That's how the story goes… That's how the story goes… You and I will never die It's a dark embrace. In the beginning was a life, a dawning age Time to be alive. I will never forget the moment, the moment. I will never forget this night, We'll sing. We'll sing. Oon… Oon… Oon… That's how the story goes…
***
— Я верю, что все встречи в нашей жизни не случайны. Существует бесконечное число миров, и довольно многие верят, что в них-то и реализуются все вероятные варианты развития событий. Мы встречаемся, вновь и вновь, в разных жизнях, в разных эпохах. Мы проживаем наши жизни снова и снова, пытаясь что-то исправить или что-то обрести, кто знает! Но со смертью, всё не заканчивается, это точно! — Речь девушки наполнена внутренней силой и убежденностью. Она даже немного подалась вперёд, помогая жестами себе говорить. — Рей, мы уже не раз с тобой это обсуждали. Причины твоих странных кошмаров стоит искать не в других мирах, а в прошлом. Ты многое пережила за свою недолгую жизнь, и такое, иногда, не проходит бесследно. — Глаза мужчины такие голубые, как осеннее небо. Они улыбаются, но в них нет тепла. — Я знаю, что вы пытаетесь мне сказать, профессор Скайвокер! — Рей откинулась на спинку дивана. Он не удобный, этот диван. Обивка слишком жесткая и неприятно касается кожи, так, что зубы сводит. Да и во всей комнате слишком неуютно, слишком аскетично, словно её хозяин нарочно старался избавиться от любых проявлений комфорта. — Люк. Ещё раз, попрошу — называй меня по имени, ни к чему этот официоз. И к тому же, я давно не профессор. — Часы на стене громко тикают в тишине комнаты. Тик-так, тик-так. Почему-то сегодня, это раздражает особенно сильно. Это, и диван. Она не выспалась. Снова. Как же хочется просто поспать, как спят все нормальные люди. Просто отправится вечером в постель и провалиться в блаженные объятия Морфея. Но боги, от чего-то обделили её такой малостью. Вместо этого, она видит сны. — Да, хорошо, Люк. — Девушка покорно кивает головой. Он поправляет её не в первый раз, но обращаться к нему просто по имени она так и не может привыкнуть. — Послушайте, эти сны, они не такие, как нормальные, они другие, такие реальные, такие настоящие! Пустыня — я вижу её в мельчайших подробностях, а я ведь родилась и выросла здесь! Этот невыносимый жар солнца и мороз ночи — моя кожа будто помнит их! И голод, что мутит рассудок, жажда, от которой распухает горло, а губы и язык трескаются в кровь. Сегодня я снова всё это видела! И это существо… оно не хочет покупать у меня запчасти невероятных футуристических кораблей, а я знаю, что умру, если не выручу хоть немного воды, и… — Её голос срывается, видение сегодняшней ночи ещё слишком свежо в памяти. — Рей, успокойся. Это только сон. — Голос профессора спокоен и размерен, он ей не верит, она уверена. — Я могу нарисовать все чертовы морщины и складки на его лице, детально рассказать о каждом предмете, что наполняет свалку, которую я зову домом. И в каждом сне, каждый раз, как мне снится пустыня, они стоят на своих местах, никогда не путаются и не исчезают. — Но, Рей, послушай, ты же сама мне рассказывала, что не помнишь, где родилась и провела первые пять лет своей жизни, до того, как тебя подкинули в приют. Вполне возможно, что все эти воспоминания пейзажей оттуда. Затем, когда тебя определили в приёмную семью, ты снова попала в плохие руки. Опекуны издевались над тобой, заставляли работать, морили голодом — твои сны в точности повторяют твою жизнь, а богатое воображение приукрашивает действительность, дорисовывает детали в виде фантастических кораблей и инопланетных существ. Некий фильтр восприятия, попытка убежать от реальности. То что с тобой произошло — чудовищно, но тебе необходимо примириться с этим, оставить прошлое, чтобы иметь возможность идти в будущее. — Хорошо, возможно, тут Вы правы, но как быть с другим сном? С тем, что повторяется раз за разом, из года в год. — Расскажи мне его ещё раз. — Его ледяные глаза впиваются в