящее предательство. Свежее, обидное. Но тоже не имеющее под собой никакой почвы. Они ведь ничем не обязаны друг другу. Самая что ни на есть, правда. *** Карл быстрыми мелкими шагами спускается по прислоненной к металлическому листу ворот лестнице, буквально затылком ощущая нарастающую по ту сторону волну неукротимого гнева. - Сукин ты сын, Карл! - крик зверя раненного в самое уязвимое место, - неужели это было просто притворство?! Я думал у нас тут момент откровений, мелкий ты ублюдок! Открыть огонь! Подростку почти моментально слышится шквал сыплющихся на холодную землю за оградой гранат. Он плотно зажмуривает единственный глаз, расслабляет немного крепко державшие до этого поручень лестницы, ладони, и решительно соскальзывает с удерживающей его перекладины вниз. Пролетает несколько, далеко не самых последних ступеней и грузной массой валится в грязь. Острая боль пронзает его ногу буквально в то же мгновение. Нестерпимым жжением, ударяя прямо в сознание. Карл с беззвучным стоном хватается за подвёрнутую лодыжку и подслеповато щурясь, уже в следующую секунду оборачивается на прогремевший позади него взрыв. Нужно уходить. Кое-как поднявшись на ноги, прихрамывая, он неспешно идёт вдоль чьего-то заборчика и дальше, попутно зажигая и разбрасывая по земле в качестве отвлекающего манёвра, бесчисленное количество дымовых шашек, незадолго до этого припасённых в его дорожной сумке, беззаботно болтающейся сейчас у него на груди. Каждый шаг юноши отдаётся тому невыносимой болью, а тело, и вовсе будто бы ватное из-за распространившейся по венам инфекции - совершенно не слушается. У него жар, и пот, полностью застилающий его лицо и веко, даже не даёт заметить припаркованную поблизости машину, от которой вот-вот только и останется что груда покорёженного металла. Раздаётся взрыв. И тело мальчика резко обдаёт таким порывом огня, что тот ненароком пытается прикрыться руками. Его голову, ноги, всё туловище обжигает нестерпимой волной чистого пламени, приправленного запахом пороха и бензина. Череп его встречается с асфальтом, шляпа слетает, а в волосы сыплются холодные искры от лежащей неподалёку шашки. В нос ударяет едкий дымовой смрад, от которого почему-то начинает щипать и в пустой глазнице тоже. Левое око начинает слезиться, а лязгающий звук в голове, нарастающий с каждой секундой, причиняет такую мигрень, что Карлу в этот в момент, хочется просто-напросто умереть. *** Ниган самодовольно расхаживал по площадке перед воротами. Придирчиво оглядывал текущую местность и территорию, постоянно отпуская забавные, по его мнению, комментарии. Однако его люди веселья не разделяли. Они молча толпились подле мужчины, кидая короткие взгляды на горящие дома и мысленно отмечая, как в считанные минуты можно превратить целое поселение в руины. Заметив витающую в воздухе, столь напряженную атмосферу, Ниган великодушно решил всё-таки сменить тему. - Все уехали с конвоем, а? Прямо все? - он несколько сумбурно подаёт головой в сторону, словно выискивая кого-то, но пару секунд спустя, отрицательно качает ей, отвечая самому себе, - нет... Пацан точно здесь. Наверняка хочет потонуть вместе с кораблем. Обыщите тут всё, - он поворачивается к своим солдатам, отдавая приказ, - Найдите и свяжите его. Не убивайте. Мужчина быстрым движением перекладывает биту на другое плечо и, убирая назад острые локоны, так некстати упавшие на глаза, добавляет: - А я останусь здесь. На случай, если Рик вдруг вернётся. *** Карл измученно поднимает голову. Всё тело горит, а в голове нет ничего кроме оглушающего, всезаполняющего её звона. Пальцы судорожно сжимают торфяные комки в бесплодной попытке хоть чуть-чуть приподняться, но ничего не выходит. Всё его существо буквально трясёт от подступающей лихорадки. Заходясь очередной судорогой, он и не замечает подоспевших к нему со спины спасителей. Не слышит их голосов, лишь звон, и по-настоящему ощущает их присутствие лишь в тот момент, когда его грубо подхватывают под руки, вынуждая встать. Хватают за плечо и под прицелом автомата заставляют идти вперед. Куда-то в неизвестность. К Нигану. Он еле держится на ногах, толком и не понимая, что происходит. Даже не успевает запечатлеть то мгновение, когда его запястья опутывают крепко сплетенной верёвкой, а узлы цепко прихватывают кожу, оттягивая и заставляя шипеть от натяжения. Он сам подписал себе смертный приговор. Не сейчас. Тогда, когда чересчур безрассудно бросился помогать Сиддику. И он не жалеет об этом поступке. Но именно в этот миг, он обеспечил своей невнимательностью медленную и мучительную гибель в одиночестве, не в столь желанном ему кругу семьи и близких. А под хохот злорадствующих спасителей и насмехающегося над ним мужчины. Да, так и будет. Потому что на этот раз он уверен. Ниган этого, просто так ему не оставит. За