Ушастый сюрприз.

      С самых пеленок Катсуки Бакуго слышал восхищенные возгласы своего «друга детства» о героях: как те отважно спасают мир. И альфа, обнаружив у себя причуду «будущего героя», поставил себе цель стать героем №1, и по сей день упорно идет к своей цели. Он же не чертов Деку, мечтающий стать таким, как его любимый герой Всемогущий. В детстве хренов неудачник все время подражал ему, стремясь стать как он, и ему было плевать, что он без причуды.       Чертов беспричудный Деку оказался омегой с милыми, вьющимися зелеными волосами и лучезарной улыбкой. С этими огромными зелеными глазами, которые излучали тонну добра и восхищения… но смотрящие не на него.       Всемогущий занимал в сердце Деку отдельную полку. Такую громадную, отполированную и просторную полку, которую когда-то занимал «Каччан». В один прекрасный день Катсуки почувствовал себя ненужным, смотря в эти зеленые глаза, вытаращившиеся в экран телевизора и которые были наполнены восторгом. В тот вечер по телевизору шли новости: говорилось об очередном подвиге Героя №1, спасшего кучу народу. И Изуку восхищался им, он любил своего Героя. – Правда, он потрясный, Каччан?       Его мама тогда приготовила вкусный пирог с грибами, к которому они даже не притронулись. Омеги завороженно смотрели в телевизор, обсуждая Героя.       Блондин остановился посередине улицы и помотал головой, отгоняя рой нервирующих мыслей. Он не должен позволять собственному эгоизму и забытому прошлому испортить его настоящее. Гнусные мысли задели старую рану, о которой он забыл. Вернее, старался забыть.       Сейчас он должен сосредоточиться на колбасе, масле и … Черт, он опять забыл, что нужно купить к ужину! Он поднял голову к пасмурному небу и взвыл. Мимо проходящие люди странно покосились в его сторону, но шли дальше, а то мало ли какой сумасшедший. А блондин стоял, смотрел на грустное небо, с которого понемногу стали падать белые снежинки.       Уже была середина декабря, а он до сих пор не выбрал подарок для самого важного человека в своей жизни. Интересно, а что подарят ему?       Блондин устало выдохнул и выпрямился, возвращая голову в прежнее положение. Его взгляд зацепился за витрину рядом находившегося магазина. На красивом лице растянулся оскал предвкушающего трапезы зверя. Он, засунув замерзшие руки в карманы излюбленной короткой куртки цвета болота, направился к стеклянным дверям, которые были украшенны светящейся гирляндой. ***       Дверь квартиры открылась бесшумно, но по халатности хозяина квартиры закрылась с громким хлопком. Блондин несколько раз выругался про себя и, принюхавшись, убедился, что в квартире он, слава богу, один. Сняв куртку и повесив ее на крючок в прихожей, он поставил переливающийся фиолетовый пакетик на тумбочку у зеркала. Достав оттуда ободок с ушками из натуральной шерсти кремового цвета и, покрутив его с минуту в руках, надел. Следующий аксессуар, который он приобрел в экстравагантном магазине, был ошейник. Такой кожаный, что несказанно ему нравилось, с малиновыми ремешками, что его немного смущало. Также был такой, по мнение Катсуки, лишний аксессуар – тонкий поводок цепочка.       Альфа посмотрел на себя в зеркало: блондинистые волосы слегка намокли от снега и маленькие пряди прилипали к вискам. Пушистые кремовые ушки стояли торчком, и казались в действительности настоящими. Красные глаза в полутемноте приобрели кровавый оттенок, на щеках был еле заметный румянец. На шее красовался слегка свободный ошейник с уже прикрепленным поводком в виде цепочки. Он был одет в тонкий черный свитер без горла, подчеркивающий его отличное мускулистое тело и темные штаны. – К-каччан, что ты… - альфа повернул голову в сторону открытой двери, где стоял его омега, – делаешь. – еле договорил он, жутко краснея и сглатывая.       Вид альфы был вызывающим и… ушастым. Изуку стоял как вкопанный и рассматривал парня как будто впервые увидел. Ушки меняли весь его серьезный вид на более необычный для него. Он был милым и, да простит кот Урараки, сексуальным. Омега прикрыл подрагивающей рукой дверь, закрывая ее на ключ. Он чувствовал на себе взгляд, и по телу шли мурашки. Если он сейчас обернется, то не сдержится. Мидория прикусил губу, снимая куртку и обувь, все ещё не поворачиваясь лицом к альфе.       Омега чувствовал, как запах альфы начинал его окутывать с ног до головы. Внутри омега начал визжать, и уже давно в мыслях бросился на альфу. Но, черт, это немного непривычно. Видеть Катсуки таким... ушастым и, кажется, смущенным.       Да, когда голос омеги прозвучал из ниоткуда, в первые минуты альфа растерялся, но затем собрался. В голову сразу полезли непристойные мысли о том, как можно провести сегодняшний вечер.       