неё, будто хотят подловить на лжи. — Хорошо. Я стою на поле бойни, вокруг меня тела, и рев пламени, что надвигается с горизонта. Оно сжигает всё на своем пути. Мне страшно, так отчаянно страшно, что я почти не могу двигаться, но мне надо кого-то найти, нужно идти вперёд. И затем я вижу мужчину, высокого, в странной маске. И я боюсь его, эта маска меня пугает. Он зовет меня по имени. И хоть знаю, сейчас я умру, единственное, что имеет значение в этот момент, это то, что он нашел меня. Он подбегает ко мне, срывает маску, но я успеваю заметить лишь черные, длинные волосы. На этом сон всегда обрывается. Всегда одно и тоже. В воздухе повисает молчание. Люк, кажется, что-то обдумывает, затем тихо просит: — Расскажи мне о своём браке, Рей. — Причем тут это? — Она раздосадованно поджала губы. — Едва ли я вижу во сне своего мужа. Телосложение не то, да и волосы у Арми ярко рыжие. С черными не спутать! — Она догадывается, к чему клонит профессор, но предпочитает строить из себя дурочку. — Я не совсем это имел в виду. Вы счастливы вместе? Конкретно ты, Рей, счастлива? — Под внимательным взглядом его льдистых глаз девушке неуютно. — Это тоже не подходит. Впервые я увидела этот сон, ещё до того, как познакомилась с Армитажем. — Но ты мне не ответила…***
Будучи сиротой, Рей считала запредельной удачей то, что ей выпал шанс поступить в школу журналистики. И ни в какую-то, а на самом Корусанте! Город тысячи огней, оплот культуры и пафоса! Да, было сложно, приходилось постоянно подрабатывать, нещадно экономить на всём, искать способы раздобыть ещё денег, чтобы иметь возможность, с горем пополам, оплачивать жизнь здесь. Но оно того стоило! Первую половину дня она училась, вторую писала заметки для захудалых изданий или курсовики для нерадивых, но богатых студентов, а по ночам мешала коктейли в одном из местных клубов, успокаивая себя тем, что это (помимо денег, конечно) наделяет её богатым жизненным опытом, знакомит с разными людьми, без чего серьёзному журналисту никуда. С людьми Рей предпочитала поддерживать деловые отношения, была со всеми дружелюбна, но вплотную кого-то подпускала редко. Жизнь в казённом доме кое-чему её научила. Но у неё была подруга Роуз — дочь военных, после того, как родители не вернулись из очередной командировки, она, вместе с сестрой, пошла наперекор всем семейным устоям и выбрала движение за мир. Девушки крепко подружились сразу, с первого взгляда разглядев друг в друге близких по духу людей, и с тех пор старались держаться вместе. Делили радости и горести, взлеты и падения, плакали друг другу в жилетку, бессовестно пьянствовали и отжигали на вечеринках. А ещё мечтали, о том, что как они обязательно всего добьются. А как по другому? Ведь чего у маленькой оборванки из приюта было не отнять, так это настырности и уверенности, что отступать никогда нельзя. Ей было попросту некуда. За всеми этими делами и ожиданиями того, как скоро, (совсем скоро, вот буквально ещё чуть-чуть), она станет известным (ну хотя бы в определенных кругах) журналистом и проходили её дни. Спать было особо некогда, да и не очень то и хотелось. Потому что вместе с забытьём приходили сны. Обычно, пустыня или пламя, иногда обледенелый, мертвый лес, изредка зелёные заросли диковинных растений, но в каждом из снов за ней следовала пугающая высокая фигура в черном. Как клякса от чернил, сгусток мрака, назгул из её любимых книг, он неслышно крался за ней хищным зверем, принюхиваясь, перетекая из тени в тень, всё ближе и ближе. И ей бы бояться, бежать прочь, пока хватит сил, но вместе со страхом она чувствовала необъяснимое желание протянуть руку, шагнуть прямо к нему в объятия. Как в незнакомую воду с обрыва, один шаг, и дороги назад нет. Только бы набраться смелости, и будь что будет. А глубокие воды или камни под тобой, ты узнаешь через мгновение. И каждый раз, когда он приближался слишком близко, она просыпалась, тяжело дыша, с трясущимися руками и заходящимся галопом сердцем. Заснуть