Что человек свершает, тем он и владеет. Его могущество в нем самом. Совершенство — великолепное оправдание. Делайте хорошо — не так уж важно, что именно. Совместный труд воспламеняет в людях такую ярость свершения, какой они редко могут достичь в одиночку.
— Изуку, а зачем тебе столько помидоров? — Ничего ты не понимаешь в помидорах, Качанчик! Это не просто помидоры — это Бычье сердце! — На бычьи сердца они мало похожи… — Тьфу, это сорт такой! Время требует экспериментов! Эти помидоры пришли с самой России! Я их заказал в русском ресторанчике, что открылся недалеко от площади. — А-а-а — м-да, нет контакта. Эх, Качан, тебе никогда не понять всю прелесть этого сладкого, мясистого, сочного фрукта, что при укусе фонтанирует спектром незабываемого вкуса! Иногда ловлю себя на мысли, что готов родину продать за помидор. — Какие пха хрум-чмок планы на летние каникулы? — вгрызаясь в эту «амброзию», решил поинтересоваться я. У меня уже были далеко идущие на каникулы, а Бакугоу был незаменимой частью, но думаю, он не воспылает «энтузиазмом», когда узнает. — Ну, я хотел сходить в поход с родителями и… а что? — и косой взгляд на меня, походу, чуйка у него работает как надо. Во-от, что значит мое воспитание! Уже пора деньги брать за подготовку «героев с пелёнок». Мои нервные клетки не восстановить, но в денежном эквиваленте я бы не отказался, м-да. — Да последний год в средней школе, нужно идти дальше и искать свое место под солнцем. — Начал распеваться соловьём я, попутно закидывая удучку. Мне птичка напела, что блондинка подала на отборочные в U.A. — эта та, местная шарашка о которой говорил, — но я как бы тоже подал документы, благо, оценки у меня высокие. Если не в класс пуперов попаду, то для персонала точно. Не то, чтобы моя натура смирилась, но в заведении с повышенной активностью раздолбаев с генной мутацией, пробудить в себе что-то — шанс высокий, главное, не нервный срыв, а то второй приход бешенного суслика — Учихи, как любил говорить Сайгецу, мир не переживет. Как-то незаметно я принял этот удивительный мир. Меня перестали преследовать кошмары, постепенно все ужасы ушли и я стал «дышать» и наслаждаться сегодняшним и даже завтрашним днём. Но всегда есть жирное «но». Я понимаю, что этот мир никогда не примет меня. Я был и буду чуждым здесь до самой смерти. Иногда, снисходит горькая печаль, которая перерастает в самобичевание. Лучше бы я ничего не помнил о прошлом мире и родился бы «чистым», как и все дети, что окружают меня, но у высших сил извращённое чувство справедливости. Чёт я опять сырость развожу. Соберись, куст-голова, а то побреюсь! — Мидори-и-и-я! Ты здесь? — А-а, походу, я опять завис. В последнее время это происходит довольно часто. Не успел я и рта раскрыть, как нас накрыло КЬЯ-Я-Я. Меня посетило чувство «дежавю». Переглянувшись с Кац-чаном мы поперли через кусты, прямиком к эпицентру «концерта». На наше «счастье», мы оказались на территории местной элитки или просто школы для богатеньких. Здесь чуть ли не с пеленок каждый знал свое предназначение и что уготовила им жизнь. Будь у меня трижды миллиардер папаня, я бы ни за что не променял ту жизнь, что у меня есть сейчас. Спасибо, нажрался я этим всем ещё в прошлой жизни. У меня до сих пор свежо в памяти, как каждый сукин сын, которого я обходил по каким-то параметрам, прикрывал свой проигрыш: «он же Учиха, младший брат гения». Никто не видел лично меня. Хотелось заорать и залепить им в лицо от ярости, что бурлила во мне, но вместо этого я терпел и напускал свое «клановое хладнокровие», и только Наруто с Кибой были моей отдушиной, а учителям, что шептались на переменах о «безэмоциональном и холодном мальчике», хотелось рассмеятся в лицо. Учихи ещё могут посоперничать во взрывном темпераменте с Узумаки. Вылетев из подлеска, что окружало огромный открытый стадион, мы застали