своими размышлениями мальчик и не заметил, как его начали подводить к воротам, где около грузовика, спиной к нему, шутя и раздавая какие-то технические указания, стоял Ниган. - Босс, мы нашли мальчишку, - сопровождавшие его автоматчики, остановились неподалёку от машины. Один из них, Арат кажется, резко пнула Карла по больной ноге, и тихо вскрикнув, тот упал на колени. - Боже. Ты. Мой, - медленно протянул Ниган, разворачиваясь к своему гостю. Его лицо выражало крайнюю заинтересованность нынешним положением подростка и по недоброй улыбке, озарившей его лицо, тот понял, что в суждении своём не ошибся. Ему конец. - Карл, мальчик мой! Сколько лет, сколько зим, - лидер спасителей величественно двигается ему навстречу, останавливаясь ровно напротив, и глядя на него сверху вниз, продолжает: - Слушай… Хорошо ли ты питаешься? А то видок у тебя, знаешь ли, хреновый. Карл молчит. Дерзко смотрит на мужчину, задрав голову кверху. Его самочувствие действительно нельзя назвать сейчас одним из лучших в его непродолжительной жизни, но на всё воля сокрытых под его рубашкой провалов от чужих мёртвых челюстей. - Видишь ли, пацан. Твоё поведение меня очень и очень огорчило. Только мне начало казаться, что мы, наконец, нашли с тобой общий язык, - Ниган проводит пальцами невидимую линию между ними, - как ты рубишь всё на корню, со своим нелепым - геройством, - он отчётливо выделяет последнее слово, придавая ему несерьёзный характер, - а ты меня знаешь, Карл. Я очень не люблю пустых разочарований. Громкость его голоса на последней фразе снижается. Теперь в нём нет и намёка на недавнее веселье. Напускное, как оказалось. Он абсолютно серьёзен и от этого почему-то, легче мальчику не становится. Он понимает. Тот недоволен им слишком сильно. Нет, не недоволен. Расстроен. На долю секунду, в поведении мужчины даже что-то меняется и на дне медных озёрец вспыхивает эмоция, которой Карл не решился бы дать точное определение. Кто-то, кто плохо знает Нигана, с уверенностью бы сказал, что это, скорее всего, было чувство тоски. Скорби, связанной с потерей одной из частей этой злосчастной, спутывающей их нити. Но это же Ниган. С ним ничего нельзя загадывать наверняка. Оно ли это было на самом деле? Или же в обыденно-человеческом понимании, его эмоциональную палитру не распознать? Вопрос без ответа. Ниган всё так же продолжал сверлить Карла взглядом, намереваясь видимо, дождаться от него хоть какой-нибудь реакции. Понимая, что нельзя оставлять этот монолог без внимания, тот осторожно размыкает пересохшие губы. Ещё никогда простые слова ему не давались так тяжело. - Я сделал то, что должен был, - взгляд его пустой, смотрящий будто не на мужчину, а сквозь, - ты это знаешь. Я это знаю. Нам ни к чему пустые разговоры о том, что могло бы быть. Потому что этого уже не будет, - юноша приглушенно хрипит от саднящего горло запаха гари, - не потому, что я не хочу. А потому, что уже слишком поздно, - его взор проясняется и он запоздало устанавливает зрительный контакт с Ниганом, - я не стал тем, кем ты хотел меня видеть. И уже не стану. Поэтому, - он глубоко вздыхает, переводя дух, - почему бы тебе просто меня не убить? Мужчина мрачно глядит на него. Нагнувшийся было, чтобы получше расслышать приглушённую речь юноши, он выпрямляется, с крайне озадаченным видом. Каждое слово высказанное ему, гулким набатом отдаётся в сознании, вынуждая повторять их про себя снова и снова. Невысказанное «почему», так и витает над ними. Почему поздно? Почему не будет? Почему он должен убить его? Потому что он обманул тебя. Нарушил правило: «Никогда не лгать Нигану». А значит должен быть наказан. Почему же тогда рука не поднимается, для того чтобы навсегда погасить это лазурное свечение в глубине единственного глаза? Почему? Словно ощущая чужую нерешительность и поток этих самых «почему», заползающих в ноздри и разрывающих изнутри лёгкие, Карл решается на самый эффективный способ, чтобы показать причину по которой уже ничего не будет как прежде. Он с силой вгрызается в ногу стоящей подле него Арат, кусая её чуть ниже колена. Девушка коротко вскрикивает, несмотря на всю свою хвалёную выдержку и несколько раз бьёт мальчишку обухом автомата по затылку, но тот, лишь крепче впиваясь зубами, стойко переносит удары, концентрируясь исключительно на застилающем глаз гневе и бессилии, и ноющей боли внизу живота. Казалось, совершенно все вокруг находятся в непроницаемом шоке. Даже Ниган, который в своей жизни видел гораздо больше страшных вещей и лицезрел ситуации куда более неожиданные или же мерзкие, неподвижно стоял всё на том же месте, совершенно не двигаясь и даже не намереваясь хоть как либо помочь подчинённой. Настроение его внезапно переменилось, а на лице вновь застыло нечитаемое выражение. Что-то сродни недоумению и восхищению