в такие ночи снова невозможно. Словом, жить было сложно, но Рей справлялась. А потом появился он. Армитаж Хакс. Они познакомились три года назад. Ей только исполнилось двадцать один. Ему двадцать девять. В его жизни всё было по плану, школа с отличием, юридическая академия, затем стремительный карьерный рост от помощника адвоката до собственной адвокатской конторы после смерти отца. Он не был любимчиком судьбы, он пахал, потом и кровью (зачастую не своей) пробивая себе дорогу к успеху. Он действительно был хорош в своем деле. Упорный, педантичный, молодой Хакс точно знал чего хочет и как к этому прийти. Всё в своей жизни он держал под контролем и был полностью удовлетворен происходящим. А потом он встретил Рей. Маленькую, смешную девчушку, которая стояла вечером под дождем, прижав к груди сумку для ноутбука и ждала автобус. Красное платье потемнело от воды, волосы облепили лицо. Она была до того трогательной и промокшей, что, вопреки самому себе, он не смог пройти мимо. Откуда взялся этот порыв, он так и не смог сам себе объяснить. Предложил ей свой зонт, и свою компанию, пока они ждут её транспорт. Но автобус всё никак не хотел ехать. Они разговорились, с ней было легко и весело. Он предложил угостить кружкой горячего шоколада, чтобы согреться, в ближайшем кафе. Она согласилась. В тот вечер они выпили кружек пять. Дальше полетели дни романтичных ухаживаний и заботы. Высокий, красивый как модель с обложки журнала, молодой потомственный адвокат, целеустремленно идущий по жизни — она была очарована им. Но едва ли знала всерьез. Сейчас она это понимала. Он уверенной поступью вошёл в жизнь девушки, и взял под контроль всё, что её окружало. И Рей не успела оглянуться и толком понять, что же происходит, а он уже надел ей на палец кольцо, как принц из сказки хрустальную туфельку на свою Золушку. А потом, по закону жанра, должно было быть «и жили они долго и счастливо». Их «долго и счастливо» продлилось почти три года. Всё шло хорошо. Жизнь Рей стала комфортной и сытой, красивой, как сказали бы некоторые. Девушка продолжала учиться, и хоть писать для газетенок она не переставала, работать по ночам, стараниями Армитажа было не нужно. Вместо этого, он знакомил её с различными уважаемыми людьми, пару раз договорился об эксклюзивных интервью для неё, в качестве части от своего гонорара. И карьера Рей стремительно пошла в гору. А год назад она познакомилась с самой сенатором Органой! По непонятной Рей причине, сенатор заинтересовалась ею, женщины стали иногда общаться. После одного из их разговоров, во время которого девушка пожаловалась на свои сны, Лея предложила познакомить её со своим братом, психотерапевтом. Десять лет назад у того была своя клиника для наркозависимых подростков, но после несчастного случая она закрылась, а профессор оставил практику и поселился в отдаленном особняке далеко за городом. История эта была до того мутная, и в своё время так старательно замята, что узнать теперь, что же там произошло на самом деле, было почти нереально. Как бы то ни было, вот уже два месяца раз в неделю Рей приезжала в этот забытый богом коттедж и пыталась найти избавление от своих страхов, в ворохе детских воспоминаний, жизненных позиций и окружающей действительности. Девушка сильнее надавила на педаль газа. Она злилась и сама не понимала на кого больше. Ну да, если за вами во снах гоняется зловещий мужик в маске, значит у вас хронический недоеб. С точки зрения психиатрии, всё вполне логично. Ебля наше всё! Ебля правит миром! Она несколько раз с силой ударила ладонями о руль. Говорить об их отношениях с мужем сегодня не хотелось. В последнее время всё шло совсем из рук вон плохо. Возможно, во многом была виновата их работа, отнимающая почти все силы и не оставляющая желания, кажется, ни на что. А, возможно, всё дело было в их непохожести и, со временем, им просто стало не о чем разговаривать. Так или иначе, они отдалялись друг от друга. Но ведь так бывает во всех семьях. Разве нет? Рей этого не знала, сравнить было не с чем. Девушка немного успокоилась и любовно погладила приборную панель. Не хватало ещё пошлых истерик с порчей имущества и размазыванием соплей по щекам.***
