Время вина и любви

      Антонио Батиста Грассе был самым настоящим ценителем прекрасного и не отказывал себе ни в чём: будь то дорогие одежды, великолепные украшения, особняки или новый арабский скакун. Почти каждый вечер в доме синьора проходили приемы с роскошными яствами и музыкой, в окружении первых красавиц Италии и известнейших людей того времени. Друзья буквально боготворили Антонио, восхищаясь его острым умом, великолепным владением шпаги и безупречными манерами. Но стоило синьору покинуть своих приятелей, те искренне недоумевали, почему тот никогда не рассказывал им о своих любовных похождениях и ведёт жизнь законченного холостяка. И это при том, что они знакомы уже около десяти лет! В обществе поговаривали, что Антонио Грассе — шпагоглотатель до мозга костей, но все это были пустые пересуды и сплетни озлобленных девиц, некогда отвергнутых синьором. Равно как и слухи о его необычайной нестареющей красоте.       Антонио не был красив. Тонкие губы выдавали в нем упрямца, а хищный нос-клюв портил всю внешность с действительно красивыми черными глазами, острыми скулами и смоляными волосами. Но все это имело какой-то определенный шарм, хотя ничего сверхъестественного не было в его лице. По крайней мере его внешность и образ жизни не давали повода близким друзьям для сомнений и пересудов.       Несомненно, у каждого есть секреты. И синьор Грассе не был исключением. Каждый вечер после очередного приема Антонио любил прогуляться по ночной Флоренции. Частенько он возвращался с девушкой или юношей. И, после уединения в личных покоях, синьор Грассе выглядел необычайно бодрым и посвежевшим, хотя до этого мог не спать пару ночей. Об этом знал только старый Йозеф — единственный слуга Антонио, за исключением кухарки и конюшего. Старик предпочитал держать язык за зубами, хотя в его голову не раз приходила мысль, что ни одна пассия синьора не пришла в дом дважды. Уставший размышлять над этой загадкой, почтеннейший отбрасывал свои думы и шел заниматься своими делами.       Этот вечер не стал исключением. Антонио выбежал из дома, с наслаждением вдыхая ночной воздух. Не раз он ловил себя на мысли, что просто ненавидит приемы в своем доме, что его раздражают навязчивые девицы, вездесущие матрены, старики, льстецы и завистники. Его выводила из себя оглушительная музыка, мутило от одного запаха французских устриц и вина, а собственный роскошный костюм просто душил. И только сейчас он чувствовал себя свободным.. Антонио иронично рассмеялся. Ведь он сам втянул себя в это. Хотел в высший свет — теперь надо сохранять репутацию.       Внезапно синьор Грассе почувствовал запах. Нет, даже не запах, аромат. Тонкий, пьянящий, отдающий жаром, словно стакан вина, разогретый солнцем в летний день. Нет, это были не тошнотворные духи светских модниц, это было нечто большее, словно поцелуй или эротическая фантазия в ночных сумерках. Антонио пошел на запах, который еле-еле исходил от мостовой. Он то обрывался, то с новой силой вспыхивал в воздухе, заставляя синьора вдыхать до боли в легких. У облезлой деревянной двери запах чувствовался сильнее всего. Недолго думая, Антонио постучал. Послышались шаги. Дверь открыла высокая блондинка, накрашенная очень ярко и густо. Ее грудь, постоянно грозившая вывалиться за пределы лифа старого платья, неприятно заколыхалась.       — Добрый вечер, синьор. Проходите! — искусственно улыбнулась блондинка. Антонио передёрнуло.       