BRAMPHATURA

      Приближалась тьма. Позади были тысячи километров унылых развалин, местами заросших гипертрофированным кустарником, местами - сильно заболоченных, впереди - тропа в дремучий лес. Как нарочно, створки шлагбаума перекрывали путь. Впрочем, шлагбаум можно было перелезть, или переползти. Можно было пнуть - и створки со скрипом разошлись бы в разные стороны.       Но военный фельдшер Леха Бумер стоял как вкопанный, пока за спиной медленно, но верно собирались тучи, заслоняя свет.       Алексей родился и вырос в Якутске. Учился - в городской школе, жил в поселке Марха. Везде чужой за способность жить своим умом, он не уживался ни с кем. Закончив школу в 16, он уехал в Томск, лишь для того, чтобы вместо учебы на военного хирурга, попасть на фельдшерское дело. Впрочем, казармы так и не смогли вычмарить жадность к знаниям, любовь к правильным книгам, и всю ту же нелюдимость.       Ему было лишь тридцать два года, но короткие волосы на висках серебрились ранней сединой. По всему телу проходили шрамы различной свежести и причины. Где-то это были боевые отметины, полученные на той резне в Косово; где-то - следы славного прошлого, когда он был курсантом Военно-медицинского института. Потом был развал Советского Союза, бардак, и Бумеру ничего не оставалось, как уйти в наемники. И как бы ни называли этих людей - добровольцы, волонтеры, пришедшие на помощь союзному государству - суть оставалась сутью: наемник будет везде наемником. С укладкой, с оружием, с рацией, не важно. Принцип тот же: проходишь комиссию, подписываешь контракт, и едешь к черту на рога.

***

      Война - это грязь. Грязь, г*вно и кровь. Причем не благородная, а обычная, ржавая и вонючая. Бумер это усвоил там, в Югославии. Теперь, этого государства не было: не было ни СССР, ни США, ни ГДР, ни ФРГ, как-то так получилось, что после развала Союза, "партнеры по НАТО" сами долго не радовались. Бардак возникал везде, и силой оружия так и не удалось его остановить. Даже угроза применения ядерного оружия оказалась бесполезной, да и никто, слава Богу, так и не решился нажать "на большую красную кнопку". Может быть, к худшему: Леха предпочел бы, чтобы цивилизация сгорела, а не мучилась от постепенного гниения. Это похоже на гангрену, которая переходила всё выше и выше. Города вымирали, превращаясь в огромные свалки, и когда фельдшер оказался нигде не нужен, он просто бросил всё, и пошел домой. Где-то проехал, где-то прошел, наблюдая то же самое в Восточной Европе, в глубине России, от которых остались лишь размытые географические, чисто-условные границы. Блокпосты оказались брошены, никто и ничто его не останавливало. Люди, какие-то вялые и равнодушные, попадались то там, то сям. Постепенно, даже Леха начинал ощущать в глубине своего разума эту серость и бессмысленность.       Вот он, настоящий Армагеддон.

***

      Не надо думать, что Алексей отдавался воспоминаниям перел лицом неуловимой опасности. Несмотря на всеобщую безнадегу, его спасала многолетняя армейская выучка, и врожденное чувство такта. Одно из положений реально воевавшего солдата - ни при каких обстоятельствах проявлять инициативу перед лицом неизвестности. Закрытые двери перед вскрытием тщательно изучались на наличие мины, маршрут изучался с учетом нескольких путей отхода,местности, рельефа, ну а чужие вещи, оставленные без присмотра, вызывали чувство опасности.       Он действительно, на ментальном уровне, искал выхода.       И как ни странно, выход был на уровне языческих легенд и сказок, явлении, которое вызвало в преждние времена улыбку, и ни более. Лес был негостеприимен к незванным гостям. Он не проявлял агрессии, он смотрел на чужака, как всякий русский человек, увидивший в своей деревне иноземца, расфуфыренного как гей-клуб. Такое качество имеет только та структура, которая имеет сознание. Зверь просто обошел незнакомца, или напал. Но испытывать презрение к чужаку может только осознающая сущность. В Якутии это был Байанай, стихиаль дикой природы. Господин трав и деревьев, старший друг зверей и птиц - только он имел право судить о человеке по его поступкам и решать, казнить его или миловать. И этот странный дух действовал: помогал, выводил человека к ручью или кустам брусники, полной зрелой ягоды, ежели тот страдал жаждой али голодом; топил того в болоте, коли тот забывался и зарывался от гордыни; открывал потрясающие картины, коли человеческое сердце было безгрешно, и подвержано чистому взору, и ослеплял скудного на чувства, и тот постоянно испытывал страх, смешанный с желанием побыстрее покинуть лес.       Байанай был, есть и будет милосердной сущностью леса ко всякому живому существу, нуждающемуся в крове среди царства деревьев и трав. И если соблюдать его заветы, человек может расчитывать на убежище и пищу.       Створки шлагбаума заскрипели, открывая путь на уходящую в глубь леса тропу. Леха не мешкая зашагал вперед.