Желтоватый свет настольной лампы погружал кабинет в уютный полумрак. Мобильный настойчиво зажужжал, привлекая внимание сенатора Органы. — Люк? Что-то случилось? Обычно ты не звонишь в такое время. — Лея. Я хочу поговорить о нашем деле. — Есть какие-то новости? Тебе удалось что-то узнать? — Её голос стал напряжённым. — Нет. Она не хочет говорить о муже, и если честно, я не думаю, что твоя затея принесет плоды. — Люк, ты в курсе нашего положения. Сейчас любой, даже самый призрачный вариант нужно прорабатывать на все сто процентов. Ты не хуже меня знаешь, как это важно. — Да. Но я хотел поговорить не об этом. Меня беспокоят её сны. — Едва ли я тебе тут помощник. Психиатр всё-таки ты. — Не говори, что тебе не показалось всё это странным. Девушка абсолютно вменяема. Нет никаких признаков каких-либо отклонений. Да, в её жизни было много моментов, способных спровоцировать неврозы и прочее, но ничего подобного в ней нет. Лишь однажды, за свою практику, я видел подобное. У Бена Соло! И то, что она говорит… места, которые описывает. — Люк! Перестань! — Лея резко оборвала брата. — Мой сын крепко сидел на наркоте тогда. О какой вменяемости ты говоришь?! Ты уверен, что они попросту не знакомы? — Уверен. Когда я работал с ним, ей было сколько? Четырнадцать? Но она довольно точно подходит под его описание… Если это какая-то многоходовка Сноука, то она слишком сложная. Ты же сама решила познакомиться с ней. Лея, а что, если она говорит правду. Что если всё действительно связано? Что если мы ошиблись тогда?.. На другом конце повисло молчание. — Прости. Я не хотел тебя расстроить. — Я десять лет не говорила с ним. Десять лет, как у меня, по сути, нет сына…***
Сегодня он опять задержался допоздна, подготавливая очередную кассацию. С тех пор, как год назад господин Сноук — глава корпорации «Первый порядок», предложил работать на него, количество дел возросло в несколько раз. Первый порядок торговал оружием собственного производства, и как, за последний год, понял сам Хакс, делал это не всегда законно. В последнее время, голова частенько нещадно болела, словно в глазницу вставили нож и медленно проворачивали. Во всем виноваты стресс и переутомление. В этом он был уверен. Таблетки помогали, но ненадолго, поэтому, когда число выпитых пилюлек возросло до половины пачки в день, он прекратил их принимать вовсе, и теперь стоически терпел, стараясь не обращать на недомогание внимания. Но сегодня боль была особенно мучительной. Мужчина потянулся к фото, стоящему на столе. С него лился свет её улыбки. Снимок был сделан примерно через месяц после их знакомства, не так давно, если подумать. Но в тоже время, будто в другой жизни. Хотя нет, жизнь как раз всё та же, и даже она почти не изменилась. А вот он… На столе загорелась лампочка переговорного устройства. — Да, Фазма. — К Вам мистер Рен. Хакс тяжело откинулся на спинку рабочего кресла и растер лицо руками. Только этого ему сегодня не хватало. Кайло Рен был начальником личной охраны господина Сноука, его протеже и особо доверенным лицом. Поговаривали, что именно он станет главой корпорации, если со стариком что-то случится. По мнению Хакса, этот слушок был чушью. Во всяком случае, только полный идиот поручит свою охрану человеку, который потенциально займет твоё место на троне. А идиотом Сноук не был, это точно. Под аккомпанемент этих мыслей дверь его кабинета распахнулась и внутрь шагнул мужчина в дорогом черном костюме-тройке и шейном платке. Высокий, плечи какой-то невозможной ширины, грация дикого кота — всё в нем напоминало хищника, вышедшего на охоту. Кем, по сути, он и являлся. Цепной пес Сноука. Его боялись. Каждый, кто имел дело с его хозяином знал — попробуешь кинуть Первый Порядок — монстр придет за тобой. Хакс отложил фото