***
Прятаться за «Дырявым котлом» было рискованно. Существовал немалый шанс, что кто-нибудь заметит его, затянет на Аллею, где и прикончит. Он долго и мучительно думал, за кем же стоит следить. Люди, которые не выглядели растерянными, отпадали сразу. В этот раз во время поездки он интересовался у Петуньи совсем другими вопросами. Она рассказала Гарри, что иногда волшебники рождаются у простых людей, но чаще — оба родителя колдуны. Лучшим выбором была бы семья с волшебным ребёнком, но обычными родителями. Они не должны ничего знать о нём или о том, что непонятный Тёмный Лорд пытается убить его. Было бы хорошо, если бы кто-то вроде них захотел помочь Гарри. Неукротимый поток людей прокладывал себе путь в Дырявый котел, но большинство и так уже знало куда идти. Казалось, прошла целая вечность, а Гарри прочувствовал ценность каждого фунта из своих четыресот пятидесяти, пока ждал. Ведь существовали обычные преступники, которые могли перерезать глотку и за гораздо меньшие деньги, по крайней мере, если передачи, которые смотрел Вернон по телику, не врут. Гарри иногда видел их урывками, пока убирался, и слышал через тонкие стены чулана, пока отдыхал. Сам Гарри был очевидцем того, что некоторые люди вовсе не стесняются убивать, что превращало подсмотренные пугающие сцены в еще более ужасающие. Гарри одеревенел, как только увидел приближающуюся семью: женщина, мужчина и девочка примерно его возраста. Взрослые выглядели сбитыми с толку и пытались развернуться прочь. Девочка, наконец, взяла обоих за руки и потащила прямо в паб. Они немного посопротивлялись, но постепенно пошли уверенней. Они удивились, как только увидели нечто настолько очевидно заметное, на что, казалось бы, должны были обратить внимание сразу. Гарри задержал дыхание. То, что нужно.***
— Это твой первый поход на аллею? — спросил Гарри девочку. Она непрерывно болтала, изредка прерываясь, чтобы перевести дыхание. Он был благодарен: с той канонадой, что она выдавала, от него требовалось лишь иногда вставлять пару слов, что означало, что ему не нужно больше заниматься тем, чем он занимался прошлые две недели — развешиванием лапши на уши. Ещё до того, как они ступили в паб, у Гарри неожиданно легко получилось снискать к себе доверие. Простого вопроса, пришли ли они покупать школьные принадлежности, оказалось достаточно для начала. Гарри заявил, что семья непременно заберёт его на обратном пути, потому что оба его опекуна работают допоздна. Он разработал кучу версий этой истории, но Грейнджеры приняли всё за чистую монету незамедлительно. Гарри был признателен тёте за то, что та помогла ему замаскировать шрам косметикой, но еле удерживался от желания потереть лоб: ощущения были непривычными. Обеспеченная этим маскарадом анонимность позволяла держать голову ровно, даже если ему приходилось заставлять себя не закрываться и не вести себя подозрительно. — Мои родители дантисты, — говорила девочка. — И они никогда по-настоящему не верили в магию, даже несмотря на странные вещи, происходившие в нашем доме, пока профессор не пришла к нам и не рассказала всё. Она вдохнула и, похоже, наконец, обратила внимание на его вопрос. — Мы никогда не были здесь раньше, если ты об этом. Ты первый волшебник, с которым мне выпал случай поговорить, и у меня много вопросов. Гарри заставил себя улыбнуться. Бытие волшебником не принесло ему ничего, кроме страданий и боли, но эта девочка, Гермиона, была полна предвкушения. Он позволил себе задуматься на мгновение. Был бы он таким наивным, бодрым и полным энергии, если бы его жизнь пошла по другому сценарию. К счастью, внимание девочки переключилось на бармена, когда тот провёл их через внутренний дворик на Косую аллею. Что бы ни собиралась спросить у него девочка, она тут же забыла обо всём, когда увидела, что находится по ту сторону кирпичной стены. Гарри запомнил её выражение лица и сымитировал его. Пытаясь выглядеть, будто охваченным благоговением ребёнок, Гарри надеялся, что он достаточно хороший актёр, которого в этот раз никто не заподозрит. Он легко смог доказать Грейнджерам правдивость своей истории, проводив тех к банку, и заодно отплатил им той же монетой за их помощь. В этот раз он был способен оплатить новые школьные мантии — первую , с тех пор как жил с Дурслями, одежду в жизни, которую не донашивал ни за кем. Он подумал, что ему действительно было интересно слушать, о чём говорила девочка. У неё были приступы стихийной магии, и то, как её родители реагировали, показывало разительное отличие с его дядей и тётей. Они приходили в замешательство, но принимали. Если бы его родственники не пребывали в постоянном страхе за свои жизни, могли бы они быть добрее? Они бы действительно заботились о Гарри, конечно, не так сильно, как о Дадли, но хотя бы немного? Несмотря на то, что девочка имела гораздо больше поддержки, чем Гарри когда-либо, он сказал бы наверняка, что она была глубоко неуверена в себе. Пока с них снимали мерки для новых мантий, она призналась, что её задирали за страсть к знаниям. Он не стал рассказывать ей, как ему приходилось отвечать за полученные знания, как только он начал ходить в школу. Получение оценок лучше, чем у кузена, рассматривалось не иначе как мошенничество, и скоро он усвоил, никогда не получать больше, чем тот мог бы. Вечер настал быстрее, чем он ожидал. Хоть он и осматривался, выискивая лица в темноте, на случай, если кто-то рассматривает его сзади, он был менее обеспокоен, чем в первый раз. Первая заминка произошла, когда Грейнджеры начали настаивать, что подождут, пока семья не заберёт его. К сожалению, в «Дырявом котле» не было телефона. Гарри наконец признался, что ему надо возвращаться домой на поезде. Они ужаснулись, что ребёнок его лет вообще подумал об этом, но Поттер уверял, что у его дяди и тёти просто не было иного выбора. Насколько же он изумился, когда они настояли на том, чтобы самим подвезти его до дома. Это было тридцать минут езды: час туда и обратно для них, но они были достаточно внимательны, чтобы предложить. Гарри ощутил комок в горле от их доброты. В любой другой ситуации он, должно быть, заподозрил бы, что они хотели увезти его куда-нибудь, но, сравнивая с волшебниками, насколько это плохо? Никто за всю его жизнь не делал для него ничего настолько доброго, по крайней мере, не имея скрытого мотива. Он поскорее забрался в машину, заметив людей, выходящих из паба. После всей проделанной работы по маскировке, последнее, что ему нужно, это закатывать сцены. В пути, он почувствовал, как защипало в носу. Он выжил в этот раз, полностью благодаря доброте незнакомцев. Он не может и дальше полагаться на подобную удачу. У него должен быть план на самый худший случай. Надеяться на лучшее — безрассудный оптимизм.