Свет моих очей, знакомься.

Это была одна из тех пустынных петляющих американских дорог, что так любят показывать в фильмах с хорошими концами. По таким разбойники уходят от полицейской погони, оставляя на горячем асфальте темные царапины-следы от шин, по такой влюблённые парочки уезжают, а то и уходят в закат, и точно такая же в данный момент лежала на долгие мили впереди и на еще более протяженные позади едущего по ней Ричарда, уносящего ноги и спасающего задницу. Одиноко стоящие кактусы, серые камни, на которых без особых усилий сейчас можно было бы поджарить первоклассную яичницу с беконом, юркие ящерки, зарывающиеся в тускло-желтый плавленый песок, которых и не разглядеть было на мчащей скорости, — все это продолжительная и уже порядком осточертевшая компания Ричарда, обливающегося семью потами. Его губы пересохли и растрескались, в горле образовалась пустыня, по вискам катились, щекоча, соленые капельки пота, а в последней бутылке воды, выброшенной еще несколько миль назад, уже настала точно такая же засуха, что была и снаружи. Роковые страсти этого беглеца, периодически заглядывающего в преступные круги, — деньги, разгульный образ жизни и бесплатный сыр. Именно поэтому не совсем его, но уже потрёпанный мерседес класса Е с разбитыми задним стеклом и фарами — до передних ответчики попросту не добрались, когда педаль газа была вжата в пол, — мчал чуть ли не под двести, периодически виляя задом, в багажнике которого по большой удачливости Ричарда таилась сумка с небольшой кучкой деньг, которые он успел упереть, и вторая — с документами на всякий лад, небольшим складом наркотиков исключительно для личного пользования и парой нарезных стволов для… душевного спокойствия. Ричард изредка бросал взгляд на огромную неудобную карту на старой выгоревшей бумаге, которая с хрустом мялась в его руках при малейшей попытке повернуть ее. Он вытащил этот кусок бумаги, разбив первым попавшимся под руку камнем стекло на большой панели у выезда из города с надписью «Вы покидаете Лас-Вегас». Ричард пялился на испещренную линиями, указателями и буквами карту и хмурил темные брови, ровным счетом ничего не разбирая из-за спешки: на таком ходу впору смотреть вперёд, как бы лишняя колдобина или пустынный койот не попал под колеса. Невада не была благосклонна к гостю, не почтившему ее ареал вежливостью и уважением, а потому очередной городок встретил его всё той же удушающий сухостью и жарой. Пижонская изумрудная рубашка давно потемнела от пота на пару тонов и вся пропиталась солью; от Ричарда несло за версту так, что все убеждения насчет приемлемости мужской естественности отпадали безоговорочно, а он сам, не вылезая из машины, неторопливо форсировал новый город, навскидку представляя, где можно снять действительно укромный угол (учитывая, что от места преступления он уехал не так уж далеко), подлатать пару ран, помыться и переждать несколько дней. Въехав в приветливый район присевшей на багажник ночью, Ричард безынтересно глазел вокруг до тех пор, пока не вперился взглядом в мотель в глубине города, мимо которого проехал пару километров дальше по дороге до ближайшей парковки. Заехав под навес подземной стоянки, чтобы оставить машину и поверхностно отмыться от грязи, Ричард торопливо полился из большой бутылки, купленной на въезде в город, стянул ни на что не годную больше рубашку, скомкал ее и ей же вытерся. Совокупность мускулистого красивого тела и врожденного отсутствия совести вполне позволила бы беглецу идти хоть до самого номера в таком виде, если бы не наспех заклеенный прежде подстреленный бок, пластырь и бинт на котором уже порядочно пропитались кровью. В багажнике чужой тачки Ричард нашел прилежно собранный чемодан, а в нём — вещи почти по размеру. Одолжив у бывшего хозяина пару тряпок, он надел футболку, переплел черные отросшие по плечи патлы в пучок, схватил свои сумки и протер старой рубашкой руль, дверные ручки и крышку багажника в тех местах, где он ее касался: шансов было не то чтобы много, лучше, конечно, было по старинке полить черную красотку, покрытую толстым слоем пыли, бензином и закурить рядом, но сейчас, в отсутствие больших возможностей, любая мелочь, которая в перспективе