Шарф

Сегодня все в штабе, по мнению Акутагавы, решительно сошли с ума. Словно мало Рюноске было взвизгнувшей при встрече Хигучи, разоравшейся так, что заболела голова. Будто не замечая мрачное выражение лица Акутагавы, девушка рассыпалась в поздравлениях громко и с чувством, улыбаясь во все тридцать два и протягивая красиво упакованную коробочку. Внутри оказался дорогой и, должно быть, весьма вкусный чай, за который Рюноске холодно поблагодарил, а потом сунул его в ящик стола, поймав осуждающий взгляд Гин, стоящей возле все еще сияющей Ичиё. Вскоре в кабинет постучал Хироцу и, мягко улыбаясь, сказал несколько теплых и удивительно приятных слов, заставив Акутагаву задуматься о том, заслужил ли он их вообще. Должно быть, да, потому что вряд ли поздравления сыпались на него лишь из-за страха перед способностью. Во всяком случае, не только. Затем удивил Чуя, запомнивший, как оказалось, когда родился взбалмошный подчиненный. Подарка от него Рюноске не получил, зато почувствовал нехилый скачок самооценки. Не каждый день его, все же, со снисходительной улыбкой на губах поздравляют члены исполнительного комитета. Элис, гоняющаяся за ним пол дня, вручила старательно раскрашенный рисунок, на котором Рюноске стоял над поверженным главой Гильдии, и это заставило Акутагаву даже усмехнуться. Казалось бы, печалиться было не о чем, если бы не температура и боль в горле. Неудачно подхваченная простуда вкупе с постоянно и без того тревожащим кашлем делали мафиози еще мрачнее и болезненней, чем прежде. Он в тайне надеялся, что на голову не упадет срочная миссия, ибо чувствовал себя весьма удручающе. Уже к вечеру Мори-сан срочно потребовал отчеты. Несколько раз все перепроверив, Рюноске сложил листы в одну большую стопку и, подавляя желание чихнуть, понесся по коридору, боясь заставлять Босса ждать. Огай за рвение похвалил, спросил участливо, все ли в порядке со здоровьем и, когда Акутагава уже стоял в дверях, пожелал всего наилучшего. У Рюноске в этот момент едва не задергался глаз. В своем кабинете он закашлялся, закрывая рот рукой и жмурясь. Горло саднило, хотелось закутаться в одеяло с чашкой чая в руках - быть может, даже того, что подарила Хигучи - и пить его большими глотками. Собираясь уже достать его из стола и заварить в обычном пластиковом стакане, Акутагава уставился на непонятно как оказавшуюся в кресле коробку. Взяв ее в руки, Рюноске с подозрением осмотрел сначала со всех сторон, а затем почему-то понюхал. И едва не выронил от осознания, что пахнет она очень знакомо. Вмиг начавшими дрожать пальцами он открыл крышку и вынул содержимое. С большим удивлением покрутил в руках теплый вязаный шарф, который непонятно зачем нужен ему в марте, а затем заметил записку. "Нехорошо болеть в День Рождения, Акутагава-кун" - было выведено ровным почерком, который Рюноске узнал бы из тысяч. Осев в кресло, чувствуя, как подгибаются колени, Акутагава вдруг улыбнулся, по-настоящему и искренне, намотал шарф на шею, сразу же чувствуя тепло, и натянул его на нос, прикрывая глаза. - Спасибо, Дазай-сан, - прошептал он, ощущая подобие счастья и думая, что этот подарок - лучший из всех, что он получил. Несомненно.