Ничего, любимый, я понимаю. Не засиживайся допоздна 18:50
Они познакомились случайно. Их встречи могло бы и не быть, если бы не общая знакомая. Тогда подруга позвала Лену в парк кататься на роликах. И от подобного предложения отказаться было крайне сложно, ибо подруга оказалась куда настойчивее молодой учительницы. Думая, что там никого не будет, Елена согласилась. Но как же она ошибалась. Стоило ей с подругой прийти на роллердром, как там она заметила парней-скейтеров, которые оказались лучшими друзьями её приятельницы. В новой компании было крайне неловко и непривычно, к тому же не покидало неприятное ощущение стыда за свою неуклюжесть — конечно, в последний раз она каталась на роликах лет так в тринадцать. Ларсен (так представили и в дальнейшем называли его друзья) был во многом не похож на своих товарищей. И зацепил не столько своим весьма ярким, необычным и вызывающим внешним видом, сколько отношением к другим. Не было того раздражающего пафоса, понтов, высокомерия. В его глазах — о, эти глаза привлекли Елену, как только она на него посмотрела! — читалась только доброжелательность, искренность намерений и простота души. Таких людей трудно встретить вообще. И когда Лена, споткнувшись, потеряла равновесие, он оказался рядом, вовремя поймал её, предотвратив падение. Причём держал за предплечья так аккуратно, так нежно и невесомо, будто боялся сломать одним своим касанием. Смутившись, она поблагодарила его, завязался короткий разговор, сопровождаемый звонким смехом. Позже Лена постаралась быть аккуратнее и умчалась с подругой наворачивать круги по площадке. А после, когда ноги уже невыносимо болели, девушки, сидя на скамье рядом товарищем, который уж точно не любил спорт, стали наблюдать за тем, как трое парней из их компании катаются на скейтах. После того летнего дня прошло много времени, и, казалось, Елена давно и думать забыла о компании своей подруги. Второй раз они встретились уже осенью, в конце сентября. Тогда она ожидала в небольшой пиццерии свой кофе на вынос, когда Ларсен вошёл в помещение, чтобы забрать заказанную пиццу. Оба сразу же узнали друг друга, поэтому, столкнувшись взглядами, по-доброму улыбнулись. После приветствия они решили поговорить о новостях, о жизни, о работе, обо всём, что принято обсуждать далеко не близким знакомым. Забрав свои заказы, они вышли на улицу и — расходиться совсем не хотелось — присели на скамью возле набережной. Можно было позавидовать тому, как эти люди легко и непринужденно вели беседу, мало зная друг друге. Но разговор весьма резко прервался: подъехало такси, и Елена была вынуждена попрощаться. Следующая — третья — встреча произошла уже не так случайно, как в прошлые разы. В тот день всё шло наперекосяк: ещё с вечера Елена знала, что погода будет далеко не самой хорошей, однако утром так торопилась, что попросту забыла дома зонт. Вероятно, если бы не задержалась допоздна на работе, то и под ливень не попала. Но, так или иначе, сейчас по-любому пришлось бы мокнуть под усилившимся дождём. Вздохнув, она подняла над головой сумку и побежала по лужам до первого попавшегося на глаза дерева, чтобы там под листвой спрятаться и вызвать такси. Да без своего транспорта было крайне неудобно, но, увы, с этим ничего не поделать. Тут она заметила, как из автомобиля, припаркованного возле школы, вышел мужчина, который, открыв зонт, стал спешно к ней приближаться по лужам. В нём она с трудом (лишь когда тот подошёл к ней на недалёкое расстояние) узнала Ларсена. И, признаться, была крайне рада видеть его. — Привет, — голос его почти слился с шумом дождя. Лена поздоровалась так же тихо. — Кого-то ждёшь? — Да. Вернее, ещё нет, но собиралась… — для учителя она была слишком тороплива и рассеяна, а ещё и робость брала верх. — Может, тебя подвезти? — Было бы неплохо. Укрывшись под большим чёрным зонтом, они прошли к автомобилю. Он усадил её на переднее пассажирское сидение, сам сел за руль. Она назвала адрес, и машина тронулась с места, медленно проезжая по улицам дождливого Питера. Тишину в салоне нарушал размеренный стук капель по стеклу и тихая мелодия, которую снова и снова крутили по радио. Молчать в компании друг друга было так же приятно, как и говорить, однако это безмолвие полноправно можно было счесть неловким. Никто не решался заговорить: он, сжимая руль, следил за дорогой, а она глядела на до боли знакомые улочки. — Ты там, возле школы, кого-то ждал? — наконец Лена решилась нарушить это молчание, и почему-то казалось, что не зря. — Ждал, — коротко ответил Ларсен, не глядя на собеседницу. — А кого, если не секрет? — Тебя. И снова повисло молчание. Он казался абсолютно спокойным, хотя рука его так крепко сжимала руль, что белели костяшки. Она же впала в ступор от сказанных им слов. Это было довольно странно. — М-меня? — Да, — снова безмолвие, которое нарушил уже парень. — В тот раз, когда мы беседовали, ты довольно быстро и неожиданно ушла. Хотя мне показалось, что мы могли бы найти ещё больше общих тем для разговора. Ну, если ты была бы не против. И это... Может, дашь