Already Over

      «Боль — лучший метод обучения дисциплине. Тебя нужно воспитывать, Йегер».       Слова эхом отражаются в голове, когда капитан в очередной раз, не жалея сил, избивает Эрена. Каждый удар — игла, впивающаяся под кожу, глубоко, больно до отчаянного крика, до слез в глазах вечно упрямого, волевого и храброго мальчишки, который в присутствие Ривая становился лишь тенью себя — слабым и беспомощным. Эрен не смотрит на Аккермана, не пытается найти в серых глазах хоть что-то, кроме равнодушия, и считает минуты, когда же урок, который капитан устраивает каждый вечер, закончится.       Сегодня Эрен даже не замечает, в какой момент все прекращается. Ноги мужчины больше не бьют по животу, груди… боль расползается по телу, и Эрен, лежа на боку, с ужасом понимает, что не может пошевелиться. Если он не уйдет сейчас, кто знает, что капитан сделает с ним?       — Какого черта ты еще здесь? — глубокий голос раздается почти рядом с ухом. Кожу обдает теплым дыханием, раздраженный взгляд его личного мучителя обжигает. Йегер подскакивает только из-за этой секундной, ничего не значащей для Ривая, близости. Измученное тело протестует такой резкой смене положения, снова отзываясь болью. Эрен хрипло выдыхает. Дышать больно, идти больно, двигать руками больно.       Больно, больно, больно.       — П-простите, сэр.       — Мне повторить вопрос? — спокойно спрашивает Ривай. Эрен сглатывает, мотает головой — снова больно — и быстрым шагом — насколько позволяет его тело — выходит, тихо прикрыв за собой дверь.       Он идет по длинным холодным коридорам, уже до такой степени зная дорогу, что без труда мог бы добраться до своей комнаты (хотя, с трудом помещение, которое ему выделили в подвале, можно назвать комнатой) с закрытыми глазами. Но сегодня фортуна явно не на его стороне. Эрен устало скатывается по стене, чувствуя прохладу, которая приятно холодит кожу, скрытую под тонкой рубахой и украшенную многочисленными синяками и гематомами. Сил нет. Адреналин из-за внезапной — и такой нелепой и кратковременной — близости с капитаном исчезает, из-за чего парень снова чувствует, что не может встать.       Сколько это уже продолжается? Неделю? Две? Три?       Эрен все еще не понимает, чем именно заслуживает такого обращения. Он делает все, что скажет ему Ривай, старательно выполняет все упражнения на тренировке, и, как однажды по секрету нашептала ему Ханджи, убирается он лучше всех по мнению Аккермана, да и черный чай, который так любит брюнет, выходит даже лучше, чем у Петры, о чем ему тоже сообщила она, добро улыбнувшись. Эрен помогает Ханджи с опытами, слушает ее бесконечные истории, порою странные, но до нельзя интересные (вслух это признавать страшно, ибо тогда Зое может не заткнуться до следующего дня), а на то, чтобы иметь дело с этой женщиной тоже нужно недюжинное терпение. Капитан должен знать об этом. Но каждый вечер заканчивается одинаково: Эрена избивают.       Нужно встать, думает он. Нужно встать и дойти до подвала. Лечь на жесткую неудобную кровать, зажечь свечу, подождать пока боль утихнет хотя бы немного, сверля пустым взглядом потолок, а потом забыться беспокойным сном с мыслью, что раны просто заживут за ночь благодаря регенерации титана. «Просто». Вот только Эрен давно понял, что «просто» раны затягиваться не будут.       Синяки не исчезают, раны не заживают, гематомы не проходят. Раньше все последствия уроков капитана излечивались буквально за пару часов сна. А теперь — ничего.       Синяки не исчезают, раны не заживают, гематомы не проходят. Больно.       — Эрен… — испуганный шепот рядом и теплое осторожное прикосновение к синяку на руке. Но даже такое простое движение вызывает новую порцию боли, не такой, которую причиняет Ривай, но все же боли. Йегер тихо шипит. — Прости! Эрен, кто это сделал?       Армин обеспокоенно всматривается в мутные глаза друга детства. Он хочет помочь ему подняться, но не знает, как лучше ухватиться: у Эрена все тело покрыто синяками и не факт, что Армин не доставит ему новой боли.       — Армин, пожалуйста, помоги… дойти до… по… — дальше речь прерывает хриплый кашель. Блондин торопливо хватает протянутую руку, перекидывая через свое плечо, аккуратно и медленно поднимаясь вместе с Эреном. Тот издает какое-то нечленораздельное мычание.       С трудом, но Эрену все же удается уговорить Армина никому не рассказывать об увиденном.       — Особенно Микасе, — договаривает Йегер, устало выдыхая. Армин колеблется.       — Микаса разнесет этот замок на кирпичики, пока не узнает, кто это сделал с тобой, — пытается отшутиться Арлерт. Выходит плохо, ибо слова — далеко не шутка, и Микаса действительно взбесится, если узнает, в каком состоянии его нашел Армин.       — Поэтому не говори ей.       — Мне ты тоже ничего не расскажешь?       — Прости.       