очень знакомую картину. Я же говорил, что меня посетило чувство дежавю? Так вот, умножьте это на квадрат, а может и на куб. У сетки торчало стадо гиен, пускающих слюни на бедного пацана, что решил потренироваться на свою голову. При детальном осмотре жертвы женского внимания выявились такие явные отличительные признаки: шрам на пол рожи, явно от ожога, средний рост — скорее всего, ровесник, — и хаер покруче моего блонди-рыжик или рыжик-блонди — это неважно, но важно то, что пацана спасать надо. Тут нас накрыло второй волной пакости. — Тодорокиииии-куууун, посмотри сюдааа! Ты крут! Я люблю тебя!!! — Зажигалочка, нужно спасать поцка, а то ещё потом собирай маленьких «Тодороки-кунов» по всему полю. — Хм, я уже давно не верю в твою доброту и искренность, чё тебе надо от парня? — и немигающий взгляд в мою сторону, наверно, совесть ищет. — Ты будешь удивлен, но мне его просто жаль. Они же его на сувениры порвут, ты хочешь быть свидетелем растления малолетнего?! Брат, ты меня огорчаешь… Тут наше внимание привлекли манипуляции на поле. Этот Тодороки начал все морозить. Температура сразу же опустилась как минимум на десяточку, а наши глазенки стали выкатываться из орбит в поисках других владельцев. М-да, давно я не встречал сильную причуду. Этот поцик задаст морозильник кому угодно. Он не рыжик, он Морозко. Чёт я не так уж и сильно хочу спасать местный морозильник, после боя с Юки холод стал лично моей трагедией, но первое слово дороже второго. — Качан, название операции «Паровая вечеринка и все или ничего»! Не смотри на меня так, девки есть, бассик устроим и, главное, настрой, настрой, кому говорю! — сам понимаю, что несу полный бред, но как же крут этот мир! Наверно, если бы я устроил нечто подобное в Конохе, то давно бы тусил у Ибики-сана и не думаю, что в качестве желанного гостя. — Руки в ноги и погнали, мне еще помидорки мариновать.Шото Тодороки
В моей жизни всё стабильно. Сегодняшний день похож на вчерашний и будет похож на завтрашний. Такая моя жизнь, к своему сожалению, будет продолжаться как минимум до моего совершеннолетия и не факт, что что-то кардинально поменяется. Утром ко мне заявился Старатель, он же мой биологический отец. Наверно, хотел убедиться, не сдох ли я. Если что-то стрясется с его «произведением искусства», как говорят его подчиненные за глаза, то его схватит инфаркт или он сожжет этот мир в Тартары. Мне должно, наверно, льстить такое отношение, но я прекрасно знаю, что за такой «трепетностью» стоит маниакальное желание доказать себе и другим, что хоть где-то он номер один. Своей этой дурью он довел мать до нервного срыва и запихнул подальше в психушку, и я чувствую, что меня самого скоро «накроет». Врач меня предупреждал, что если я и дальше буду отрицать свой огненный квирк, то меня будет трясти от перепадов настроения и депрессий. Но как бы я ни пытался заставить себя использовать огонь, я будто наяву слышу слова мамы: «Он такой же, как Он!». И меня будто перемыкает. После хорошей головомойки насчет того, как должен вести себя герой номер один, мой «любимейший» папаша поставил меня перед фактом, что сегодня после уроков мне организована комиссия по показательному выступлению в U. A.; я в курсе, что мне достаточно и рекомендательное письмо предоставить, но мой же отец Старатель, он не упустит возможности меня продемонстрировать публике. Уроки прошли как всегда буднично, тесты написаны идеально. Скоро летние каникулы и последний год в средней школе. Может, я буду скучать по этому заведению, не думаю, что Академия U. A. хоть отдаленно похожа на эту. Представитель академии поджидал меня у входа школы, его детский восторг и восторженный лепет, как он лично рад познакомится с сыном Старателя, вогнало меня в глубокую депрессию, а липкий взгляд учеников, что никогда не прекращал меня преследовать в стенах этого