whose idea was this

В мгновение ока он оказался там. Он стоит перед дверью комнаты Юнги, держа обеими руками еду, которую готовил в течение часа, проверяя позади себя, чтобы пластиковая корзина с разнообразными штуками не сдвинулась с места на полу. Он пытался успокоить беспокойно бьющееся сердце, но безуспешно. Несмотря на все ободряющие слова Тэхёна, Чимин все еще беспокоился о все тех же вещах, понравится ли Юнги еда, которую он приготовил, Юнги все еще больно, и он не в настроении видеть его прямо сейчас, или хочет ли Юнги вообще видеть его. — Нет, давай, Чимин, — прошептал он про себя, вытащив одну руку из-под контейнеров, которые он принес, чтобы ударить себя, — его нужно проверить. Не будь таким трусом. Просто постучи в дверь. Так он и сделал. Глубоко вздохнув, Чимин использовал высвободившуюся руку, чтобы постучать три раза, твердо, но не слишком громко в дверь, затем убрал ту же самую руку назад, с тревогой сжимая рукав. И он ждал. Он ждал, постукивая ногой и закусив губу, каждым дюймом своего тела надеясь, что состояние и настроение Юнги не будут такими плохими, как он ожидал. Он услышал движение внутри комнаты, медленную, возможно, тяжелую ходьбу, сопровождавшуюся вздохом. — Джун, я же говорил, что тебе не нужно ... Предложение было оборвано, так как дверь резко открылась, и человек, открывший ее, медленно, лениво поднял взгляд и посмотрел на того, кто постучал. Никто не говорил, казалось, уже битый час, не было ничего, кроме широко раскрытых глаз и открытого рта. — Ч-Чимин. Он одет в простую белую футболку и черные джинсы, его неопрятные черные волосы торчали в разных местах, он частично прислонился к двери, одно плечо согнулось назад, чтобы скрыть свою беспорядочно перевязанную правую руку. Разумеется, Чимин уже знал о травме парня и мог сказать, что Юнги пытался скрыть это от него, что подтвердило то, что он еще не видел сообщения Намджуна в чате (ну, это вместе с очевидным шоком Юнги при виде Чимина, стоящего перед ним). — Что ты ... эм, делаешь ... здесь? Он слегка запутался в своих словах, и хотя Чимин правда старался, он не смог спрятать улыбку, которая появилась на его губах. Ох, он еще милее в жизни. Конечно, это так. Почему меня это не удивляет? — Я принес ... — младший взглянул на контейнеры с едой в руках, — кое-что. Если ты голоден. — Эм ... — Ох! Точно, прости. Твой вопрос. Намджун рассказал нам о том, что произошло. Без малейших задержек Юнги позволил глубокому, долгому вздоху поражения вырваться из его рта. — Конечно, рассказал, — пробормотал он, затем долго с сожалением посмотрел на еду, которую принес Чимин, — только не говори, что он заставил тебя сделать это, — Чимин помедлил с ответом. — Он не заставил меня, но действительно подал идею. Ну, то есть я уже говорил, что буду готовить для тебя, но ты ... сказал мне не делать этого. Но Намджун сказал, что хочет, чтобы ты сегодня хорошо поел, так что я решил рискнуть и приготовить что-нибудь. Ты не злишься? И прости, я не знал, что ты любишь есть, так что я приготовил свинину с рисом, и не предупредил, что зайду, так что, надеюсь, я не помешаю? Ох! А еще я принес подарок. Он позади меня. Не могу поднять сейчас, не хочу рисковать тем, что уже держу в руках. Между прочим, это не только от меня. Тэ помог выбрать его и заплатить за него. Вероятно, он тоже был бы здесь, но, к сожалению, у него были занятия. Прости, я только что понял, что много болтаю. Ничего, если я зайду? В очередной раз, воцарилась тишина. Чимин лишил его дара речи. Поэтому, вместо того, чтобы ответить на вежливую просьбу словами, Юнги просто прислонился спиной к двери и жестом пригласил Чимина зайти в комнату. Ему потребовалось время, чтобы привести свои мысли в порядок. Он покачал головой и зажмурился, затем снова открыл глаза, чтобы увидеть большой подарок от Чимина, о котором он сказал (он был почти два фута). Слишком большой. — Ох, я возьму его, не волнуйся, — он исчез за долю секунды, — Юнги, ты не хочешь зайти? — что вообще происходит? — Эм ... а-ага ... просто дай мне