На самом деле Армин догадывается, кто служит причиной такого ужасного состояния Эрена. Для такого наблюдательно человека, как Арлерт, сложно не уловить взгляд капитана, направленный на его лучшего друга, пока никто не видит. Украдкой, осторожно, Ривай присматривает за Эреном, замечает любые его ошибки, мелочи и тут же отчитывает холодным стальным голосом. Такие придирки ни для кого не выглядят странными, потому что (по мнению большинства, по крайней мере) Эрен всегда лажает. Но Армин, видящий намного глубже, чем кто-либо из кадетов, замечает, что взгляд Ривая — собственнический, жестокий, в нем нет обычного равнодушия или раздражения, с которым он смотрит на других. А еще он прекрасно знает, что только одному Аккерману Эрен не может сопротивляться — ни физически, ни морально. Сложить два плюс два не составляет труда, недостающие пазлы собираются в единую картинку.       ***       Система ремней давит на самые больные места. Эрен стискивает зубы и терпит. Выбора у него особо нет. Если он не придет на утреннюю тренировку, капитан наверняка разозлится. И изобьет прямо там, во дворе. А потом еще и вечером.       Эрен знает, что два «урока» за день он не перенесет.       Сначала это было слепое обожание. Маленький Эрен восхищался капитаном Риваем — сильнейшим бойцом человечества, который один стоил целого элитного отряда. Потом, несколько лет спустя, перед проломом стены в Шиганшиме обожание переросло в нечто большее, но Эрен не знал, как называется это чувство. В Тросте, когда он закрыл врата огромным валуном, лежа на руках друга обессиленным и уставшим, Ривай, словно чертов волшебник, появился из ниоткуда и спас им жизнь, фактически прикончив двух титанов одним приемом. Восторг, радость, неожиданное смущение — трудно пересказать все чувства, которые испытал в тот миг Эрен.       И, боже, как же приятно было осознавать, что Ривай не боится его внутреннего монстра-титана. Он взял на себя ответственность следить за щенком, как он часто называл его, и убить в том случае, если Эрен выйдет из-под контроля. И тогда на суде во время его избиения не было страха. А сейчас…       Боится ли Эрен Ривая? Дрожь пробегает по телу каждый раз, когда в течение дня рядовой видит Аккермана, руки непроизвольно ложатся на плечи, словно стараясь спрятаться от холодного непроницаемого взгляда серых глаз. Эрен отводит глаза, поджимает губы, честно стараясь улыбнуться.       Боль бывает разная — это простой и понятный для всех факт. Синяки на его теле и то, что творится у него в душе, являются простым тому подтверждением. Как можно испытывать теплые чувства к человеку, который ежедневно приносит тебе боль и физическую, и моральную?       Про такое говорят — слепая любовь.       — Опоздал на три минуты.       Эрен тихо извиняется. Он вообще стал тихим в последнее время. Не кричит, не устраивает разборки с Жаном, как обычно. Совсем не похоже на меня, с грустной усмешкой думает Эрен.       Ривай в этот раз увеличивает нагрузку в два раза. Под конец тренировки Йегер валится с ног, хотя проходит не больше двух часов.       — Свободен, — грубо бросает капитан, прежде чем скрыться в дверях замка. Эрен удивляется, ведь тренировка всегда длилась ровно два часа тридцать минут, но тут же стонет, чувствуя как ноги подкашиваются от боли, а тело в целом тяжелеет. Ему вновь помогает Армин, шатен даже не особо помнил, когда оказался в своей комнате.       ***       «Почему-то в последние два дня все идет не так, как я привык», — с тоской замечает Йегер, уже не особо интересуясь, почему ему позволили поспать днем. А ведь его даже никто не потревожил! Или потревожил, но Эрен настолько устал, что не проснулся.       До вечера остается совсем немного времени.       Мальчик-титан бредет на кухню, совсем не чувствуя голода, хоть и пропустил обед. Он вспоминает, что где-то в шкафчиках завалялась аптечка, в которой точно должны быть чистые бинты. Вчера Армин немного перестарался с перевязкой, потратив все его запасы. Остается надеяться, что никто не будет против, если Эрен позаимствует из общей аптечки парочку бинтов.       Вот только его планам не суждено сбыться. Едва Йегер касается двери, ведущей на кухню, как тут же слышит приглушенные голоса.       — Я не собираюсь и дальше избивать мальчишку.       Эрен замирает. Голос Ривая он узнает из тысячи.       — Ты несешь за него ответственность.       — Причем здесь это, Ирвин? Этот щенок вполне себя контролирует, нет нужды показывать ему, кто сильнее.       — Не боишься, что твой щеночек скоро оскалит на хозяина зубки?       — Ради бога, Эрен не настолько глуп и прекрасно осознает свое нынешнее шаткое положение.       — И все же. Эти «уроки» являются обязательным условием, ровно как и комната в подвале, при котором Эрен остается с нами. С этим я ничего не могу поделать. Прости, Ривай.       — Тц.       