заведения, заставлял быстрее со всем этим покончить. Мы решили, что безопаснее всего организовать демонстрацию на школьном стадионе, и по приходу туда меня ждал сюрприз в виде толпы шумных девчонок разного возраста — даже заметил парочку с начальной школы. Администрация присекла все поползновения в мою сторону и всю эту толпу выгнали за границу периметра, а сам директор с представителем академии удалились на трибуны. Сначала всё было неплохо — вот что-что, но на тренировках я никогда не халтурю. Для разогрева я покрыл всю поверхность стадиона ледяной коркой и начал хаотично передвигаться по стадиону, наращивая громоздкие глыбы льда. В последнее время я стал замечать, что лёд тоже внёс лепту в мой характер. Я стал хладнокровнее, относительно спокойнее, даже перепады настроения не стали так сильно проявляться, и мое лицо радует всех, как говорит моя сестра, «кирпичом». На очередном повороте я «случайно» не рассчитал свои силы и заморозил большую часть забора, эти девочки меня порядком напрягают. Отец ещё в прошлом году решил, что я уже «достаточно» взрослый и отстранил от меня «нянек», что сопровождали меня всюду, лишая меня спокойного пути домой. Тут обстановка поменялась, вокруг меня вскружил туман, заполняя все вокруг; краем глаза я отметил, что возведенный забор из льда стал уменьшаться в размерах, заливая покрытия водой, спустя минуты тишины я разобрал восклицания представителя. — Он использовал огонь! Огонь! А мне говорили, что он категорически им не пользуется… Моего огня тут и в помине нет. Лёд продолжал таять в геометрической прогрессии. Тут, как Всемогущий из табакерки, вылетает из тумана нечто зелёное и движется оно очень-очень быстро в мою сторону. При приближении я рассмотрел, что «нечто» зелёное — это человек, парень в зелёном спортивном костюме в огромных жёлтых ботинках. — ВО ИМЯ СИЛЫ ЮНОСТИ, ТОДОРОКИ-КУН, Я ТЕБЯ СПАСУ! От кого меня надо спасать? Удар. Тьма.Изуку Мидория, он же зелёный опознанный объект.
Пять секунд полет нормальный. Неплохо сработали, только вот про посадку не продумали, надеюсь, я ему ничего не сломал. Наш план был прост как велосипед. Отпариваем лёд, а я, как истинный герой, спасаю нашу жертву — тьфу, обреченного, — не идеально, но сойдет. Была одна беда — летать я не умею, а Зажигалочка категорически была не согласна с моим предложением. Поэтому мы изобразили центрифугу местного разлива. Меня хорошенько раскрутили и отправили в полет, покорять необследованные просторы. А то, что тормоза нет, мы не учли. Как говорил очень хороший человек: нет вечного двигателя, есть вечный тормоз. Я проверил это на собственной шкуре. Хорошо я его тюкнул, вроде дышит, а то девушки уже меня пустят по кругу, и навряд ли на сувениры. Тело в руки и погнали. Закинув на плечи вроде пока не хладное тело, я быстро двинул в сторону удачно проделанной дыры Качанчиком. Вылетев на первой космической, я погнал в сторону кустов, где должен меня ждать мой сообщник. — Почему так долго? Почему он в отключке? — при детальном осмотре Кац-чан сначала покраснел, затем посерел: — только не говори, что он того. Изуку, это уже слишком! Вечно из твоих выходок мы влипаем! А если он мертв? Ты хоть знаешь, чей он ребенок?! Это ребенок Старателя, героя номер два! — паника стала перерастать в истерику. Ещё с ним разбираться в мои планы не входило. — Заткнись, Бокугоу! Забыл с кем разговариваешь? — моим тоном можно морозить не хуже причудой Тодороки-куна. Блонди замолчал и вылупился на меня, как баран на новые ворота — хотя, он и есть баран. — Он живой, помятый немного, но живой. Сейчас нет времени разыгрывать великую трагедию, помоги тащить, донесем его до базы и приведем в чувство, там и составим дальнейший план. Если он сынок этого огненного, то писец котятам. Сдаться сейчас — подписать себе приговор на дальнейшее пребывание в местах не столь отдаленных.