Переступив порог, он оказался в темной комнате с тусклым светом свечей, дешёвым блеском барахла и запахом пыли. Блондинка закрыла дверь и позвонила в колокольчик, лежавший на низеньком столике. Через пару секунд в помещение стали входить девицы в одних корсетах, размалеванные, пахнущие дешёвыми духами и вином. Антонио брезгливо пробежался глазами и не смог скрыть разочарования на лице.       — Может, мой господин желает сегодня юношу? — блондинка взмахнула рукой, и все девки поспешили убраться. Колокольчик прозвонил дважды. Молодые люди поспешно вошли в комнату. Они были ничуть не лучше девиц, тоже напудренные, призывно облизывающие губы…       Антонио прикрыл глаза и вдохнул. Вот он, запах сводящий его с ума. Его обладатель здесь. В этой комнате.       Синьор медленно прошёлся мимо юношей, затем ещё раз и ещё...       Он. Неприметный, стоящий у самой двери. Золотистые волосы, веснушки, светло-серые глаза. Ненапудренный, без вычурности, в простой рубашке и брюках.       — Он, — коротко кивнул Антонио в сторону золотоволосого. Блондинка недовольно цокнула.       — Совсем неопытный, синьор. Только пришел в мое заведение. Возьмите лучше Фабиана, — блондинка подтолкнула размалеванного брюнетика к Антонио. Синьор Грасс презрительно глянул на нее.       — Сколько? Блондинка жадно уставилась на Антонио.       — 60 флоринов, — отчеканили она. Синьор протянул блондинке мешочек с деньгами.       — Здесь 600 флоринов, и этот мальчик пойдет со мной насовсем. У блондинки загорелись глаза.       — Благослови вас Бог, добрый господин, да будет ваша жизнь долгой и счастливой, — затараторила она, выталкивая золотоволосого вперед.       — Моя жизнь и так хороша без вашего бога, — усмехнулся Антонио и вышел на улицу. Мальчик побежал за ним.       — Господин…       — Имя? — перебил его синьор Грассе, жадно вдыхая его аромат.       — Арман, господин, — прошептал мальчик.       — Сколько тебе лет?       — Осенью будет 17, — почтительно произнес Арман. Антонио снова усмехнулся.       — Скажи-ка мне, Арман, был ли ты когда-нибудь с мужчиной?       Юноша заметно смутился и что-то пробормотал себе под нос. Синьор Грассе оскалился и больше ничего не спрашивал у мальчика по пути до самого дома. Арман ни на шаг не отставать от своего нового хозяина.       Старый Йозеф открыл дверь, пропуская своего синьора и его спутника внутрь. Юноша, перешагнув порог, онемел от изумления, рассматривая роскошную обстановку вокруг.       — Ванну, Йозеф, — небрежно бросил Антонио, вручая слуге свою трость и перчатки. Йозеф с поклоном удалился.       — Иди за мной, — приказал синьор Арману, и тот засеменил за ним. В великолепной гостиной на столе стояли различные кушанья, и мальчик облизнулся. Антонио негромко рассмеялся.       — Иди, поешь, — почти ласково сказал он, присаживаясь напротив Армана. Юноша жадно набросился на еду. Синьор Грассе сначала наслаждался этим зрелищем, затем задумчиво стал смотреть в окно, небрежно поигрывая перстнем на большем пальце. Голос Армана вывел его раздумий:       — Господин, позвольте мне отблагодарить Вас…       Юноша неловко опустился перед ним на колени и с опаской положил свой тонкую руку ему на пах. Арман нежно поглаживал член Антонио через плотную ткань брюк.       Синьор Грассе откинулся на спинку стула, чувствуя растущее возбуждение, растекающееся волнами жара от паха по всему телу.       — Арман, — негромко сказал он, слегка похлопав рукой по пальчикам юноши. Мальчик поднял испуганные глаза на своего хозяина.       — Вам не нравится, господин?       Антонио хрипло рассмеялся и взял своего слугу за подбородок, всматриваясь в серые глаза.       " Какой же он ещё ребенок, " — с сожалением подумал синьор Грассе, слегка лаская губы мальчика пальцем. Незаметно рука Антонио скользнула вниз, освобождая Армана от рубашки, а бледные пальцы принялись теребить сосок. Юноша прерывисто задышал и заерзал на полу.       — Разденься, — тихо приказал синьор, не прекращая свои сладостные пытки. Мальчик быстро освободился от оставшейся одежды, стыдливо прикрывая руками свое возбуждение. Антонио перехватил его руки.       Арман был прекрасен. Хрупкий, изящный, словно фарфоровая статуэтка. Стыдливый, робкий, как девушка.       Антонио самодовольно улыбнулся и слегка провел рукой по его небольшому члену. Арман шумно выдохнул. Синьор Грассе потянул мальчика, заставляя сесть ему на колени. Юноша сел, ерзая и пытаясь потереться своим членом о растущее возбуждение хозяина. Он опять потянулся к брюкам, но Антонио снова перехватил его руки, заставляя немного наклониться вперёд. Арман попытался поцеловать его, но синьор отвернулся. Затем Антонио провёл своим горячим языком по шершавым губам слуги. Они были пухлыми, пульсирующими, чуть сладковатыми. Арман снова потянулся за поцелуем хозяина, но тот, словно дразня его, опять отстранился. Юноша разочарованно глянул в глаза синьору, и внезапно его властный гибкий язык ворвался в нежный ротик мальчика. Арман неумело ответил на поцелуй, который с каждой секундой становился все глубже и страстнее. Внезапно все закончилось.       — На колени, — тихо приказал синьор Грассе. Арман повиновался. Антонио быстро скинул с себя сюртук и рубашку, оставаясь в одних брюках. Юноша снова потянулся к паху хозяина, и в этот раз не был им остановлен. Мальчик нетерпеливо боролся с пуговицами, чем вызвал улыбку Антонио, и, наконец, освободил возбужденное достоинство своего господина. Арман неуверенно подался вперед, аккуратно вбирая в свой ротик большой красивый фаллос, увитый тёмно-синими венами. Синьор с наслаждением прикрыл глаза. Влажный язычок неумело скользнул по чувствительной плоти, вызывая внутри Антонио настоящую бурю. Юноша снова неумело облизал член, словно это было вкуснейшее кремовое пирожное. Синьор слегка задвигал бедрами проталкивая свою плоть вглубь маленького мокрого ротика, постепенно наращивая темп. Через несколько секунд он кончил, обильно заливая спермой лицо юного слуги. Арман высосал остатки семени и снова принялся облизывать уже обмякший член своего хозяина, слегка помогая себе руками, двигаясь то от головки к яичкам, то наоборот. Постепенно Антонио снова возбудился от этих неумелых прикосновений, и внезапно притянул к себе мальчика, страстно впиваясь в него поцелуем-укусом, чувствуя вкус собственной спермы и теплой крови из ранки на губе слуги. Арман извивался в его объятиях, изнывая от тяжести внизу живота, требующей немедленной разрядки. Антонио разорвал поцелуй и усмехнулся. Затем он поднял мальчика и положил на свободную половину стола. Арман застонал и потянулся руками к своему члену. Антонио рыкнул, схватил свой шейный платок и связал руки мальчику. Кружевной салфеткой от закрыл мальчику глаза.       Вот оно, беззащитное хрупкое тело юного любовника на жертвенном столе, истекающее горячей смазкой и тем самым пьянящим ароматом. Антонио подошёл к шкафчику за своими орудиями пыток и вернулся к своей жертве, неся в руке флакон и пару странных предметов.       — Пожалуйста…господин… Пожалуйста, — почти рыдал юноша, выгибаясь на столе под умелыми пальцами Антонио, которые снова принялись терзать сосок мальчика. Синьор Грассе довольно улыбнулся, возбуждаясь все больше и больше. Его пальцы уже скользнули вниз и теперь слегка поглаживали член мальчика. Арман всхлипывал в полуэкстазе. Внезапно прохладные пальцы синьора пробрались к тугому колечку мышц. Через мгновение Арман ощутил там умелый язычок Антонио, который то проникал внутрь, то кружил у самого входа в анус. Ещё через мгновение язычок заменил палец в холодной смазке. Арману было немного больно и непривычно, но он хотел больше и больше. Постепенно прибавился ещё один палец, и ещё один.       — Возьмите меня… Прошу… Сейчас. ахх… — Арман забился в судороге и принялся насаживаться на пальцы синьора, но тот неожиданно убрал руку. Мальчик захныкал, не получив разрядки. Ему казалось, что низ живота горит заживо…       Вдруг его ануса коснулось что-то прохладное и твердое. Это было дерево. Полированный фаллос из дерева, который осторожно начал двигаться внутри Армана. Юноша прикусил губу до крови, наслаждаясь болью, которая потом приносила удовольствие. Он громко стонал, желая полностью ощутить в себе орудие пыток. Антонио двигал фаллосом внутри мальчика все быстрее и быстрее и внезапно вытащил, когда тот уже готов был излиться. Арман заплакал от болезненных ощущений, и его плач сменился неожиданным криком. Синьор капнул воском со свечи на сосок мальчика, затыкая юношу требовательным поцелуем. Антонио отстранился и снова поднес свечу к груди Армана. Юноша снова чуть не вскрикнул, но на этот раз от удовольствия. Затем воск прочертил дорожку к пупку, и Арману казалось, что он сейчас умрет от наслаждения. Антонио снова поцеловал его, и тут юноша почувствовал на своем языке маленький кусочек льда. Язык синьора умело управлялся с льдом, заставляя Армана покрываться мурашками от обжигающе-ледяных поцелуев. А тем временем кусочек льда уже скользнул вниз вместе с поцелуями Антонио. Синьор слегка укусил юношу за сосок, с жаждой слизывая выступившую кровь. За поцелуем снова последовал укус, и снова. Арман извивался под Антонио, сходя с ума полностью и навсегда. Задыхаясь в экстазе, он даже не заметил, как его любовник переместился вниз, немного поласкал всё ещё холодным языком сжавшееся колечко мышц и с размаху вошёл своим возбуждённым членом в тело юноши. Слезы выступили на глазах Армана от неожиданности, но Антонио не увидел их за повязкой. Грубо вколачиваясь в друг друга, вконец обезумевшие от похоти и желания любовники комкали под собой шитую шёлком скатерть, наполняя зал стонами наслаждения. Их голоса слились в один протяжный крик. Достигнув пика удовольствия, они одновременно излились. Антонио лежал на теле юноши обессиленный, безумно шаря жадными руками по телу Армана и покрывая поцелуями.       — Ты. слишком прекрасен… — лихорадочно прошептал он, прикусывая шею мальчика. Арман от неожиданности вскрикнул, но Антонио углубил поцелуй-укус. Он словно хотел испить юношу до дна, не оставить в нем ни капли…       Когда синьор Грассе поднял лицо, оно было абсолютно безумным. Это впечатление усиливали струйки крови, тянущиеся куда-то за подбородок, распростёртое на столе тело Армана с алым укусом на шее и абсолютно блаженной улыбкой. Антонио снял повязку с глаз юноши.        — Ты был слишком прекрасен, чтобы умирать, — тихо прошептал он, отрезая прядку золотистых волос ножом и вдыхая ее всё ещё пьянящий запах. Локон он положил в платок, который спрятал в пухлой записной книжке.       — Йозеф, ванна готова? — крикнул синьор Грассе, сбрасывая безжизненное тело Армана в небольшое отверстие в полу, прикрытое люком. Напевая себе под нос, Антонио мельком взглянул в зеркало, отметив, что маленькая седая прядка вновь сделалась черной, а морщинки разгладились. Синьор улыбнулся и обнаженный отправился отмываться от следов своего преступления.