Он тихо подкрался к омеге сзади, обвивая его талию и чувствуя, как хрупкое тельце подрагивает от его прикосновений. Он, наклонившись, уткнулся носом в шею омеги, целуя метку и ставя на молочной коже засос. Изуку откинулся на широкую грудь альфы, позволяя его ладоням забраться под теплую кофту, оглаживать живот, задевая соски. Катсуки чувствовал: в запахе его пары что-то изменилось, появились сладкие нотки, делающие его запах более нежным.       Первый протяжной стон сорвался с губ омеги. Его кофта полетела на пол, следом за ней отправился и свитер альфы. Изуку приподняли за бедра. Он обвил ногами торс Бакуго, позволяя донести себя до спальни и там уже опустить на кровать. Штаны обоих уже лежали где-то у входа в спальню.       Блондин почувствовал, как внизу живота все сладко стягивается тугим узлом при виде обнаженного тела его пары. Он, облокотившись о кровать коленями, придвинул к себе омегу за бедра так, чтобы они сравнялись. Их разница в росте давала о себе знать. В конце концов, альфа был выше омеги на голову. Это иногда было очень мило, ведь, чтобы получить поцелуй Катсуки, Изуку становился на самые носочки и легонько чмокал его в щеку.       Бакуго стал покрывать молочную кожу поцелуями, оставляя на ней свои отметины, которые к утру расцветут во всей своей красе. Он целовал жадно и напористо, прикусывая сладкие губы, затем зализывал маленькие ранки и снова целовал, но уже сильнее. Он водил языком по шее, иногда затрагивая метку, чтобы вновь ее прокусить и вызвать эйфорический стон Изуку, что был выше любых похвал для альфы. Он заметил, как Мидория приподнял руку и аккуратно, словно боясь причинить боль, дотронулся до ушек на его голове. На столь любимом лице расползлась смущенная улыбка, показывающая белые ровные зубы. А затем поводок из блестящих цепочек дергают, и Бакуго чувствует, как ошейник приятно впивается в кожу на шее. Его утягивают в поцелуй, зарываются в волосы, поглаживая, и теперь не может сдержать стона сам альфа. На его груди ставят засос и капелька слюны струится вниз по торсу.       С рыком он впивается губами в розовую бусинку соска, начинает посасывать и покусывать. Другая рука терзает другой сосок и омега прогибается, стонет его имя вслух. Он упивается этим блаженством, следя из-за полуопущенных ресниц за реакцией Изуку, когда берет его плоть в рот. Перед глазами Изуку искры от удовольствия. Он не сдерживается, просит еще и стонет. Оргазм накрывает его с головой и он выдыхает, изнеможенно откидываясь на подушки. Он смотрит, как альфа самодовольно улыбается, наблюдая, как из набухшего члена Изуку вытекает остатки спермы. Он облизывает его и опускается чуть ниже, приподнимая его бедра. Мидорию прошибает током; он выгибается в стоне, произнося имя альфы, когда язык Бакуго слизывает сочившуюся смазку начисто. Он облизывает сфинктер и врывается внутрь языком как можно глубже.       Омега дрожит всем телом и жалостливо поскуливает, когда язык исчезает, а вместе с ним и удовольствие. Катсуки кладет под поясницу Изуку подушку, проводит ладонью по его животу и целует того в губы. В податливое тело врываются одним резким толчком, на что омега шипит от небольшой боли. – Прости, – шепчет Катсуки ему над ухом и прикусывает мочку.       Они не занимались этим уже довольно давно. С того самого вечера как Бакуго отправили в другой город, помочь с поимкой опасной банды преступников. Изуку тогда плакал, просил не уезжать и не оставлять его одного, он понимал что все это гормоны, о которых пока не знал сам Бакуго. Его Катсуки Бакуго, его альфа, но Герой №2, в котором нуждались такие простые граждане как Изуку.       Он задевает заветную точку, и Изуку стонет, цепляясь в плечи альфы и покусывая кожу. Он стонет, когда альфа ускоряет темп, вбиваясь в его тело, оставляя на нем отметины от пальцев. Изуку царапает ему спину, местами до крови, он чувствует, что сам уже на пределе. Внутри все обдает жаром, когда горячее семя альфы распространяется в нем. Узел крепнет, и они ложатся на кровать.       Изуку тяжело дышит, прикрыв глаза и чувствуя, как руки альфы обнимают его. Грудь Катсуки такая теплая, от нее не хочется отрываться, но он прилагает усилия. Оперевшись ладошками ему в грудь, он смотрит на вспотевшего альфу. – И… что…это было? – он тяжело дышит; чувствует, как стенки сжимают орган альфы внутри. – Сюрприз, – это, по сути дела, он хотел оставить на праздничную ночь, но, видимо, не судьба.       Он обратно положил уставшего омегу себе на грудь, поглаживая его волосы и чувствуя, как за цепочку тянут вниз. Его целуют, легко и просто, но ему этого достаточно. Он знает, что Изуку любит пушистых зверьков. Он знает, что занимает в его сердце особую полку с личным названием. Он знает, что подарит ему на Новый год, ведь на дне пакета еще лежит маленькая темно-синяя бархатная коробочка.       А Изуку Мидория пока не знает как преподнести свой сюрприз с двумя полосками своему альфе.