Простой подарок

Середина зимы. Время Поворота. История гласит, что когда-то давно, еще до того как камень и сталь скрыли поверхность Корусанта, а силовые поля и спутники стали определять погоду, здесь были времена года. Весна. Лето. Осень. И зима, холодная и темная. Мастер Квай-Гон редко рассказывал о ней. «Живи в настоящем, – говорил он, – а не в туманных далях прошлого». Но каждый год, с тех пор, как я стал его падаваном, он оставлял меня на попечение другого мастера и уходил куда-то на целый день. После того как в первый же раз мое робкое любопытство встретило резкий отпор, я никогда больше не спрашивал, куда он ходит и что делает. Возвращался он всегда напряженным и замкнутым, был скупым равно как на похвалу, так и на критику, становился молчаливым, но покоя в нем не чувствовалось. Я был уверен, что в этом году все будет также. А вместо… вместо этого, как только он двинулся к двери, я неожиданно для себя последовал за ним, а он обернулся и посмотрел на меня долгим задумчивым взглядом. Я молча ждал, и наконец он кивнул. – Следуй за мной, Оби-Ван, – произнес он и, развернувшись, продолжил свой путь. Его слова не были приказом – но я подчинился. Мы направились не к покоям магистра Йоды, или мастера Одит или даже вниз к мастеру Хас’Джу. Вместо этого мы спускались все ниже и ниже, дальше, чем, как я предполагал, простирается Храм. Так далеко я не забирался даже в детстве, когда, казалось, изучил каждый уголок. Я хранил молчание и ждал. Мой мастер объяснит, когда будет готов. Или не объяснит, если так решит. А я могу быть терпеливым. Наконец мы достигли последней двери – высеченной из камня, а не отлитой из металла, такой же древней, как и сам Храм. Даже не замедлив шага, мастер Квай-Гон зашел внутрь. Я, не торопясь, последовал за ним. Помещение было слишком большим для зала медитации, но такую умиротворенность, что заполняла его, я ощущал только в Садах. Это было что-то вроде часовни. В передней части, обращенное к пустому залу, где мы стояли, находилось возвышение. Стена за ним изгибалась, образуя просторную нишу, в окнах разноцветные стекла складывались в причудливый, приятный глазу рисунок. Через витраж лился приглушенный свет, хотя отсюда я бы не рискнул определить его источник. Не опуская сложенных перед собой рук, Квай-Гон встал лицом к возвышению. – Ты знаешь, что сегодня за день, Падаван? – внезапно спросил он. Я порылся в памяти, и в ней всплыли слова магистра Йоды, когда-то он упоминал об этом. – Сегодня середина зимы, Мастер, зимнее солнцестояние. – Время Поворота, – произнес мастер Квай-Гон; я не был уверен, поправляет ли он мой ответ или дополняет. – Самый короткий день корусантского года, даже сейчас. Самая длинная ночь. После нее возвращается свет, до следующей зимы. – Мастер? – Даже технологиям Республики не под силу изменить ни наклон оси планеты, Падаван, ни ее орбиту. – Мастер... – я спрашивал не об основах астрономии. Он помедлил, словно тщательно подбирал слова: – Это мой давний обычай: медитировать здесь в этот день. Я буду рад, если в этом году ты присоединишься ко мне. Я склонил голову и пробормотал что-то в знак согласия. Что еще я мог сделать? Мастер Квай-Гон чрезвычайно замкнутый человек: и с его стороны предложить подобное…

***

Мы вернулись очень поздно. Я сделал несколько бутербродов, а когда мы поели, забрал из своей комнаты философский трактат, вернулся в гостиную и, развалившись в кресле, принялся за чтение. Квай-Гон застыл у дивана и хмуро просматривал материалы для нашей следующей миссии. С тех пор как мы вернулись из часовни, он едва ли обмолвился парой слов. Но в этом году он был менее напряжен. Не думаю, что я выдавал желаемое за действительное. Он все еще никак не объяснил, зачем взял меня с собой в часовню. Решение загадки оставалось за мной, а уж получится или нет – на то воля Силы. Я отложил датапад и посмотрел на него. Он почувствовал на себе мой взгляд и слегка улыбнулся, а затем уселся на диван и углубился в чтение. Он доверяет мне. Доверяет нечто большее, чем свою жизнь. Я так давно любил его, желал его, но это… чем я могу отплатить за подобное? Я вернулся к своему тексту и думал о секретах, о ритуалах и о возможностях, которые таило будущее, когда в этот мир снова вернулся свет.