секунду. Ленивыми движениями Юнги тихо закрыл дверь, развернулся и сразу же уставился на яркое выражение мальчика, который пришел к нему, и он до сих пор не мог поверить в это. Но опять же это было взаимно. Чимин тоже не мог поверить в это, но, к счастью для него, нервозность из-за встречи отошла на второй план, уступая место беспокойству о самочувствии Юнги, и его взгляд упал на перевязанную руку парня. — Ожог ... — его восторг исчез, судя по тому, как печально звучит его голос, — Намджун сказал он был сильным ... — Он, наверно, преувеличивал ... — Правда? Это так? Или ты так говоришь, чтобы я не волновался? Потому что, если это так, то уже слишком поздно, Юнги, я уже волнуюсь. Юнги почувствовал легкое покалывание в груди, что-то теплое и тонкое, что он попытался стряхнуть, но не смог. Он проглотил комок, который был в его горле. И он старался не вздрагивать при резкой вспышке боли, исходящей от его ожога, но на самом деле прошло не так много времени с тех пор, как он появился, (максимум четыре часа) так что боль была такой же свежей, как и травма. Это было ужасное жгучее чувство, и он всасывал воздух через сжатые зубы в качестве мгновенной реакции на него. И мгновенной реакцией Чимина была - бросить корзину, которую он еще держал, и помчаться к Юнги, несмотря на то, что он не знал, что будет делать, как только доберется до него. Он не видел самого ожога. Только бинты, которые, казалось, поспешно были обернуты вокруг его руки, а не осторожно, как должны. — Тебе нужно переделать ее. — Что? — Повязка. Ее нужно переделать. Давай, я тебе помогу. Прежде чем Юнги успел подумать и начать сопротивляться, Чимин схватил его запястье здоровой руки и начал вести к одной из двух кроватей на другой стороне комнаты. И он заметил хромоту Юнги. Совсем небольшую, но достаточно заметную, и Чимину даже не нужно было спрашивать, чтобы понять, что что-то не так. Но когда Юнги сел на кровать, он все равно спросил. — Твоя нога. — Все нормально, — Чимин нахмурился. Он хотел разозлиться, но не мог заставить себя разозлиться, поэтому он мог лишь дуться и грустить. И это сделало что-то с сердцем Юнги, — растяжение, — признался он, повернув голову в сторону, чтобы не смотреть Чимину в глаза. — Как?? Намджун не сказал нам об этом! — почему у него такой безумный голос? Это меня убивает. — Это потому, что Намджун не знает. Я не говорил ему, — Чимин нахмурился еще сильнее, выпячивая нижнюю губу, и пристально посмотрел на Юнги. И Юнги совершил ошибку, взглянув на его лицо, потому что это вызвало необъяснимую лавину вины, которая настигла его и заставила снова сознаться, — это случилось после того, как я обжегся, — тихо сказал он, вздыхая, — я пролил кипяток на всю руку, и моей немедленной реакцией была просто отпрыгнуть. И я споткнулся обо что-то, я не знаю, что это было. И вуаля, растяжение связок, — он посмотрел вниз на свою ногу, затем немного потряс ее, прежде чем выпустить еще один тихий вздох, — это правда не так серьезно. Вот почему я не стал рассказывать Намджуну. Ну, поэтому, и потому, что я не хотел, чтобы он чувствовал, что должен нянчиться со мной еще больше. Я знал, что он был занят. — Юнги, я вроде как ненавижу тебя сейчас. — Что? — Нет, прости, просто вырвалось, — Чимин застонал и хлопнул себя по лбу, что поразило Юнги, — я не хотел этого говорить. Прости. Я не ненавижу тебя, я ... просто не могу поверить тебе иногда. — В смысле? — Н-не обращай внимания. Я сказал, что собираюсь помочь тебе с повязкой. У тебя есть бинты, верно? Будет лучше, если мы их поменяем, а не просто обернем ожог. Я слышал, что рекомендуется часто менять повязки. Ох! И на некоторых местах должны быть лекарства, да? Я просто догадываюсь, а так понятия не имею. Помоги мне, Юнги, почему ты просто смотришь на меня? Это было бессознательное действие. Второй случайный зрительный контакт был сделан, и на этот раз он не мог отвести взгляд, даже если бы захотел. Вблизи Чимин был пленительно красив, и его сладкий голос и его неудержимое бормотание были восхитительны до почти