Blonde hair, Mustang & Kiss

Джонхён нетерпеливо сигналил, сидя в машине и постоянно озираясь. Мотор старенького мустанга без верха нетерпеливо урчал. «Normandie Avenue» — гласил указатель на столбе. Разглядывая окружающие холмы, он с удовольствием отмечал буквы H, O, L, L, Y, W, O, O, D, видневшиеся вдали. Он был уверен, что за ним ехало три такси, просто переполненных бешеными фанатками, которые так и стремились заполучить его или хотя бы кусочек звезды себе. Даже если он разобьется, удирая от погони. Он сидел и молил бога, чтобы кое-кто пошевеливал своей красивой задницей. В дверях небольшого дома показалась фигура: туфли на высоком каблуке, узкие до ужаса джинсы, длинная футболка, перехваченная ремешком, который подчеркивал узкую талию. Огромная дамская сумка топорщилась во все стороны из-за набитых в нее вещей. Красивые ключицы и тонкая цепочка с подвеской в виде скрипичного ключа, а также длинные белокурые волосы, спрятанные под бейсболкой с символикой the Los Angeles Dodgers. Конечно же, глаза спрятаны под большими солнечными очками, и ярко-красная помада на губах. Девушка торопилась к машине, озираясь, и, заприметив что-то на холме, припустила вдвое быстрее. Закидывая вещи на заднее сидение, она вскрикнула: — Гони скорей, они уже на подходе, мы не оторвемся! — А поцеловать? — Джонхён, ты совсем сдурел? Я не хочу, чтобы бешеные фанатки разорвали нас на куски. К тому же, если они узнают меня, это будет скандал! — Ладно-ладно…. Они гнали вроде бы с нереальной скоростью для улиц, переполненных машинами в этот час, но, свернув на Пасифик Кост Хайуэй, попали в огромную пробку. ДжонХён потянулся к рядом сидящему человеку, пытаясь снять бейсболку: — Эй, Джонхён! Сдурел? Они в паре метрах от нас. — Ну так давай покажем им, то что они хотят увидеть. Что Сёкен – это все чушь. А на самом деле у меня какая-то красивая, тонкая блондинка с невероятно притягательными губами! Джонхён приблизился к чужому рту слишком близко, настолько близко, что, облизывая свои сухие губы, он чувствовал вкус помады на языке. — Блинг, черт побери, — выдохнула блондинка ему в губы. Тут послышались визги, крики откуда-то сзади. Девушка обернулась — и сильнее натянула кепку на лицо. Джонхён обернулся тоже. Фанатки что-то кричали им на английском с примесью корейского: — Что им надо? — О, я-то откуда знаю? — Слушай, это ты, а не я жил в Америке пару лет. — Они называют тебя козлом, потому что ты изменяешь своей девушке, но они все равно тебя любят. А еще проклинают пробку за то, что их так тесно зажали, что они даже не могут дверь машины открыть, чтобы вылезти. — Ха-ха, хорошо, что они ничего не знают обо мне, о Секён и уж тем более о тебе! Да? Моя красотка! — Может, мне тебя оппой называть? — Ты сейчас дошутишься! — А что? Ты боишься? Ты же хотел развлечься! К тому же, один фиг, в скандале будешь замешан один ты, а я вроде бы и ни при чем. Правда? Джонхён-оппа, тут так жарко. Девушка провела пальчиком по шее, а затем приподняла футболку, открывая плоский красивый живот с нежной кожей. Потянувшись к ней, Блинг был остановлен ударом по руке: — Мы в пробке! Ты – за рулем. Играю только я. С этими словами девушка отстегнула ремень безопасности. Резко приподнявшись, она перекинула ногу через Джонхёна – и оказалась прямо у него на коленях, лицом к лицу. Джонги оторвал руки от руля и провел ими от колен по бедрам — вверх до талии. Но его снова остановил шлепок по рукам: — Ты забыл? Трогаю только я. Ты просто сидишь. Можно посмотреть, потрогать – нет. Нежные руки дотронулись до его лица, обхватывая его прохладными ладонями и притягивая к себе. Снова этот вкус помады на губах. Он утонул в этом поцелуе. Он так сильно любил эти нежные, манящие прикосновения. Но Дива есть Дива, она всегда играет по своим правилам. Чем глубже становился их поцелуй, тем сильнее реальность теряла свои очертания. Но вдруг она прервала поцелуй и вернулась обратно на место, пристегиваясь. Шум Лос-Анджелеса снова обрушился на Джонхёна, он понял, что путь свободен, а все остальные уже объезжают их, гневно сигналя и засматриваясь на его блондинку: — Черт бы тебя побрал! В следующий раз оденешь толстовку! И вообще! Почему ты так сексуален, кем бы ты ни был! — Я тут ни при чем. — Хватит подмигивать мужикам! — Это не я, они сами! Джонхён вел машину уверенно, крепко сжимая в руках руль. Резкий поворот и скрип тормозов: они свернули на Коллей Мэйор дистрикт. Рука легла на колено Блинга: — Не злись. Я с тобой. Я твой. Никто кроме тебя. Ты ведь знаешь. Джонг уже не злился. Еще поворот – Палос Вердес булевард, и теперь по прямой до самой Малага бэй: — Все, хватит! Снимай маскировку. Тут нас никто уже не преследует. И вот захотелось же тебе увидеть океан! Джонхён протянул руку — и одним движением сдернул бейсболку, блондинистый парик, очки, при этом еще и размазав помаду: — Эй! Я красился почти час! И если ты испортишь парик, то Санни-нуна оторвет тебе голову. — Если бы ты не маялся дурью, нам бы вообще не понадобилась маскировка! Сидящий рядом парень достал из сумки влажные салфетки и стер всю косметику с лица, затем сменил футболку на просторную белую майку, узкие джинсы – на шорты. Снимая туфли, он простонал: — Боже, как Джессика-нуна ходит в них? Даже сидеть тяжело. Кеды! Что может быть лучше? — Кибом, что может быть лучше кед? Конечно я! Ну и еще твои губы! Ки повернулся к парню, ослепительно улыбаясь: — Вот поэтому мы и едем к океану.