Целуй меня

      В потрепанное временем здание пробиваются лучи солнца, освещая устланный булыжниками различной величины и всяким мусором пол. Этот некогда заброшенный завод не может похвастаться своей молодостью, так как он почти полностью разрушился, а некоторые умные люди повыносили отсюда камень и другие, возможно, полезные вещи. Где-то пробивались трава и сорняки, что находили себе жизнь в любых щелях и трещинах, не сумев обосновать свой дом в родной земле. В уже образовавшиеся лужи с потолка падали капли воды, ударяясь о землю и разлетаясь в разные стороны. В воздухе витал затхлый запах, веяло сыростью и чем-то неприятным, но в целом атмосфера заставляла чувствовать себя намного спокойнее, чем за пределами этого здания, находящегося на грани смерти. Там властвовал хаос.       Мы сидели в самом дальнем углу этой комнаты, предназначение которой, увы, не дано было теперь узнать, и думали о том, что наши судьбы, пожалуй, нельзя было назвать счастливыми. По крайней мере, я думал об этом. А ты ведь не способен думать в пессимистичном направлении, так ведь, Тэхенни?       Ты лежишь на моем плече, смотря в обшарпанную стену своими живыми глазами, и тяжело дышишь, наверно потому, что тебе больно. Мне тоже больно, Тэхенни, очень. Ты слегка поворачиваешь голову ко мне, и спокойно выдыхаешь: —У нас есть час. Один час. —Почему ты даешь нам так мало времени? Его намного больше. —Потом ведь все намного может быть хуже.       Ты как всегда прав, любимый, я даже не хочу с тобой спорить, хотя раньше, все-таки, думал бы иначе. Однако же этим моментом мне предстоит осознавать, что нашей любви осталось не так уж и много времени - час. —Наши воспоминания. Я хотел бы полностью отдать тебе наши воспоминания, чтобы ты уничтожил их для нас же. —Но для этого нам предстоит помочь им выйти на свет,—улыбнулся я, сразу поняв, чего хочет Тэхен,—Помнишь, как забавно прошло наше знакомство? —Разумеется. Это единственное, что я уж точно никогда не забуду. В тот день у меня появилось маленькое ручное счастье.       Я усмехнулся и обнял своего тигренка крепче, вместе с ним переносясь во время, когда мы обрели друг друга. Этот день я помню, будто он был вчера. Я помню его улыбку, блеск его глаз, покрасневшие щечки и большое пятно от мороженого на футболке. Мы столкнулись совсем случайно, я даже не видел его. И кто надоумил этого проказника бегать по переполненному торговому центру с мороженым в руках? Я помню наш раздраженный разговор, помню как он кинул в меня остатками своего холодного десерта, и тогда уже я начал бегать, только за ним, держа в руках желание придушить этого негодника. Тэхенни тогда использовал все известные ему обидные слова. Прошу заметить, что его навыки обзывательств были на уровне детсадовца. Наверно, это меня и зацепило в нем: его ребячество, то, что он меня заставил гоняться за ним по всему торговому центру, то, что нас выперли оттуда с пинка, а затем он добродушно пригласил меня на чай и пообещал постирать мою рубашку. Обещание он, кстати, сдержал.        В тот день нити наших судеб переплелись, запутались в самый тугой узел и их уже невозможно было размотать. —Весело нам было в тот день, правда?—с усмешкой спросил Тэ. —Гораздо веселее нам было спустя два месяца, когда ты сдержаться не смог.       Я как сейчас помню тот день, когда Тэхен пришел ко мне запыхавшийся, так как без промедления бежал по лестнице на двенадцатый этаж. Помню, как он обнял меня и тихо прошептал: "Хочу". Его губы ласкали мои, его руки оглаживали мое тело, а я медленно забывал о своем существовании в этой реальности.       В ту ночь нам обоим было не до сна. В ту ночь мы осознали, что нити наших судеб переплелись. —Просто ты не понимал моих намеков,—с наигранной обидой сказал Ким,—Что мне оставалось, кроме как действовать на прямую? —Уж прости, парни несколько тормознутые в плане намеков,—я усмехнулся,—Что еще ты хотел бы освежить в нашей памяти? —Ссоры. Помнишь нашу первую ссору?       Ее я, к сожалению, тоже помнил. В тот день я приревновал Тэхена чересчур уж сильно, тем самым оскорбив его и его чувства. Из моего поганого рта вылетело много обидных слов в адрес моего тигренка, а он лишь слушал все и смотрел в пол. Когда порыв моего глупого, бессмысленного и безбожно жестокого гнева был окончен, Тэ неспешно поднял на меня взгляд своих озлобленно-черных глаз, слишком выделяющихся на безэмоциональном бледном личике. Он монотонно произнес лишь пару слов, затем прошел мимо меня и только тогда посмел обронить первую слезу.       В тот день я понял, как сложно беречь то, что для тебя важнее всего мира, важнее тебя самого, ведь именно этим ты губишь все, что тебе дорого. В тот день мы ощутили, как нити наших судеб обвивают наши шеи и безжалостно душат. —Мне было больно,—констатировал Ким уже давно известный факт,—Мне хотелось убить тебя. —Что ж, ты делаешь это прямо сейчас, Тэхенни. —Нет, Гуки, я дарю тебе новую жизнь. —Что тогда я могу сделать для тебя за то время, что нам осталось? —Целуй меня.       Мне, наверно, не было смысла припираться. Я люблю его сильнее своей жизни, которая позволила мне с ним встретиться. Нам оставался час, сейчас же у меня остались минуты. Хочу запомнить все, что с нами было, хочу запомнить то, что происходит с нами в данный момент.       Хочу запомнить тебя.       Я нежно припал к суховатым губам любимого, аккуратно сминая их и отдавая свои последние чувства через этот поцелуй, который будет длиться вечность. Я твоя жизнь, я это знаю. Каково это, когда перед концом отведенного тебе времени, жизнь ласкает тебя в своих объятьях?       Увы, я это тоже знаю. Наши часы остановятся одновременно, Тэхенни. —Час уже прошел. Надеюсь, ты готов.       Ты говоришь так, будто все хорошо. Меня пугает и одновременно успокаивает твоя безмятежность. Значит, я тоже должен принять это, как должное. —Расстаться с тобой - никакой подготовки не хватит.       Я снова поцеловал тебя, на прощание. Ты любил, когда я целовал тебе перед сном, после сна, в течение дня, перед уходом куда-либо.       Сейчас же мы уйдем вместе.       Отстранившись от любимых губ, сейчас имеющих горьковатый вкус, но все еще слишком приятный, я выпустил тебя из своих объятий, от чего ты поежился. Холодно, да? Уверен, тебе станет теплее, но чуточку позже.       Поднявшись на ноги, я взял с заваленного камнями пола пистолет, приобретенный не так уж и давно, однако же вместе с тобой. Улыбнувшись, я глянул на тебя, на твои сверкающие глазки, на расплывшиеся в улыбке губы, на выглядывающие из-под футболки ключицы, на бледную руку, запачканную твоей кровью, изуродованную фиолетовыми набухшими венами, ползущими дальше, и чьим-то проклятым укусом. —Я люблю тебя.       Произнесенные одновременно слова и громкий выстрел. Прямо в твое любящее сердце. Видимо, так было нужно. Кто-то когда-то так решил. Я смотрю на тебя и понимаю, что ты все еще со мной, все еще улыбаешься, все еще обнимаешь, все еще целуешь. Ты со мной, но я без тебя.       В этот день нити наших судеб разорвались.