whose idea was this

— Сейчас я не могу читать по губам, поэтому не знаю точно, что было сказано, но что-то говорит мне, что это было золото, и Юнги расскажет мне позже в полном объеме, попрошу я об этом или нет. Намджун улыбнулся, широкой, довольной улыбкой, когда с большим удовлетворением наблюдал, как поверженный Джэён яростно отвернулся от стола Юнги и убежал. Это действительно было замечательное зрелище (даже Сокджин так думал, а он даже не знал половины истории, но ему было интересно). — Неприятный человек? — Именно, — Намджун сдерживает смех, когда его глаза задержались на Джэёне, который так быстро встретился с одним из его друзей, скорее всего, чтобы выразить свое разочарование, — Ли Джэён. Учится в каком-то престижном университете в Сеуле, я не потрудился запомнить название. Он, наверное, говорил мне об этом, но это не то, что мне надо помнить. Я знаю, что он изучает музыку, так же, как ты и Юнги. Он думает, что это все, я тебе скажу. Но у чувака характер дверной ручки. И у него глубокая неприязнь к Юнги, Джин, и иногда, это самая смешная и нелепая вещь, которую можно увидеть, честно. Трудно воспринимать его всерьез. Он на два года младше Юнги. Ни малейшего намека на уважение, — он глубоко вздохнул, затем медленно выпустил воздух и покачал головой, — беспочвенная ненависть, я никогда этого не пойму ... — Готов поспорить, он завидует Юнги. — О, без сомнения, — с улыбкой подтвердил Намджун слова Сокджина, — пару лет назад мисс Сунгги умоляла его сыграть на пианино на вечеринке, и он согласился, но при условии, что это будет один раз. И он был совершенно невероятен, Джин, но что было еще приятнее, чем слушать игру Юнги, так это видеть выражение лица Джэёна, когда он понял, что Юнги был лучше, чем он в еще одной вещи. И я клянусь, я не злобный человек, но этот парень ... — он дал низкий свист, — этот парень сам напросился. Как и твой бывший парень. За исключением того, что я никогда не бил Джэёна по лицу, и, вероятно, не буду, потому что единственный раз, когда я вижу его, на этих вечеринках, и я не хотел бы устраивать сцену, понимаешь? — Эта мысль не помешала тебе ударить моего бывшего в челюсть, — указал Сокджин, и ему пришлось прикусить язык, чтобы не разразиться смехом. — Нет, нет, это было другое, — настаивал Намджун, — рядом практически никого не было. Так что никакой сцены не было. — Юнги видел. — Да, он видел, не так ли. Но потом он убежал. Чувак, я до сих пор не могу поверить, что он действительно убежал ... что за друг ... — он опустил голову на мгновение, чтобы выпустить слабый смех, — ох, но я люблю его до смерти. — Да, я знаю, что ты любишь. Иногда я даже думаю, будешь ли ты любить меня так же сильно, как любишь Юнги. Это была всего лишь шутка. Сокджин хотел только пошутить, но следующее, что он понял, что уставился прямо в искренне обеспокоенное выражение лица человека, сидящего напротив него, чья улыбка так внезапно бесследно исчезла. И он заставил желудок Сокджина скрутиться. Он никогда не видел такой взгляд у Намджуна, и особенно так внезапно, как сейчас. — Джин, ты ... — он видел, как дергаются губы Намджуна, — ты правда так думаешь? Этого мрачного тона было достаточно, чтобы сердце Джина остановилось, и он поклялся, что остановилось, и это даже отдаленно не было похоже на комфортно. — Пожалуйста ... пожалуйста, не говори мне, что ты сравниваешь себя с Юнги все это время. Пожалуйста. Сокджин был в состоянии полного тупика. Его сердце снова начало работать, но теперь оно билось слишком быстро, и он просто хотел, чтобы оно замедлилось, чтобы он мог дышать и найти правильные слова, чтобы улыбнуться Намджуну и стереть сильное присутствие беспокойства на его лице. — Юнги - мой лучший друг, Джин, — Намджун продолжал объяснять, к ужасу Сокджина, — мы знали друг друга еще до того, как я пошел в начальную школу. Мы делали все вместе. Мы через многое прошли вместе. Конечно, я люблю его, но не так ... не так, как тебя, понимаешь? И нет причин, у тебя нет причин сомневаться в себе, Джин, и нет причин сравнивать себя с ним. Если бы я был нужен вам двоим в одно и то же время, я бы не стал выбирать одного из вас, я бы нашел способ клонировать себя, чтобы быть рядом с вами обоими. Ты понимаешь это? Челюсть Сокджина отвисла, но он не был достаточно быстр, чтобы заговорить. Намджун протянул руку и взял его за руку, затем притянул ее ближе к себе, чтобы он мог прижать губы к пальцам Джин. И Джин задержал дыхание. Он просто не понимал. Он не понимал, почему начался этот разговор, почему его грудь была такой напряженной, но в то же время такой теплой, и почему он чувствовал, как будто слезы начинали появляться в его глазах. Ну, они просто были. — Ах, бросьте ... — он поднял свободную руку, чтобы попытаться стереть их (начал, то есть). Намджун опередил его. — Не волнуйся, я понял. — Нет, прекрати, Намджун, я не-... — он хмыкнул, когда блондин нежно погладил его большой палец, — да ладно, я не пытался сказать ... В смысле, я этого не делал ... я не сравнивал себя с ним ... — Ну, независимо от того, сравнивал ли ты себя или нет, хорошо, что мы об этом заговорили. И теперь ты это знаешь. Как сильно я к тебе отношусь. Почему бы тебе уже не выйти замуж за меня ... — Ну, я же говорил тебе, что, возможно, когда-нибудь это сделаю, не так ли? — Что? — Джин посмотрел на него широкими глазами, — да ладно, разве я сказал это вслух?? — Сказал, — теплая улыбка растянулась на лице Намджуна, — я рад, что ты это сказал. Звучит неплохо. Трудно поверить, что я знаю тебя всего несколько месяцев. Кажется, что намного дольше. Или это только мое мнение? — Нет, я понимаю, о чем ты говоришь, — Сокджин слегка кивнул головой, чувствуя, что его щеки краснеют, когда Намджун начал поглаживать его большой палец. Он колебался, надеясь, что его эмоциональное сердце успокоится, и он сможет говорить не дрожащим голосом. Безрезультатно. Это абсурд, подумал он. Это было ничто иное, как абсурд, что Намджун был способен заставить его чувствовать себя таким образом, приводя его ближе всего к точке плача из-за глупого недоразумения. И он просто не мог поверить. Потому что Намджун был полной противоположностью его последнего парня, его последнего парня, которого Джин когда-то любил, и который какое-то время любит его тоже, так думал Джин. Конечно, теперь было легко ударить его и пошутить о том, как он был безразличен и как Джин сейчас без него. Но, по правде говоря, в то время это причинило ему боль. Бывший парень Джина причинил ему боль, и он все еще помнил, как плакал Хосоку, когда понял, что ему уделяют внимание только из-за его красивого лица. И дело в том, что Хосок не говорил ему в лицо, что был прав, или как он говорил "а я говорил". Он успокоил его. Как любой хороший друг. И он с большой уверенностью сказал Джину, что однажды он найдет кого-то намного лучше, намного добрее, чтобы занять место того ужасного человека. Он все еще помнил слова своего друга. — Ты найдешь своего прекрасного принца, Джинни. Но дело не в нем самом. И не сейчас. Но когда ты это сделаешь, он заставит тебя почувствовать себя любимым. Я обещаю, он это сделает. — Намджун, там люди танцуют. Я хочу потанцевать с тобой. — Ох, я не умею танцевать, хотя ... — Тогда мы будем учиться вместе. Он не стал больше ждать. Сокджин поднялся со своего стула и взял Намджуна за запястье, затем поднял его, прежде чем он мог даже думать, чтобы продолжить отказываться. И он проводил Джина подальше от столов, где уже собралась горстка пар. Намджун привык к этому. В конце концов, он посещал эти вечеринки уже много лет. Но он не привык на самом деле находиться здесь, когда люди танцевали (он сделал это только один раз, пять или шесть лет назад, когда он попросил Юнги потанцевать, черт возьми). Теперь он снова был здесь с Сокджином. И он не возражал. Атмосфера заставила их обоих встать на свои места. Как оказалось, в танце не так много мыслей, или, по крайней мере, в этом роде. Сокджин был уверен, что Хосок или Чимин бы поспорили с ним о сложности искусства. Но это было по-другому. Это было медленно, постепенно, деликатно, и больше всего именно то, как Сокджин хотел. Свет был приглушен, ночь приближалась к полуночи. Время, которое Джин терпеливо ждал с самого начала. — Ты умеешь танцевать, лжец, —Намджун подавил смех. — Это едва ли танец, — сказал он, — но если это то, как ты хочешь это назвать, то конечно. Ты тоже не так плох. Фоновый шум стих (или, возможно, это было просто в воображении двух из них, которые подсознательно отгородились от всего, кроме друг друга. По большей части. Намджун мельком заметил Юнги и Чимина, которые сидели ближе к полу. И Юнги тепло улыбался ему. Он произнес что-то Намджуну, что он не мог разобрать. И хотя это беспокоило его, он понял, что всегда может просто спросить его позже. Поэтому он мягко выкинул эту мысль из головы и вернул все свое внимание человеку перед ним, который заслужил все до последнего кусочка. Двое медленно танцевали вместе оставшееся время, которое тянулось до полуночи. Дойдя до последней минуты, многие повернули глаза к большим часам на стене. Но Сокджин держал свой взгляд на Намджуне. И когда минутная стрелка пробила двенадцать, и все гости зааплодировали, Джин сократил пространство между губами и губами Намджуна. Он держал их здесь. Мягко и тепло прижимая. Двое остались абсолютно неподвижными, когда крики и хлопки прекратились. Затем Джин отстранился. Потребовалось мгновение. Довольно длительное мгновение. Широко раскрытые глаза и приоткрытые губы. Он был искренне потрясен. И казалось, что через некоторое время Намджун, должно быть, понял, поэтому он повернул голову в сторону и шатко засмеялся, это был нервный смех, и, потирая шею, он старался, ох, он правда старался что-то сказать, но его разум был пуст, так что это заставило его покраснеть. Сокджин наконец сделал это. Он, наконец, был тем, кто превратил Намджуна в краснеющий беспорядок, а не наоборот. И это, он решил для себя, было достаточным поводом, который можно отпраздновать. — Это будет хороший год, ты так не думаешь, Джуни?