одновременно. Его взгляд будто бы говорил: "Ну, ничего себе!". Потому что несмотря ни на что, Карлу ещё было чем его удивить. Тот внимательно наблюдал за мужчиной краем глаза всё то время, пока его челюсть сжимала ногу несчастной девушки, благо он находился от неё по левую сторону. И, наверное, это было именно тем, что люди называют "потерей счёта времени". Потому что ему думалось, будто мир застыл вокруг них двоих и нет никого помимо. И что момент этот разделен только ими двумя, разделён чувствами безысходности и восхищения. Карл быстро уводит корпус назад и вырывает из плотной ткани джинс, уже не таких синих, как раньше, а теперь с пятнами карминовой пыли, вместе с зубами небольшой кусок чужой плоти, явно перенимая жест у отца. Арат кричит и, отшатываясь, судорожно сжимает обеими руками, стремительно истекающую кровью конечность. Артерия не повреждена, однако всё равно её оказывается так много, что пачкающая холодный песок под ногами, она с лёгкостью могла бы привлечь своим запахом группу ходячих, бродящих где-нибудь неподалёку. Карл нагло сплёвывает часть постороннего тела, прямиком под тяжелые берцы мужчины. Бегло ощеривается, обнажая перепачканные алой жидкостью зубы и внешне остаётся при этом совершенно равнодушным. - Это тебе за Оливию, - произносит он, откидываясь, приподнимая рубашку и демонстрируя всем след от укуса. На лице Арат неподдельный ужас. Этот мелкий выродок только что буквально убил её. Заразил своими гадкими челюстями, оставляя за ней только выбор из двух зол: ожидать превращения в очередного ходячего или же благополучно застрелиться. Милосердная смерть на фоне оставшегося варианта. Она заносит было руку для мощного удара, желая до смерти избить разрушившего её жизнь паренька с такой лёгкостью, что автоматной очереди по её мнению для него недостаточно, но кисть перехватывают. Миг - и солдата отшвыривают прочь с диким рыком, совершенно несвойственным для обычного человека. Девушка падает наземь словно тряпичная кукла. Скулит тихонько, ощущая боль в проехавшемуся по мелким камням позвоночнику и тут же уволакивается сослуживцами прочь. Подальше от обострившегося накала страстей. Карл словно в замедленной съёмке наблюдает опустившегося перед ним на колени Нигана. Сознание постепенно покидает его, дыхание замедляется, и он только и может, что наблюдать за бережными прикосновениями мужчины к своему бледному животу. То, с таким трепетом тот оглаживает оставленный мальчишке укус, не веря будто бы собственным глазам, заставляет в душе Карла разлиться тёплое, такое щемящее чувство нежности. Он видит тревогу и невероятную злость в медных озерцах напротив, но не проникается ей, чувствуя лишь бессилие и вселенскую усталость. Возможно, это связано ещё и с пониманием того, что злость эта направлена не на него. И кажется даже, не на отца. Она посвящена самому Нигану. Потому как, несмотря на все попытки воспитать юнца, оказывая ему всевозможные знаки внимания, он не сделал самого главного – не защитил. Не уберёг. И хоть он и не обязывался быть парнишке опорой, сейчас он как никогда чётко ощущал невыносимое чувство вины. Карл медленно переводит взгляд за спину спасителя. Там, высоко в небе, ярко вспыхивает багровым цветом сигнальный огонь. Люди вокруг вдруг начинают галдеть и он, от этого мерного звука, неожиданно даже для себя самого проваливается в вязкую тьму, липкую, и почему-то, с явственно выраженным запахом морского одеколона мужчины. Запахом Нигана. *** Он очнулся от мерно падающих ему на лицо капель. Канализация. А рядом отец, Мишонн. Чуть поодаль сидит насупившийся Дэрил с малышкой Джудит на руках. И ещё множество других, знакомых ему и незнакомых людей. Из потёмок нечто протягивает ему бутыль с дистиллированной водой. Парень пьёт жадно, чуть ли не захлёбываясь, и когда рука с бутылью отстраняется, он признаёт в ней отца. Во рту неприятно вяжет, словно после долгого сна. Тогда-то Карл и вспоминает про ситуацию у грузовика. - Что случилось? – он не узнаёт собственного голоса, настолько надломлено и хрипло тот звучит, - я был окружён спасителями. Там был Ниган. А потом этот огонь… - Всё хорошо, - перебивает его Рик. Звук что он издаёт, ничего не выражает. Словно теперь он безэмоциональная машина. Глаза же покраснели от слёз, - я подоспел вместе с группой Розиты. Мы устроили небольшой переполох, забрали тебя и скрылись здесь, - он кивком указывает наверх. Там, Карл слышит бесконечную череду взрывающихся гранат, уничтожающих целые улицы и дома. Рядом беззвучно всхлипывает Мишонн. И Карл осознаёт. Они видели. Конечно, они видели. Укус. И он как некстати вспоминает о желании провести свои последние минуты жизни в кругу родных, с возможностью сказать им ещё несколько слов и попрощаться. Совсем некстати. Потому что понимает. С Ним, он попрощаться не успел.