на край и поднялся навстречу. Гость молча подошел к дивану, поднял кейс и гулко опустил его на кофейный столик, затем сел, вольготно развалившись напротив Хакса, и положив ноги на тот же столик. Хакс поморщился. — Добрый вечер, мистер Рен. — Мистер, Хакс. — Мужчина немного кивнул, выражая приветствие, достал пачку сигарет, щелкнул зажигалкой и прикурил. Их взгляды встретились. С самой первой встречи, молодые люди невзлюбили друг друга. Но если спросить любого из них, о причинах такого отношения, ни один не смог бы ответить ничего вразумительного. Просто видишь человека и сразу понимаешь — не сработаетесь. — Здесь не курят. — Простите, каждый раз об этом забываю. — Рен ещё раз демонстративно затянулся на половину сигареты. — Но, если тут нельзя курить, стоило бы убрать пепельницу со стола. — Это не пепельница, это ваза. — Армитаж прикрыл глаза и глубоко вздохнул, справляясь с раздражением. — Правда? — Он кинул брезгливый взгляд на предмет интерьера. — Не важно, давайте перейдем к делу. — Говоривший ещё раз смачно затянулся и потушил сигарету. Об вазу. — Я привез вам предложение от господина Сноука. Он пристально следил за вашими успехами и вашей работой в течение года. И он крайне доволен. Поэтому, предлагает Вам возглавить проект Старкиллер. Хакс оторопело уставился на собеседника. — Возглавить проект? Но я юрист, я ничего не смыслю в оружии. — Этого от Вас и не требуется. Специалистов в этих областях у нас предостаточно. У Вас же есть другие необходимые нам качества: ум, изворотливость, умение вывернуть наши законы так, как это выгодно заказчику. — Он хмыкнул, как показалось Хаксу, презрительно. Рен потянулся к кейсу, быстрым, отточенным движением открыл его и извлек папку. Затем непринужденно поднялся, подошел и положил документы на стол, прямо перед адвокатом. — Здесь все детали нашего предложения, мистер Хакс. Уверяю Вас, оно более чем щедрое. Естественно, эта информация конфиденциальна. У Вас есть сутки на размышление. Но на Вашем месте, я бы соглашался. Такой шанс выпадает редко, а господин Сноук не предлагает дважды. Хакс педантично выровнял папку на столе. — Я вас понял. — Он поднял глаза и успел увидеть, как глаза самого Рена сузились, рассматривая фото, всё ещё лежащее на столе. И было в этом взгляде что-то совершенно неправильное, от чего волосы на затылке Армитажа вдруг встали дыбом, а руки торопливо схватили снимок и сунули его в ящик стола. — У вас сутки. Через несколько мгновений, хлопнула дверь, закрываясь с другой стороны. — Что ж, прекрасно… — Хакс медленно открыл документ и углубился в чтение.***
Загорелая кожа шелком струится под его пальцами. Он держал в руках это тело сотни раз и знает каждый его изгиб наизусть. Знает, как оно дрожит под его ласками, как выгибается дугой ныряя в волны оргазма, выучил, как её пальцы рук крючит судорогой на его затылке, а пальцы ног скребут по простыням. Звуки её стонов стоят в его ушах, стоит только остаться в тишине. Он вызубрил какова она на вкус, кажется, он узнал бы её даже с закрытыми глазами, по запаху. Если бы только встретил… — Бен? — Ореховые глаза смотрят так доверчиво, так нежно. Он невесомо проводит костяшками пальцев по её щеке, убирает выбившуюся прядь, заправляет за ухо. Он знает каждую веснушку на этом лице, за все эти годы, он пересчитал их все и ни один раз. — Что-то случилось? — Её голос сонный, и от того немного хриплый. Его губы немного изгибаются в нежной улыбке и он прижимается ими к её лбу. — Всё хорошо, теперь всё хорошо. Спи. Она послушно закрывает глаза. В этом сне она послушна. В других может кричать на него, смотреть с ненавистью, разочарованием или даже страхом. Он точно знает, что спит, уже не теряет себя в этих видениях, ему пришлось этому научиться, чтобы окончательно не свихнулся. — Я нашел тебя. — Его еле слышный шёпот колышет волоски на её макушке, пока он крепко прижимает её голову к своей груди. — Слышишь? Я наконец-то нашел тебя. Она доверительно прижимается крепче.