разочаровывающей степени. Чимин здесь, и он не был готов к этому. И всего сейчас слишком много. — Юнги? — Хм? — второе упоминание его имени вывело его из оцепенения, — ох, бинты, — он обратил внимание Чимина на стол, стоящий на крошечной кухне в его комнате, — кажется, я оставил их там. И лекарства тоже. Чимин без колебаний вскочил на ноги и поспешил забрать вещи, несмотря на то, что Юнги настаивал, что ему не нужно было спешить. — На бутылочке написано "антибиотическая мазь" ... это она? — Я почти уверен, что другой там нет. — Да. Конечно. Прости, не подумал об этом. С этими словами Чимин взял бинты и мазь и занял свое место на кровати рядом с Юнги. Затем он осторожно уселся на маленький деревянный стол, расположенный между двумя кроватями, и начал медленно разворачивать повязку на руке Юнги. Очень медленно. Он хотел сменить ее как можно быстрее, но более того, он не хотел навредить Юнги каким-либо образом, например, по ошибке коснуться сожженной области своей рукой. Как только повязка была наконец-то снята, ожог полностью раскрылся, Чимин почувствовал, как его желудок перевернулся, может быть, два раза, и его грудь напряглась. Большая часть предплечья Юнги была покрыта темно-красным пятном. Несколько волдырей были рассеяны на нем, и вены стали темнее и таким образом более видимые. Это опечалило Чимина. Даже немного разорвало его сердце. Думать о боли Юнги, которая была и, возможно, еще есть, и осознавать, что если Намджун не знал о случившемся, то никто не будет, потому что, скорее всего, Юнги не расскажет об этом, пока не придется. — Если это пугает, и ты не можешь смотреть, то ты не должен ... — Дело не в этом. — Чимин, ты выглядишь так, будто сейчас заплачешь. Он ничего не ответил, просто сморгнул влагу и продолжил выполнение задачи, которую обещал себе выполнить. — Тонкого слоя мази хватит, — сказал Юнги тихим голосом, — ты не против прикасаться к коже? Это выглядит странно, я знаю, и тебе, наверное, тоже будет странно, так что если ты не хочешь ... ладно, не обращай внимания, — Чимин уже начал наносить мазь, мягко втирая ее по обожженной области. Юнги видел, что у него трясутся руки, — ты молодец, Чимин. Просто избегай волдырей. Доктор сказал, если их повредить, они могут заразиться. Чимин запомнил слова Юнги, стараясь не касаться пузырьков на коже парня, а покрывать только окружающие их пятна. Как только он закончил, он схватил бинты и начал оборачивать их вокруг предплечья Юнги (еще раз, медленно и с кропотливой осторожностью). Его руки все еще дрожали. Его лицо все еще было бледным, губы дрожали достаточно сильно, чтобы Юнги не мог этого не заметить. Он закончил оборачивать ожог через несколько минут. Его движения даже сейчас были постепенными, в замедленном темпе, когда он переместился, чтобы положить бинты на маленький стол. Когда он снова повернулся к Юнги лицом, он поднял свои руки и осторожно положил их на его шею, а затем прижал его ближе к себе. Теплые объятия, которые Юнги, вероятно, отверг бы, если бы это был не Чимин. Но Чимин был другим. Почему он был другим? Он неуверенно поднял левую руку и обнял его за спину, а Чимин положил подбородок на его плечо. — Ты, возможно, самый нелепо-добрый человек, которого я когда-либо встречал. — Прости меня. — С какой стати ты извиняешься за это? — Не знаю. Кстати, где твой сосед по комнате? — он немного сильнее обнял его, отчего в груди Юнги становится теплее. — Ушел. — Я могу остаться, пока он не вернется. — Тогда ты останешься здесь надолго. У него есть парень, и когда он не на занятиях или на работе, он с ним. Иногда даже не возвращается ночью. Но хэй, это не мое дело. Когда Юнги сказал первое предложение у Чимина покраснели щеки. Не помогало то, что голос Юнги был настолько низким, и сейчас звучал прямо около уха Чимина. — Ч-что насчет обеда? — Обеда? Тебе не нужно никуда идти? — Нет ... — Ты просто так говоришь, не так ли? — Это не так. Клянусь, это не так. — Тогда хорошо. — Это нормально? — рука Юнги переместилась с его спины на его шею. — Конечно, нормально.