Слышится звон чашки об тарелку. Видимо, Аккерман в раздражении отставил кружку с недопитым чаем. Ирвин задумчиво мешает ложкой горячий напиток.       Эрен, быстро вернувшись, скатывается по стенке. Капитан всего лишь исполняет приказ вышестоящих. Он не делает это намеренно, не пытается унизить подчиненного, всего лишь делает то, что поможет Эрену не попасть в руки Военной полиции. Всего лишь.       Значит, надо просто продолжать терпеть и улыбаться сквозь боль.       А сможет ли он?       ***       Йегеру не остается ничего другого, кроме как надеяться, что Ривай не заметит ран, скрытых лишь рубашкой с длинным рукавом. Бинты он так и не взял.       Он стоит у двери, не решаясь войти. Страшно. Не потому, что его ждет очередная порция боли, а потому что он боится посмотреть в глаза капитана после всего услышанного и снова встретить там равнодушие.       — Долго ты там еще стоять будешь? — раздраженный голос за дверью. Эрен сглатывает вязкую слюну, уловив плохое настроение Аккермана.       В комнате чисто, как и всегда. Небольшая кровать, письменный стол, несколько шкафов с всякими документами. Ривай сидит за столом, его острый взгляд останавливается на глазах мальчишки, в которых четко читается испуг и беспомощное ожидание неминуемого. Эрен первый разрывает зрительный контакт.       — Подойди.       Сейчас начнется. Снова боль, немые крики о помощи и отсчет времени — все это сейчас начнется, понимает Эрен, незаметно сжимаясь в плечах, подходя к Риваю. Тот двигает стул в сторону, садясь лицом к человеку-титану.       Йегер останавливается всего в нескольких маленьких шагах от выше стоящего по званию. На таком расстоянии капитан легко сможет замахнуться ногой и… Эрен не хочет думать, куда прилетит первый удар. Но мужчина ничего не предпринимает уже больше пяти минут и семнадцати секунд (шатен действительно считает), цепко его осматривает, хмурясь. Эрен смотрит себе под ноги, ожидая и зная, что сопротивляться просто нет смысла. Давно уже усвоил.       — Принеси мне ту стопку книг с полки.       Эрен поднимает удивленный, но в то же время обреченный взгляд на невозмутимого Аккермана. Стопка большая, книги толстые. В любое время Эрен без труда бы выполнил приказ, но не сейчас, когда руки покрыты крупными синяками и царапинами. Он даже не уверен, сможет ли вообще поднять эти книги.       — Живо, — мрачно добавляет Ривай, явно теряя терпение.       Опасения не подтверждаются, Эрен поднимает стопку, но, сделав шаг, тут же тихо вскрикивает от резкой тянущей боли. Книги падают с глухим звуком, некоторые страницы вылетают, разлетаясь по полу. Йегер падает на колени, обнимая себя за плечи, словно это что-то изменит. В голове туман.       Боль не уходит.       Приоткрыв глаза, первое, что он видит, сапоги капитана. Эрен не успевает сформировать следующую мысль, как его руку хватают и тянут вверх. Рядовой вздрагивает, ощущая, как ткань рукавов грубо тянут назад, открывая на вид раненные руки.       — Какого черта, щенок? — шипит сквозь зубы Ривай, резко поднимая на ноги прикусившего губу подчиненного.       — Это… это не то, что вы подумали…       — Плевать я хотел на твои оправдания. И давно твоя регенерация отказала? — рычит он, толкая Эрена ближе к кровати и усаживая его туда. Из шкафа он достает какую-то мазь.       — Все в порядке, сэр, со мной все норма…       — Заткнись, — прерывает Ривай, снова беря руку за запястья и притягивая ближе. Мазь он втирает в синяки, от чего Эрен сначала чувствует тупую боль, а затем заметное облегчение. Йегер уже и забыл, когда в последний раз кожу не покрывали крупные гематомы и когда все тело не ныло от каждого движения. На минуту он даже выпадает из реальности, не замечая, когда капитан стягивает с него рубашку и штаны. Он просто позволяет делать с собой все, что хочет Ривай, потому что тело наконец-то ощущает то забытое чувство спокойствия.       — Как вы узнали? — тихо спрашивает Эрен сквозь внезапно напавшую дрему.       — У тебя очень хорошие друзья.       Эрен мысленно соглашается. Мысли витают где-то далеко, глаза прикрыты, а дыхание спокойное и ровное. Или стоп, почему он чувствует дыхание капитана на своих губах?       Язык скользит по губам, вторгается внутрь, не встречая сопротивление. Эрен отвечает скорее инстинктивно, неумело. Истощенное тело не может оттолкнуть, хотя желания отвергать Ривая нет. Единственное, на что хватает Эрена — отчаянно сжать рукав рубашки капитана, пытаясь осознать, что это не сон, что боли нет, а тело не содрогается от очередного удара.       — К черту Ирвина. К черту их всех, — тихо шепчет Аккерман, проведя рукой по щеке почти заснувшего мальчишки. — Если ты останешься со мной… больше я никому не позволю причинить тебе боль. Прости, Эрен.       Йегер устало улыбается и окончательно засыпает, слушая размеренные удары чужого сердца.