свой номер телефона? Ты только ничего такого не подумай, просто мало ли, когда мы с тобой снова сможем встретиться и поговорить. — Да, я поняла тебя, — она улыбнулась, достала из сумки ручку и листок, написала номер и протянула ему. Дальше ехали уже не в тишине, старались говорить об обыденной жизни, о простых вещах, о работе, о друзьях. Когда же они остановились у дома Елены, дождь прекратился. Девушка, потянувшись к ручке, замерла, посмотрев на Ларсена. — Может, зайдёшь? Ну, там, чай или кофе. Если, конечно, никуда не торопишься. — Не тороплюсь. И они беседовали ещё целый вечер, пока не стемнело. Обсуждали фильмы, книги, музыку, компьютерные игры, последние новости. Она рассказала о школе, об учениках, о том, как это трудно, но, несмотря на это, весело. Он говорил о компьютерных технологиях, стараясь доходчиво объяснять значение непонятных терминов. С того дня общаться стали гораздо чаще общаться. Сначала созванивались по несколько раз в неделю, когда выпадали свободные минуты, позже — ежедневно. Говорили подолгу, обо всём, что приходило на ум, списывались «ВКонтакте», ходили в кафе, гуляли по городу. Позже их беседы стали носить более личный характер. Делились переживаниями, тревогами, давали друг другу советы. А потом… Потом, в начале декабря, он предложил ей погулять по заснеженному Питеру, развеяться и отдохнуть от работы. И вскоре признался в любви. О, говоря о своих чувствах, Ларсен робел и краснел (явно не от мороза), заметно волновался. Как никогда ранее. А Лена едва не расплакалась. И понятно, почему. Новый год встретили вместе. А все выходные веселились с друзьями, пока не пришлось идти на работу. Частые беседы вошли в привычку, и не говорить о чём-то обычном было невозможно. В свободное время они проводили за видеоиграми, где, конечно же, зачастую побеждал Ларсен. Она редко называла его по имени, настолько приросло к нему прозвище. А он обожал, когда так называет его Лена своим милым голосом. Он же звал её всегда ласково, без сокращений или официальности. Всё было идеально. До весны. Где-то в апреле Ларсен стал всё чаще пропадать на работе или с друзьями. И Елена не ревновала, не пилила его по этому поводу, ибо знала, что её парень — настоящий компьютерный гений, поэтому не стоит ему мешать. Ежедневно он писал ей SMS, где искренне просил прощение за то, что придёт поздно. Дома всегда ходил задумчивый, плохо ел, ночами не спал. Не расставался с тетрадью, где всегда что-то записывал или зарисовывал. Ей не показывал её никогда. К лету он стал пропадать на ночь. Домой возвращался к утру и спал непробудным сном. Благо, взял отпуск. Лена же не мешала, по-прежнему ходила в школу, заполняла документы. Стоит отметить, что диалоги перестали быть такими непринуждёнными. Всякими силами девушка пыталась его разговорить, но Ларсен был чересчур задумчив и непоколебим. А ещё она стала замечать на нём синяки и ссадины. На вопросы, касающиеся этого, он принципиально не отвечал, переводил тему. Его поведение менялось. То он ходил хмурый, обеспокоенный, то вновь становился таким же, как прежде. И тогда всеми силами старался сделать свою любимую счастливее: дарил подарки, гулял с ней, говорил. Избегал только тему работы по непонятной причине. В один из дней, когда лето прошло, а Елена снова стала ежедневно пропадать на работе, ей поступил звонок. Ответить она не смогла — была на совещании — и потому быстро написала сообщение, что не может ответить. Ларсен прочитал, но ничего не написал в ответ. И в дальнейшем, когда уже возвращаясь домой, она звонила ему, был вне зоны действия сети. Лена звонила ему не переставая, отправляла сообщения. А потом вечером (он снова не вернулся с работы) пришла SMSка от него: Лена, нужно серьёзно поговорить. К сожалению, встретиться не получится 21:07Что-то произошло? 21:07
Да. Лен, прости, пожалуйста, но, кажется, я тебя больше не люблю. Мы не можем быть вместе. Извини. 21:08 Больше он не отвечал. Звонки сбрасывал, сообщения не читал. Она рыдала всю ночь и все последующие выходные, не выходя из дома. Думала о смерти и отгоняла эти мысли прочь. И так по кругу. Страдала и понимала, что не нужна была ему, что всё было обманом. Или нет? Возможно, они оба верили в эту иллюзию, но он вернулся в реальность раньше. Всё возможно. Через две недели он пропал из её жизни навсегда: телефон по-прежнему был вне зоны действия сети, сообщения не читались, а на свою страницу «ВКонтакте» он не заходил с того самого дня. Это было странно, но Елена боялась думать об этом, боялась думать о нём, понимая, что маска наивной и доброй преподавательницы, у которой всё хорошо, не прочная. Что всё может выбраться наружу. Но боль оставалась где-то глубоко внутри, как бы она ни пыталась её заглушить. Но она так и не узнала, что единственной ложью было то роковое сообщение, которое Ларсен второпях отправил ей; что таким образом он пытался её защитить от нападения обезумевших ботов или же просто избавить её от страданий. Потому что понимал, что живым из схватки со своим же творением уже не вернётся…