Очки

      Мужчина выпустил дым изо рта, закидывая голову назад, смотря на белый потолок маленькой комнаты отдыха. Тацухиса Судзуки участник музыкальной группы ужасно хотел спать. Съемки нового клипа проходили с раннего утра, потому что отснять материала требовалось намного больше, чем в итоге пригодится. Так каждый раз, используется просто тонна идей, времени и всяких других ресурсов, а все ради того, чтобы смонтировать минутные превью, а потом уже и сам клип.       Муторная и тяжелая работа, которую приходится проделывать каждый раз, когда выходит новый альбом или сингл. Судзуки уже успел к этому привыкнуть, но спать ему все же хотелось подольше. Однажды пришлось несколько дней снимать какие-то несчастные пару кадров, потому что проходили они в супер сложной обстановке и требовали максимальной концентрации и внимательности не только со стороны группы, но и тех, кто снимал все это, но кадр за кадром не получалось ничего сделать. В итоге идею просто отбросили и сняли по-другому. Решение режиссера и всей уставшей команды.       Прям, как будто они не просто клип снимают, а целый фильм. Хотя, так даже сложнее, за песню нужно передать всю атмосферу и мысль.       Но сейчас наступил коротенький перерыв. Просмотр уже отснятого материала и выбор дальнейших действий. Но перекурить за это время можно было.       Мужчина взял в руки слишком большие солнечные очки. С сомнением присмотревшись к ним, Тацу высунул язык, вспоминая, сколько вообще пар таких вот практически одинаковых солнечных очков у его друга.       — У тебя всегда одинаковая форма. Почему? — Спросил он, держа очки в руках, всматриваясь в них, будто хотел найти хоть что-то, что отличит от остальных.       — Просто мне подходит больше всего именно такая форма, — Йорк протянул руку и забрал свои очки, тут же надевая их на нос, чуть приспуская и смотря на друга исподлобья. — А еще меня фанаты всегда по ним узнают. Попытался как-то раз другие попробовать, знаешь, как у Джеймса Бонда, так мне все тут же заявили, что я уже какой-то не такой.       — А где я был в тот момент? Неужели пропустил? — Тацухиса отворачивается, откидываясь на диванчик, на котором и сидел. Висящие на стене часы отмеряли секунды противным тиканьем. Перерыв между съемками клипа должен был продлиться еще пять минут.       — Да я и не помню, честно говоря, но с тех пор вот такие покупаю, — художник коснулся полукруглой оправы очков, — и ношу. Привык уже.       — Но они тебе реально идут, — Судзуки улыбнулся. — Это так, к слову. Фанатки по тебе текут, да, Йорк?       — Ой, кто бы говорил, суровый рокер Тацу с голосом, который сводит всех с ума, — мужчина выдохнул и все же поднялся с диванчика. Им всем пора было возвращаться на съемочную площадку.       — Но он ведь и тебя заводит, — насмехаясь, вокалист последовал примеру, вставая с насиженного за недолгое время отдыха места. Оправив футболку, он вновь ухмыльнулся. — Ну, я-то знаю.       — И я знаю. Нам нужно идти, съемочная группа ждет. Только… — художник за несколько шагов приблизился к другу, мимоходом привычно снимая очки. Смотря глаза в глаза, положил ладони на напряженные плечи, — тебе пригодится вот это. В качестве удачи.       Наклонив немного голову, Йорк потянулся за поцелуем. Касаясь чуть шершавых губ и не чувствуя сопротивления он слегка проводит по ним языком, прихватывает на секунду зубами, тут же углубляя поцелуй.       Тацухиса лишь притягивает этого выскочку к себе поближе за талию. Большие ладони оказываются на том месте, где по идее должна было быть задница, вот только очередной балахон, который должен быть всего лишь туникой, мешает увидеть эту прекрасную, во всех смыслах, часть тела.       Поцелуй чуть спешный, грубый, но это только заводит точно так же как и то, что в крохотную комнатку отдыха может войти кто-то с площадки в любой момент и увидеть то, чем занимаются мужчины. Не совсем то, что хотелось бы реально опробовать на себе — быть застуканными на «месте преступления».       Немного колючая бородка Йорка щекочет кожу и Тацухиса улыбается в поцелуе, тут же перехватывая инициативу. Он сильно сдавливает задницу, не такого уж и друга и переплетает свой язык с чужим, ласкаясь.       Он доминирует, подавляя желание партнера вести. Прихватив напоследок нижнюю губу зубами Тацу все-таки отстраняется, но не спешит убирать свои ладони с чужого тела.       — Нам нужно идти, — с поволокой в глазах повторяет Йорк. Теперь он выглядит невменяемым, так же, как после ары бутылочек хорошего пива или вина.       — Нужно, но сейчас стало как-то не охото. Давай просто продлим перерыв и опробуем диван на выносливость? — Тянет Судзуки, перемещая свою ладонь на спину, оглаживая ее.       — Вот дурак. Отвали, — толкнув в грудь друга, художник облизывает покрасневшие губы, надевает очки. — Все, я пошел. А ты как хочешь.       — Эй! Сегодня у меня! — Японец улыбается, потому что ему нравится эта игра.

***

      — Боже, они опять этим занимались, — бас-гитарист со стыда прикрывает глаза, скрывая лицо ладонями, забывая про сигарету в руках. Она наполовину истлела и грозила скоро прекратить свое существование, но докуривать ее пока не собирались. Дым от сигареты причудливо закручивался в воздухе.       — А что ты хотел? Не нужно было лезть, куда не просят, — мужчина делает последнюю затяжку и бросает свою сигарету в урну. Ему вообще без разницы, чем занимались главные участники их группы, просто хотелось поскорее попасть домой.       — Но почему каждый раз я? — Разбито стонет неожиданный участник сексуальных игрищ, с сомнением смотря на свою сигарету, как будто и она могла предать.       — Это карма.       — Это идиотизм. Лучше бы дома всем этим занимались.       Без сомнения бас-гитарист кидает сигарету в урну и тяжело вздыхает. Смотреть в глаза он этим людям скоро не сможет. И почему только именно он постоянно натыкается на непотребные сцены везде, где только можно? Может, это и правда его карма?