могла приостановить поиски его сбежавшей задницы, шла в ход. И вот, свежий не в той же степени, каким он был в свои лучшие времена, Ричард выбирается с парковки и ловит такси, командует название увиденного мотеля и позволяет себе на секунду расслабиться. Напряженное до этого момента в струну тело болезненно реагирует острой усталостью, и мужчина подбирается обратно, смаргивая сонливость и крепче вцепляясь пальцами в драгоценные сумки. — Есть тут у вас что-нибудь развлекательное, помимо всех этих каньонов и баров? — Негромкой хрипотцой интересуется он, ловя в зеркале заднего вида ответный взгляд, и слышит полный энтузиазма голос, начинающий перечислять немногочисленные места, где можно и отдохнуть, и, что не прекращала искать во всём его корыстная душа, поживиться. Щедро отблагодарив болтливого старика банкнотой с Грантом на аверсе и Капитолием на обороте, Ричард вышел на посвежевший сумеречный воздуха и перешел дорогу к мотелю, намереваясь выведать побольше о лошадиных скачках местного ипподрома, которые больше прочих выставок и светских мероприятий из рассказа водителя сумели его заинтересовать. Как оказалось, городок Эли не так уж плох на приветливый и приятный глазу персонал — длинноногих девчушек с открытым декольте и то ли по природе своей, то ли по причине видящихся перспектив желающих неместным гражданам угодить. Мотель Bristlecone, стоящий на небольшом склоне чуть в стороне от города и пахнущий чем-то, отдаленно напоминающим французские вафли, оказался удачной стоянкой с прекрасными видом на город и на казино Ramada Copper Queen буквально в одной минуте ходьбы. Ричард расплатился наличными, запрятав свои многочисленные кредитки куда подальше, чтобы случайно не засветиться на радарах тех, у кого в приоритете теперь натянуть его глаза на жопу, а фотографию разлинчеванного тела вывесить на входе в раздел «неблагодарные, мать его, посетители». Люксовый по меркам трехзвездочного мотеля номер на втором из двух существующих этажей, как и предполагал Ричард, в подметки не годился люксам отелей Вегаса, где он не столь давно отдыхал, по пути набирая полные руки выпивки и девок. Местный же люкс ознаменовался относительной тишиной соседства, бесплатным интернетом, кондиционером, чистоводным бассейном под окнами и огромной кроватью, на которую стреляный воробей свалился, не глядя и даже не разувшись. Он здесь ненадолго. Во всяком случае, самого себя в этом убедить удалось. Спустя вечность тянущийся по ощущениям час Ричард сидел все на той же кровати, но уже отмывшийся от пыли, крови, пота и завернувший бедра в белое и махровое по стандарту мотелей полотенце. Еще свежая рана на боку была не в лучшем состоянии, пришлось вычищать ее, чтобы ненароком не схватить заражение от потной антисанитарии и несколькодневных разъездов без возможности ополоснуться. В конце концов, истратив свою аптечку почти наполовину, искусав ремень вдоль и поперек, чтобы случайно не отхватить кусок языка, и заклеив рану по-новой, Ричард надел хлопковую не то рубашку, не то футболку, но совершенно не в его вкусе вещицу, украденную из чужого ридикюля. С этим мало что можно было поделать, разве что завтрашним днем выбраться в город и купить себе приличной одежды: на скачки в хлопковой полурубашке и рвано-грязных джинсах не заявишься. Нужно выглядеть презентабельно, чтобы светские показушники не зафыркали тебя с ног до головы и лично предоставили возможность пробраться в свои кошельки. Как оказалось ближе к двум часам ночи, когда пустующий желудок все-таки побудил Ричарда взяться за телефон, кухня мотеля уже не работала, но, к счастью гостя, на ресепшене даже в это время суток было полно свободно вхожих на местную кухню работников, желающих дополнительно заработать. Поужинав свежими сэндвичами и газировкой из ближайшего автомата, Ричард потратил не больше десяти минут на то, чтобы отрубиться прямо посреди вываленных из сумок вещей и опустошенной тарелки. Под мерцание телевизора, остановленного на местном канале новостей, и с открытой вкладкой на экране макбука, гласившей о завтрашнем лошадином состязании, Ричард спустя недолгие полчаса свалился в беспокойный сон, чтобы утром быть потревоженным уборкой номеров.